– да, а может – нет! По мелочи одалживал. Но я Овечникову все до копейки выплатил – до копейки!
– А с Нефтечаловым, Захаром, – Данила повернул к себе листок, – с Назаром Захаровичем – вы тоже знакомы?
– С Нефтечаловым? – Акстафой задумался, – сто лет как в море корабли. Не встречался я с ним со школьной скамьи!
– Странно, – Данила почесал бровь, – а почему же в списке, если верить, по меньшей мере шестимесячной давности, среди должников… тьфу ты, кредиторов ваших, совсем язык свою линию гнет… вот, например, среди займодавцев ваших фигурирует имя Нефтечалова?
– В каком списке?
– Мы его от вашего сына получили, – ответил Данила, – от Глеба. Вы не составляли список людей, которым задолжали?
– Да, – раздраженно прыснул Акстафой, – я записывал давно, потом бросил.
– А что Нефтечалов?
– Не мог я Нефтечалова в список занести – все-таки помню я, собственной рукой писал!
– А у Нефтечалова вы деньги занимали?
– Не помню… я ведь говорю, что лет десять, а может, и того больше, с ним не встречался – как с армии он возвратился!
– А он в армии служил?
– Служил, – рявкнул Акстафой, – он ветеран чеченско-русской войны! По крайней мере – это последнее, что я о нем помню!
– Ясно.
– Минута ваша кончилась, – Акстафой бросил трубку.
Крещеный вслушивался в аритмично-липкие, склеенные в непрерывную вереницу гудки. Затем поднялся из-за стола, взяв папку с информацией по Нефтечалову, Назару Захаровичу – он живет по адресу Преображенская 14, квартира 101, работает слесарем по ремонту и обслуживанию тепловых сетей, а на имя его зарегистрирована «Волга» ГАЗ-21, но ее номера не совпадали с переписанными Данилой и Аграфеновым, – и, пробегая глазами по делу, Данила прошел по помещению, остановился напротив окна, из которого открывался вид на православную церковь с голубыми куполами и черносливовым небом над ней – а в нетронутом ветром, будто безвоздушном пространстве за стенами отделения милиции, не встречая никакого сопротивления, опускались по вертикальной линии миллиарды белоснежных, белокурых пушинок. Стелились ковром, отпугивавшим своей сверхъестественной белизной.
– …ага, а вот это уже интересно! – пробормотал Данила, водя пальцем по испещренному отпечатанными буквами листу.
Он подошел к столу, повернул к себе телефонный аппарат и, взяв трубку в ладонь, набрал номер – и ждал, ответит ли кто.
Данила услышал щелчок – кто-то поднял трубку! – и тишину.
– Алле, – спросил Данила.
– Кто это? – отозвался голос.
– Я с Нефтечаловым говорю?
– А вы кто?
– Вы Назар Захарович? Меня зовут Данила Афанасьевич, а фамилия моя – Крещеный.
– И что вам надо? Я не покупаю.
– А я не продаю! Понимаете, я из отделения милиции вам звоню.
– Не понимаю вас, – сдержанно проговорил Нефтечалов.
– Дело в том, Назар Захарович, – вспотев от жары, произнес Данила, – что я вам звоню, потому как ваша фамилия значится в списке лиц, у которых Акстафой одалживал крупные суммы.
Нефтечалов промолчал.
– И я хочу узнать у вас, – Данила оттянул воротник рубашки, – не знакомы ли вы с Акстафоем, имя его Алексей Андреевич?
– Знаком. Но пути наши давным-давно не пересекались.
– Скажите, Назар Захарович, а Акстафой у вас когда-нибудь просил ему помочь финансово?
– Да, – проскрежетал Нефтечалов, – а в чем дело? С тех пор уже лет девять-десять прошло – и от Леши ни слуху, ни духу.
– А какую сумму он занимал у вас?
– Не помню, я не считал – но около двухсот тысяч.
У Данилы глаза сверкнули.
– Немалая сумма!
– Пожалуй, – безразлично ответил Нефтечалов.
– Вы ему сразу…
– Нет, я ему неоднократно оказывал помощь – вот и набралось.
– Скажите, а Акстафой вам планировал возвращать эту сумму?
– Да.
– Но не вернул?
– Не вернул, – скучающе-нетерпеливо сказал Нефтечалов.
– И вы не требовали у Акстафоя вернуть вам эту сумму?
– Нет.
– За прошедшие годы – ни разу?
– А я не нуждался, – сказал Нефтечалов, – я ему добровольно финансовую помощь оказывал – на семью, а у меня-то – семьи нет.
– А что значит, по-вашему, добровольно?
– По своей воле.
– А найдутся и те, кого Акстафой принуждал?
– Они себя сами принуждали, – усмехнулся Нефтечалов.
– Кто?
– Все, у кого Леша помощи просил.
– Не понял, к чему они себя принуждали?
– Да что вы из меня тяните, – спросил Нефтечалов, – я вам уже сказал, да вы и не хуже меня знаете, человек человеку – волк. Они живут каждый день, будто от себя отрывают, отрезают по куску – и мелочны до безбожия, хотя не знают, что такое настоящие потери, а сам я деньги – невысоко ценю.
– А что цените?
– Товарищество.
– То есть Акстафой вам зарок давал, клялся и божился, что деньги вернет, но и пальцем не пошевелил – я так понимаю?
– Мне было очевидно, что Леша ничего не вернет.
– А почему нет?
– Откуда бы он такую сумму взял?
– А почему вы продолжали ему помогать – из-за семьи его?
– Потому что мог, – ответил Нефтечалов, – потому что мне это просто, а еще у него – семья, а семья – это, понимаете ли, святое.
– Как и товарищество?
– Как и товарищество.
– Скажите, пожалуйста, Назар Захарович, а вы с сыном Акстафоя знакомы?
– С Глебом-то?
– С Глебом.
– Забавно, что вы спросили, – сказал Нефтечалов, – о Глебе у меня только теплые, светлые воспоминания сохранились – я его пацаненком шести-семи лет запомнил – храбрым, веселым и бойким, – и мне хочется верить, что он таким и остается!
Данила кивнул.
– Скажите, Назар Захарович, а Акстафой ваши убеждения – о товариществе – разделял? Или вы ему просто были удобны?
– В каком смысле удобен?
– Как ходячее портмоне, – рискнул Данила, – в которое всегда можно сунуть руку без ущерба – без скрытой ловушки в нем.
Нефтечалов посмеялся.
– Я не хотел вас задеть.
– Хотели, только не пойму – с какой целью? Вы меня вокруг пальца водите, а я, между прочим, не дурак – я ветеран войны.
– Вы меня неправильно поняли, Назар Захарович, простите, моя оплошность – я к работе приступил недавно, – промямлил Данила, – дело такое, есть вероятность, что вас могут вызвать в суд как свидетеля. Понимаете, на Акстафоя подали в суд за неуплату долгов… и, возможно, что ему угрожали расправой, обстоятельства дела весьма запутанные и до конца еще ничего не выяснено, и вот меня поставили заниматься звонками – мне надо связаться и переговорить со всеми людьми из списка, а их тут, немного-немало, имеется с дюжину – и ваша фамилия в списке.
– Да, я понимаю, – коротко ответил Нефтечалов.
– Вы об Акстафое какого мнения?
– Мне он ничем не навредил – вот и все, что я могу сказать.
– Но ранее, Назар, вы признались, что осознавали – Акстафой не вернет вам
