— А что вы подразумеваете под этим?
— Ну, он хотел выжать из нее деньги.
— А где находились вы?
— Я был в спальне.
— Он вас видел?
— Нет, он не мог меня видеть. Я был за дверью.
— И что случилось?
— Он сказал обвиняемой, что ему известно, что она замышляет. Он думал, что разговаривает с Дорри…
— Не следует рассказывать нам, что вы думали и что он думал, — с важным достоинством перебил его Гамильтон Бюргер, создавая призрачную видимость собственной абсолютной беспристрастности. Все, о чем можете свидетельствовать: что вы видели и слышали в присутствии обвиняемой.
— Ну, он сказал ей, мол, знает, что мадам задумала, она, мол, самозванка и ей надо бы иметь управляющего получше, мол, тоже хочет поучаствовать в этом дельце и ему нужна доля от ее дурных денег… И еще он сказал что-то насчет того, что он, мол, не вчера родился и…
Ну, вот тогда-то она и выдала…
— Минуту, вот когда вы произнесли «она», кого имели в виду?
— Минерву Минден, обвиняемую.
— Хорошо, и что же она сказала?
— Она сказала: «Ты, вероятно, и не вчера родился, но вот до завтра ты точно не доживешь», и я услышал выстрел, а потом тяжелый удар тела, рухнувшего на пол.
— И что вы сделали?
— Я выбежал и говорю: «Вы его застреляли!» А она кричит: «Конечно, я его застрелила. Этот вымогатель-ублюдок всех нас скрутил бы в бараний рог, если его не пристрелить. Но им никогда не удастся пришить мне это дело! Тут квартира Дорри Эмблер, вот ее-то в нем и обвинят»…
— И что дальше?
— Ну, дальше я наклонился над ним и говорю, что этот парень еще жив, а она сказала: «Ну, мы это быстро уладим» и подняла револьвер, а потом опустила его и заулыбалась. У меня, честно говоря, мороз по коже прошел… И говорит: «Нет, будет еще лучше дать ему прийти в сознание на такое время, чтобы он успел рассказать свою байку. Он-то думает, что его застрелила Дорри Эмблер. Вот это и объяснит исчезновение Дорри. Все будут думать, что она пристрелила этого парня, а потом удрала».
— Обвиняемая так сказала?
— Да, именно так. И вот с того момента она стала веселиться, как безумная, как все они, психопатки… Ей казалось, что она до конца провернула удачное дельце.
— И что же случилось?
— Ну, почти сразу после этого зазвонил звонок, я схватил другой матрац и быстренько поволок его на кухню, там мы придвинули к двери стол и сложили матрацы так, что все это забаррикадировало кухонную дверь.
Потом мы обождали с минуту, посмотрели, что получится. И вот тогда обвиняемая впала в панику и решила бежать вниз по лестнице. Я шлепнул ее, а она закричала. Мне пришлось сграбастать ее в охапку и зажать ей рот рукой.
— Почему? — спросил Гамильтон Бюргер.
— Потому что уже кто-то стоял у двери, мы не могли добраться до лифта. Этот путь был отрезан. Так что пришлось спускаться вниз по черной лестнице. Я не хотел, чтобы они добрались до двери кружным путем и схватили нас там, поэтому мне надо было иметь гарантию, что они все время будут находиться в квартире и думать, что на кухне кто-то есть, пока мы не ускользнем через заднюю дверь. У обвиняемой к этому моменту нервы были совсем на пределе.
— И что вы сделали?
— Я оставил дверь за нами открытой.
— А где был ваш партнер, Барлоу Дэлтон?
— Внизу, в восемьсот пятой, присматривал за Дорри Эмблер.
— Продолжайте, что было дальше?
— Ну, этими людьми у двери оказались Перри Мейсон и детектив Пол Дрейк. Я подождал, пока они прорвутся в квартиру и зайдут в гостиную, а потом мы с обвиняемой тихонько выскользнули через черный ход, спустились по лестнице и отсиживались в восемьсот пятой квартире вместе с Барлоу Дэлтоном и Дорри Эмблер. Дорри Эмблер, правда, к тому времени была под кайфом, то есть от укола… потеряла сознание.
— Продолжайте, что было дальше?
— Ну, мы стали отсиживаться. Повсюду кругом были легавые, так что мы просто сидели тихонько, и, поверьте, я до смерти перепугался и сказал обвиняемой, что если легавые начнут проверку квартир и обнаружат нас, всех тогда ждет газовая камера, и нечего ей было убивать этого парня!
— А что она ответила?
— К тому времени к ней уже вернулась ее знаменитая наглость. Она засмеялась, назвала меня птенцом, вытащила откуда-то карты и предложила нам поиграть в покер.
— И что произошло дальше?
— Мы околачивались там до позднего вечера, а потом обвиняемая сказала, что наденет одежду Дорри Эмблер, выйдет наружу и поглядит, свободен ли путь, а мы должны осторожно выглянуть в окно, и, если путь свободен, она мигнет нам пару раз фарами своего автомобиля, припаркованного там, у мостовой, и мы можем вытаскивать Дорри наружу.
— А Дорри к тому времени была в сознании?
— Она была в сознании, но в такой полуотключке.
Мы убедили ее, что никто ей не думает наносить вреда, если она будет в точности делать, что скажут.
— Итак, что же случилось дальше?
— Ну, обвиняемая вышла из квартиры. Она оставила нам револьвер тридцать восьмого калибра.
— У вас с ней был какой-то разговор, как развивались события дальше?
— Да, она рассказывала об этом на следующий день.
— И что же рассказала?
— Прямо как назло, она открыла лифт и оказалась в компании с женщиной и с собакой, которые в это время, видимо, спускались вниз на прогулку. Причем женщина вела себя так, как будто знала ее, но обвиняемая повернулась спиной и стояла так перед дверью лифта с видом задумчивым и недоступным. Собака, должно быть, знала Дорри Эмблер, потому что уловила запах Дорри от ее одежды, подвинулась и ткнулась носом ей в юбку… Она сказала, что испытала, пока ехала, поистине тяжелые минуты…
— Дальше, дальше!
— Я аккуратно выглянул в окно, она подъехала на своей машине к условленному месту и помигала фарами, так что мы знали, путь свободен, и спустили Дорри Эмблер вниз.
— И что же случилось с мисс Эмблер?
— Мне известно лишь то, что рассказал Барлоу Дэлтон.
— А вы не поехали вместе с ним и Дорри?
— Нет, мы договорились, что он позаботится о Дорри, а я прогуляюсь по квартире с масляной тряпкой и протру все места, где остались отпечатки пальцев…
Между прочим, в квартире Дорри Эмблер, где все перерыли вверх дном, мы все надели перчатки и я повсюду прошелся тряпкой…
— Ну а теперь, — сказал Гамильтон Бюргер, — я задам вопрос, на который вы ответите «да» или «нет».
Барлоу Дэлтон рассказывал, что сделал с Дорри Эмблер?
— Да.
— Вы позднее связались с полицией, чтобы сообщить, о чем вам рассказал Барлоу Дэлтон? Имейте в виду, я спрашиваю вас не о слухах. Я не спрашиваю, что вам рассказал Барлоу Дэлтон. Я спрашиваю о ваших действиях.
— Да. Я связался с полицией.
— С кем именно?
— С лейтенантом Трэггом.
— И что вы ему сказали? Не пересказывайте сейчас, что вы поведали ему, просто опишите, как было дело.
— Я рассказал ему, что узнал от Барлоу Дэлтона.
— Где сейчас Барлоу Дэлтон?
— Он мертв.
— Когда он умер и как?
— Он умер двадцатого числа.
— Как умер?
— Он был убит полицейским во время ограбления.
— Можете приступать к перекрестному допросу, — сказал Гамильтон Бюргер, повернувшись к Перри Мейсону и поклонившись ему.
Минерва Минден ухватила Мейсона за рукав пиджака и придвинулась поближе к его уху:
— Это сплошная ложь, — прошептала она, — от начала и до конца ужасная ложь. Я никогда в жизни не видела этого человека.
Мейсон кивнул, поднялся и подошел к свидетелю.
— Откуда вам известно, что Барлоу Дэлтон мертв? — спросил он, пристально глядя свидетелю в глаза.
— Я видел его убитым.
— А где тогда были вы?
— Я стоял с ним рядом.
— Вы были вооружены в тот момент?
— Возражаю против неверного ведения перекрестного допроса, — сказал Гамильтон Бюргер. — Некомпетентно, неуместно и несущественно.
— Отклоняется, — отрывисто ответил судья Флинт.
— Вы были вооружены в тот момент? — спросил Мейсон.
— Да.
— И что вы сделали с револьвером?
— Я бросил его на пол.
— И полиция забрала его?
— Да.
— Где был ваш приятель, когда его застрелили?
— В универсаме «Экми».
— В какое время дня?
— Около двух часов ночи.
— И что же вы там делали?
— Возражаю против этого вопроса, как нарушающего правила ведения перекрестного допроса, некомпетентного, неуместного и несущественного, — сказал Гамильтон Бюргер.
— Отклоняется, — возразил судья Флинт.
— Мы с приятелем брали кассу…
— И ваш приятель был убит, а вы арестованы?
— Да.
— Вас отвезли в тюрьму?
— Да.
— Спустя какое время, уже будучи в тюрьме, вы рассказали полиции об обвиняемой и Дорри Эмблер?
— Да немного времени прошло. Видите ли, мою совесть отягощало и это убийство, и то, что случилось с Дорри Эмблер. Я никак не мог почему-то выбросить это из головы, думал о них, не спал…
