— Что ещё? — рявкнул Вулф, напоминая мне, что, когда он возится наверху со своими ненаглядными орхидеями, прерывать его можно только на свой страх и риск.
— Наверное, — небрежно начал я, — не стоило мне вас беспокоить. Но я тут кое-что нашёл в кипе почты, и, кажется, это должно вас позабавить.
С этими словами я выложил на скамейку перед его носом конверт и листок бумаги. На конверте печатными буквами были выведены чернилами его имя и адрес, а клочок бумаги был вырезан откуда-то то ли ножницами, то ли острым ножом, и на нём было крупным шрифтом напечатано:
«ВАША СМЕРТЬ УЖЕ БЛИЗКА, И Я ЕЁ УВИЖУ!»
— Разумеется, это просто какое-то совпадение, — заметил я, ухмыляясь.
Я думал, он пробурчит что-нибудь вроде: «Именно так», — но Вулф промолчал. Мгновение он, не притрагиваясь, разглядывал принесённые мной экспонаты, потом бросил на меня острый взгляд, в котором явно читалось подозрение, что я сам всё это подстроил. Помолчав, он бестрепетно изрёк:
— Я просмотрю почту в одиннадцать, как всегда.
Что ж, величия ему не занимать. Спасовав перед таким неподражаемым хладнокровием, я молча забрал конверт и вырезку, безропотно вернулся в контору и погрузился в обычные домашние дела — писал письма, заносил на карточки характеристики орхидей и занимался другими достойными мужчины поручениями. Вулф не обманул. Ровно в одиннадцать он спустился в кабинет и, усевшись в необъятное кресло за письменным столом, занялся привычным делом — стал просматривать отложенную мной почту, подписывать счета, проверять расходы и, поглядывая на настольный календарь, диктовать письма и распоряжения. Наконец он позвонил Фрицу, чтобы тот принёс пива, и только тогда, оросив свои внутренности, откинулся на спинку кресла и, полуприкрыв глаза, соизволил заметить:
— Арчи, что может быть проще, чем вырезать эту штуку из журнала, купить конверт, наклеить на него марку, написать печатными буквами мой адрес и отправить? Разве не так?
Я хмыкнул и покачал головой:
— Подобные шуточки не в моём стиле. Да и зачем мне это, посудите сами? Вы же знаете, я не стану лишний раз напрягаться без серьёзной причины. Кроме того, стал бы я приводить вас в ярость и озлоблять именно теперь, когда генерал Карпентер вот-вот позвонит и поинтересуется, что вы обо мне думаете?
— Тебе теперь придётся отложить поездку в Вашингтон.
Я постарался, чтобы на моей честной и простодушной физиономии отразилось нескрываемое удивление.
— Нет, я никак не могу. У меня же встреча не с кем-нибудь, а с генерал-лейтенантом. Да и вообще, с какой стати? — Я ткнул перстом в направлении лежащей перед ним на столе вырезки из журнала. — Не из-за этой же пустяковины? Вы сами сказали, что паниковать тут не из-за чего. Я уже и сам сомневаюсь, есть ли основания для тревоги. Ведь если кто-то замышляет убийство, то вряд ли будет тратить силы на то, чтобы кромсать на куски рекламу какого-то…
— Так ты всё же собираешься в Вашингтон?
— Да, сэр. Я же сказал — у меня там свидание. Разве что позвонить Карпентеру и сказать ему, что у вас расшатались нервы из-за анони…
— Когда ты уезжаешь?
— Я взял билет на шестичасовой поезд, но могу поехать позже.
— Отлично. Значит, у нас в запасе ещё целый день. Возьми блокнот.
Вулф наклонился, плеснул себе пива, отхлебнул и снова откинулся на спинку кресла.
— У меня есть маленькая реплика по поводу твоего зубоскальства. Когда вчера мистер Дженсен был у нас и показал нам все эти штуки, мы не имели ни малейшего понятия о личности отправителя анонимного послания. Кто знает, может, это была просто трусливая попытка испортить мистеру Дженсену аппетит. Однако мы уже больше не пребываем в полном мраке. Ведь этот человек не только хладнокровно убил мистера Дженсена, причём проделал это столь же хитроумно, сколь и решительно, но и застрелил мистера Дойла, никакого отношения к мистеру Дженсену не имевшего и появления которого никак нельзя было предвидеть. Так что теперь мы можем констатировать: мы имеем дело с безжалостной личностью, которая быстро принимает решения, столь же стремительно действует и, возможно, одержима навязчивой идеей.
— Согласен, сэр. Было бы хорошо, если бы вы залегли в постель и не вылезали бы оттуда, разрешив входить к вам только Фрицу, пока я не вернусь из Вашингтона. Клянусь, я всё понимаю и буду держать язык за зубами, хотя с вами у меня это и не всегда получается. Так или иначе вам не мешает отдохнуть. И не вздумайте облизывать конверты.
— Пф! — Вулф погрозил мне пальцем. — Тебе легко говорить, не ты получил эту пакость. С тобой, видно, расправиться пока не собираются.
— Вы правы, сэр.
— Этот человек крайне опасен, и шутки с ним плохи.
— Не спорю.
— Отлично. — Вулф закрыл глаза. — Записывай, что сочтёшь нужным. Вполне возможно, что это дело так или иначе связано с капитаном Питером Рутом. Во всяком случае, он — единственное звено, которое связывало меня с мистером Дженсеном. Так что в первую очередь разузнай, где находится сейчас капитан Рут.
— Он был приговорён военным трибуналом к трём годам тюрьмы.
— Я знаю. Вот и выясни, там ли он ещё. Кроме того, узнай, что слышно о его невесте, той самой молодой женщине, которая подняла вокруг дела капитана Рута страшный шум и обозвала меня дворнягой-ищейкой. Кстати говоря, эти термины противоречат друг другу — крайне нелепое сочетание. Эту женщину зовут Джейн Гир. — Вулф на мгновение приоткрыл глаза. — У тебя богатый опыт общения с симпатичными молодыми женщинами, так что постарайся без промедления связаться с ней. Ты не встречался с ней в последнее время?
— Нет, — ответил я, — но я просто горю желанием исправить сейчас эту ошибку. Только вот сомневаюсь…
— Значит, так и поступи. Я хочу её видеть. Прости, что я тебя перебиваю, но тебе ведь надо ещё успеть на поезд. Сообщи также мистеру Кремеру, какой оборот приняла эта история, и попроси его поднять дело капитана Рута — его связи, близких. За исключением мисс Гир, которая, кстати, вполне может жаждать мести за его позор; ею я займусь сам. Если капитан Рут в тюрьме, договорись с генералом Файфом, чтобы его привезли сюда. Я хочу с ним побеседовать. Где та вырезка, которую вчера получил мистер Дженсен? Поговори на сей счёт с мистером Кремером и мистером Корнуэллом. Вполне может оказаться, что мы получили не такую же, а именно ту самую.
Я замотал головой:
— Нет, сэр. Эта отрезана вверху справа ближе к тексту.
— Я и сам заметил, только проверить всё равно не мешает. Проверь надёжность дверных замков и засовов, а также — исправен ли гонг в твоей комнате. Пусть Фриц сегодня спит у тебя. С ним и с Теодором я ещё поговорю. Чтобы всё выполнить, тебе достаточно будет несколько раз позвонить по телефону. Кроме мисс Гир, конечно, но тут уж решай сам. Мистеру Кремеру пока ничего о ней не говори, я хочу сначала встретиться с ней сам. Когда ты возвращаешься из Вашингтона?
— Я хочу успеть на обратный поезд в полдень — встреча назначена на девять утра. Значит, около пяти я буду здесь. — И я пылко добавил: — Если Карпентер положительно решит вопрос о моей отправке за океан, я постараюсь повременить с отъездом, пока не отыщется этот рекламорезатель. Я бы не хотел…
— Я думаю, тебе незачем особенно суетиться. Или менять свои планы. В конце концов, именно правительство платит тебе жалованье.
Вулф говорил ледяным тоном, сухо и резко, буравя меня взглядом, словно вознамерился просверлить им сразу все мои жизненно важные органы.
— Пожалуйста, соедини меня с генералом Файфом, — добавил он, не меняя интонации. — Возьмёмся за капитана Рута.
Намеченная программа покатилась как по маслу — за исключением разве что Джейн Гир. Если бы не она, я бы преспокойно уехал, как собирался, шестичасовым поездом и не потерял нескольких часов. Файф перезвонил через полчаса, поведав, что в настоящее время капитан Рут отбывает срок за государственный счёт в тюрьме на юге Мэриленда, и добавил, что его без промедления доставят в Нью-Йорк для беседы с Вулфом, — это, похоже, опровергало известное высказывание, что демократия всегда неблагодарна. Корнуэлл сообщил, что и вырезку, и конверт, которые получил Дженсен, он передал инспектору Кремеру, что тот и подтвердил, добавив, что обе вещи и сейчас у него. Кремер, как мне показалось по телефону, был страшно занят и поэтому затягивать нашу беседу не стал. Почему — я понял несколько позже, когда сразу после обеда он заявился к нам.
Усевшись в красное кожаное кресло, он прищурился и вперился в Вулфа, после чего хрипло и грубо гоготнул и ядовито процедил:
— Заинтересован, замешан и желаю знать — так?
Само собой, Вулф ответил встречной колкостью, но минуты через три жаркой словесной перепалки они поостыли и перешли к делу. Кремер привёз вырезку, которую получил Дженсен, и они с Вулфом, сравнив её с той, что прислали нам, пришли к выводу, что оба кусочка бумаги вырезаны из двух экземпляров одного и того же номера журнала — на редкость важная информация, за которую я не дал бы и пяти центов. Мы выложили без утайки всё, что знали про дело капитана Рута, умолчав лишь про Джейн Гир. Кремер пообещал разузнать всё, что касается прошлого Рута и его связей. Что же до официального расследования убийства Дженсена, то в числе подозреваемых по-прежнему оставалось всё население огромного Нью-Йорка, так что полицейские могли резвиться вволю. Когда после пространных разглагольствований Кремера стало ясно, что следственная группа не сдвинулась с места ни на шаг, Вулф не преминул съязвить по этому поводу, Кремер ответил встречным уколом, и в результате обсуждение закончилось такой же перебранкой, с какой и началось.
