– У Тома только два изобретения: жаропонижающее и средство для лечения рыбок? – спросил Мейсон.
– Нет, были у него и другие, но всегда находился кто-то, сумевший ими воспользоваться. Вот я и решила, что настало время изменить положение. Я сама займусь этим вопросом. Я считаю, мистер Фолкнер может дать ему десять тысяч долларов в качестве гонорара за труды. А пять тысяч должны рассматриваться как задаток, как половина причитающегося ему гонорара, только половина.
– Я не думаю, что у нас в стране найдется такое большое количество любителей аквариумных рыбок, – заметил Мейсон.
– Их гораздо больше, чем вы думаете. Эти рыбки сводят с ума многие сотни людей.
– И вы полагаете, что одно лишь лекарство против жаберной болезни заставит мистера Фолкнера вложить деньги в это дело?
– Не знаю, не уверена. Я заинтересована только в одном: чтобы у Тома была возможность уехать в деревню, дышать там свежим воздухом, наслаждаться теплыми солнечными днями. Если же он этого не сделает, болезнь его будет прогрессировать, и это может привести к печальному концу. Я даю возможность Харрингтону Фолкнеру вылечить своих золотых рыбок и получить лекарство, благодаря которому он сможет продолжать свои опыты по разведению, не боясь, что рыбки погибнут; но и он должен дать Тому возможность вылечиться. Если учесть те суммы, что он тратит на свое хобби, то вы поймете – я прошу очень немного.
Мейсон улыбнулся:
– Но с каждым днем вы повышаете сумму, которую он должен заплатить, на целую тысячу!
– Да.
– С какой целью?
– Он пытается шантажировать меня. Он говорит, что Том сделал свои открытия, работая у Раулинса, и потому эти открытия принадлежат Раулинсу. И еще: если Том не вылечит его рыбок, то он выступит в защиту интересов мистера Раулинса и в судебном порядке докажет, что все изобретения принадлежат хозяину предприятия. Мистер Фолкнер – жесткий человек, и с ним можно иметь дело только в том случае, если самому действовать так же жестко – только такой язык он и понимает.
– А кто для вас Том Гридли? – спросил Мейсон.
Салли Медисон ответила, ничуть не смущаясь:
– Он мой приятель.
Мейсон снова улыбнулся:
– Что ж, хорошо. Теперь я понимаю, почему мистер Фолкнер называет вас вымогательницей. С его слов я понял иначе. Я подумал, что он питает к вам нежные чувства, а вы, пользуясь этим, просто доите его.
Девушка укоризненно посмотрела в сторону стола, за которым сидел Харрингтон Фолкнер.
– Этот человек, – сказала она холодно и безапелляционно, – ни к кому не питает нежных чувств. – И после секундной паузы добавила: – За исключением своих золотых рыбок.
– Но ведь он женат!
– Я это и имела в виду. Она тоже золотая рыбка.
– Его супруга?
– Да.
В этот момент к ним подошел официант, неся на подносе заказ.
– Вам оставить заказ на этом столе? – спросил он у Мейсона.
Тот взглянул в сторону Харрингтона Фолкнера и поймал его встревоженный взгляд.
– Если вы не возражаете, – обратился он к Салли Медисон, – я присоединюсь к своей компании, а мистера Фолкнера пришлю к вам. Думаю, мне есть смысл заняться этим делом.
– Вам совсем не обязательно присылать его обратно ко мне, – ответила девушка. – Просто скажите ему, чтобы он выписал мне чек на пять тысяч долларов, и добавьте, что я буду сидеть здесь до тех пор, пока он этого не сделает или пока его проклятые рыбки не перевернутся все вверх животиками.
– Я скажу ему об этом, – пообещал Мейсон и, извинившись еще раз, вернулся к своему столику.
Фолкнер вопросительно взглянул на него. Мейсон кивнул.
– Я не знаю, чего вы от меня ждете, – сказал он. – Я решил, что у меня нет причин отказываться от этого дела. Но сперва мне нужно перекусить.
– Мы могли бы поговорить здесь, – предложил Фолкнер.
Мейсон кивком головы показал на Салли Медисон, которая снова сидела в одиночестве:
– Только после того, как я перекушу, и только вместе с мисс Медисон.
– Действия этой особы сильно смахивают на шантаж, – сухо заметил Фолкнер.
– С вами можно согласиться, – холодно ответил Мейсон. – Но ведь в вашем мире шантаж занимает весьма большое место.
– Судя по всему, она уже успела завоевать ваши симпатии, – с горечью заметил Фолкнер. – И не последнюю роль здесь сыграли ее мордашка и фигурка. Она прекрасно умеет ими пользоваться.
Помолчав немного, он добавил с еще большей горечью:
– Не понимаю, что мужчины находят в такого сорта женщинах.
Мейсон лишь усмехнулся:
– А я не понимаю, как мужчины могут увлекаться золотыми рыбками, мистер Фолкнер.
Плотный туман опустился на город, и Мейсону казалось, что его машина плывет в какой-то молокообразной массе. «Дворники» ритмично скользили по ветровому стеклу. Сигнальные огни машины Харрингтона Фолкнера, едущего всего в каких-нибудь пятидесяти футах впереди, были едва заметны.
– Он едет очень медленно, – заметила Делла Стрит.
– В таком тумане быстрее и не поедешь, – ответил Мейсон.
Дрейк рассмеялся.
– Готов поспорить, что этот Фолкнер вообще довольно унылый и скучный человек. Как говорится, хладнокровный. Я чуть не умер, когда увидел, с каким недовольным и хмурым видом он отправился к столу, где сидела эта, как он выражается, вымогательница. Сколько она получила от него, Перри?
– Не знаю.
– Судя по выражению его лица в тот момент, когда он вытаскивал чековую книжку, – сказала Делла Стрит, – он заплатил ей ровно столько, сколько она просила. Она же не тратила времени понапрасну. Как только чек оказался у нее в руках, сразу ушла, даже не закончив обед.
– Это естественно, – вставил Мейсон. – Ее интерес к Харрингтону был чисто финансового свойства.
– А что мы будем делать у него в доме? – спросил Дрейк, переводя разговор на другую тему.
Мейсон усмехнулся:
– Точно не знаю, но у меня сложилось впечатление, что, прежде чем поговорить о своих проблемах, он хочет показать нам аквариум с золотыми рыбками. Кажется, это для него немаловажно. Насколько я понял, Фолкнер и его жена живут в большом доме, состоящем из двух флигелей. Одну половину составляют апартаменты четы Фолкнер, а в другой находится бюро Фолкнера и его партнера Элмера Карсона. Видимо, аквариумы Фолкнера расставлены по всему дому, а тот, в котором находятся вуалехвостые телескопы, установлен в офисе. Почему-то Фолкнер хочет, чтобы я посмотрел на этот аквариум и на его черных золотых рыбок.
– Фолкнер – необщительный упрямец, – заметил Дрейк. – Наверняка он вообразил, что визит адвоката встряхнет кого нужно.
– Больше всего он, конечно, беспокоится за своих рыбок, – ответил Мейсон. – И мы узнаем все подробности, когда будем на месте. Мне кажется, дело тут совсем не в рыбках и не в его партнере, но я воздержусь делать какие-либо выводы, пока не познакомлюсь с деталями.
Сигнальные огни впереди идущей машины внезапно скользнули вправо. Мейсон тоже свернул за угол. Они проехали по тихой улочке и остановились перед большим домом. Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк вышли из машины и увидели, как Фолкнер тщательно запер дверцу своего автомобиля, а затем присоединился к ним.
Вынув из кармана кожаный футлярчик, а из футлярчика ключ, он сказал тоном лектора, описывающего аудитории явление, которое самого его совершенно не интересует:
– Хочу обратить ваше внимание, мистер Мейсон, что дом имеет только две наружные двери. Одна дверь в контору, на ней вывеска «Фолкнер и Карсон инкорпорейтед риелторс». И вторая, она ведет в мои апартаменты.
– А где живет Элмер Карсон? – поинтересовался Мейсон.
– По соседству через несколько кварталов.
– Я, со своей стороны, хочу обратить ваше внимание, – заметил Мейсон, – что окна в доме не освещены.
– Угу, – спокойно ответил Фолкнер. – Видимо, моей жены нет дома.
– А черные рыбки, судьба которых вас так беспокоит, находятся в конторе? – спросил Мейсон.
– Да. И Элмер Карсон утверждает, что аквариум является частью интерьера конторы и все рыбки, находящиеся в нем, тоже.
– Рыбки были выращены лично вами?
– Да.
– И Карсон не делал никаких инвестиций?
– Никаких. Эту породу рыб вывел я сам. Правда, аквариум принадлежит конторе и входит в число предметов, украшающих интерьер. Это большой аквариум – три фута в длину, два в ширину и четыре в высоту. В стене конторы есть ниша, куда и вмонтирован этот аквариум. И все это было сделано с разрешения и одобрения Карсона. При оформлении документации я не просмотрел ее внимательно, просто взял да и подписал. Так что аквариум, несомненно, принадлежит фирме, вернее, зданию.
– Зданию? – переспросил Мейсон.
– Да. Я арендую ту часть дома, в которой живу.
– В таком случае объясните мне, как могло случиться, что вы поместили таких ценных рыбок в аквариум, являющийся общей собственностью?
– Откровенно говоря, мистер Мейсон, это длинная история. Я устраивал на дне аквариума флору, гальку и все прочее, а потом поместил туда по парочке всех интересных рыбок. Вскоре мне удалось вывести вуалехвостых телескопов. Но вдруг я заметил, что рыбки, находившиеся в том же аквариуме, заболели какой-то жаберной болезнью. Я сразу же удалил телескопов из конторы, чтобы они все время были у меня перед глазами. Я совершенно не подумал, что это может привести к таким осложнениям. А Элмер Карсон взял да и отправился в суд с документами, где сказано, что аквариум – общая собственность, поскольку вделан в нишу и является частью интерьера. Я совершенно не понимаю, что побудило его сделать этот шаг. Не могу понять, почему он вдруг стал копать под меня. Ведь дело дошло до покушения на мою жизнь!
