Он громко рассмеялся. На мгновение его зубы почти что разомкнулись.
– Знаю, знаю, хотите вернуться к заданному вами вопросу. Хорошо, мистер Лэм. Мы ищем ее, чтобы завершить дело о наследстве. К сожалению, больше ничего я вам сказать не могу. Как вы знаете, я выступаю от имени клиента и руководствуюсь его пожеланиями. Хорошо бы и вам занять такую же позицию.
Берта, у которой был полный рот вафель, поспешно запила их глотком горячего кофе и спросила:
– Вы хотите сказать, что ему не следует пытаться выяснить, в чем дело?
– Мой клиент позаботится о том, чтобы вы получили всю действительно необходимую вам информацию, а поскольку фактически он и является вашим нанимателем, думаю, вы понимаете, какие это повлечет за собой последствия.
Берта Кул хмуро поглядела на меня:
– Ты понял, Дональд? Не нужно никаких теорий. Придерживайся в этом деле главного. Найди эту Фенн, и пусть тебя не волнует, кому она нужна. Ты понял? И поменьше эмоций.
Хейл посмотрел на меня, чтобы увидеть мою реакцию, потом снова перевел взгляд на Берту:
– Вы выразились гораздо более прямо, чем я, миссис Кул.
– Я знаю. Но вы слишком долго ходили вокруг да около. Теперь все ясно. Не люблю крутить.
– Вы очень прямолинейны, миссис Кул, – улыбнулся он.
Минуту все молчали.
– Что еще вы можете сообщить мне о Роберте Фенн? – наконец спросил я.
– Подробности я изложил миссис Кул, пока мы ехали в поезде, – ответил адвокат.
– А как насчет близких родственников?
– У Роберты Фенн их нет.
– Однако вы пытаетесь найти ее, чтобы решить вопрос о наследстве? – напомнил я.
Хейл отеческим жестом положил свою руку на мою.
– Послушайте, Лэм, – сказал он, – мне кажется, я достаточно ясно обрисовал свою позицию.
– Несомненно, – вмешалась Берта. – Вы хотите получать ежедневные отчеты?
– Да, хотел бы.
– Где вы будете находиться?
– В моем офисе, в Нью-Йорке.
– Допустим, мы найдем ее. Что тогда?
– Честно говоря, очень в этом сомневаюсь, – сказал Хейл. – Слишком тонки ниточки, что у нас в руках, а задача не из легких. Если вы найдете ее, буду чрезвычайно доволен. Вы, конечно, тотчас же поставите меня в известность. Уверен, что мой клиент соответствующим образом отблагодарит вас. – Хейл настороженно огляделся. – И вот еще что: не нужно лишних разговоров. Спрашивайте о Фенн как бы между прочим. Если же придется задавать прямые вопросы, ставьте их так, чтобы не вызвать подозрения. Скажем, зная, что вы отправляетесь в Новый Орлеан, ваш друг попросил вас поискать Роберту Фенн. Не проявляйте слишком большого интереса и не оставляйте за собой следов.
– Положитесь на нас, – заверила его Берта.
Хейл взглянул на часы и подозвал официантку:
– Счет, пожалуйста!
Берта Кул осмотрела квартиру, заглядывая в самые немыслимые уголки, как это может делать только женщина.
– Чертовски хорошая старинная мебель, – сказала она. Я ничего не ответил, и через мгновение Берта добавила: – Во всяком случае, для того, кому такая нравится. – Она подошла к окнам, выглянула на балкон, снова обернулась, чтобы рассмотреть мебель, и решительно заявила: – Мне – нет.
– Почему? – спросил я.
– Боже мой, Дональд! Пошевели мозгами. Уже много лет я вешу около двухсот семидесяти пяти фунтов. И если кто-нибудь приглашает меня обедать, то непременно пододвигает мне стул в стиле Людовика XV – проклятую имитацию на журавлиных ножках с узким сиденьицем и ромбовидной спинкой – эдакого уродца из красного дерева.
– И ты садишься на него?
– Сажусь на него? Черта с два! Я бы так не возмущалась, если бы хозяйки подумали об этом заранее, но где там! Они приводили толпу гостей в столовую, все рассаживались, а я оставалась стоять, глядя на то, что предназначалось в качестве посадочной площадки для моей кормы. И представь себе, глупая хозяйка обычно застывала, глядя сначала на меня, а потом на проклятый стул, точно ей только сейчас впервые пришло в голову, что я должна есть сидя.
Одна дама как-то призналась мне, что просто не знала, как поступить, потому что боялась привлечь ко мне внимание, велев прислуге принести для меня другой стул. Я возразила ей, что была бы смущена этим вполовину меньше, чем если бы села на один из этих имбирных пряников с декоративными ножками и эта проклятая штука сложилась бы подо мной, как сломанный аккордеон. Ненавижу эти вещи!
Мы еще походили по квартире. Берта Кул выбрала кушетку, испытала ее рукой на прочность, затем наконец уселась, открыла свою сумку, достала сигарету и изрекла:
– Не вижу, чтобы мы, черт побери, хоть сколько-нибудь сдвинулись с того места, откуда начали.
Я предпочел не возражать.
Она чиркнула спичкой о подошву своего ботинка, закурила, посмотрела на меня и воинственно вопросила:
– Ну?
– Она жила здесь, – сказал я.
– Ну и что?
– Она жила здесь под именем Эдны Катлер.
– А какая, собственно, разница?
– Мы знаем ее вымышленное имя. Знаем, где она жила. В ту пору в Новом Орлеане было очень дождливо. Питалась она не дома, но вряд ли в дождливые дни уходила далеко. В пределах двух ближайших кварталов есть два-три ресторана. Думаю, нужно побывать там, возможно, что-то удастся выяснить.
Берта посмотрела на часы. Я поднялся, направился к двери и вышел.
Вниз, во внутренний дворик, вели скрипучие ступени, затем шел длинный коридор. Я повернул направо, миновал еще один внутренний дворик и оказался на Ройял-стрит. Увидев на угловом здании вывеску «Бурбон-Хаус», вошел.
Это был ресторан, типичный для Французского квартала. Вовсе не ловушка для туристов, помпезностью привлекающая к себе, а заведение с низкими ценами и хорошей кухней. Никаких ненужных украшений и выкрутасов – здесь обслуживали постоянных посетителей.
Я наткнулся на то, что искал. Любой, кто живет в этой части квартала, наверняка бывает здесь регулярно.
Я направился было к двери, которая вела в бар, но передумал и свернул в помещение, где находились стойка, за которой люди завтракали, пара аттракционов и музыкальный ящик.
– Что вам угодно? – спросил мужчина за стойкой.
– Чашку черного кофе и несколько жетонов для автомата, – сказал я, бросая на стойку четыре мелкие монетки.
Он вручил мне жетоны по пять центов и пододвинул кофе.
Возле аттракционов толклись два-три человека. Из их разговора я понял, что они завсегдатаи этого заведения. В шум вклинились звуки музыки из ящика, и женский голос произнес: «Эта песня посвящена администрации». Раздались первые аккорды песни «Вниз по Суон-Ривер». Я вынул из кармана фотографии, которые дал мне Хейл, отхлебнул кофе и издал возмущенный возглас.
– В чем дело? – спросил человек за стойкой. – Что-нибудь не так с кофе?
– Да нет, – ответил я, – не с кофе, а с фотографиями!
Он посмотрел на меня недоуменно, но с сочувствием.
– Фотограф отдал мне не те снимки, – объяснил я. – Интересно, где теперь мои?
В этот момент других посетителей у стойки не было. Мужчина перегнулся через прилавок, а я, как бы случайно, разбросал фотографии так, чтобы он мог взглянуть на них.
– Похоже, мне не повезло, – горестно вздохнул я. – Они перепутали пленки и отдали мои кому-то другому, я их никогда больше не увижу!
– Возможно, они просто перепутали квитанции, – сказал мужчина. – Вы получили фотографии девушки, а она – ваши.
– Ну мне от этого не легче! Как я ее найду?
– Послушайте, а я видел эту девушку! – воскликнул он. – Она время от времени ела здесь. Подождите минутку, спрошу у одного из ребят.
Он подозвал цветного официанта и показал ему фотографию.
– Кто эта девушка? – спросил он.
Официант взял фотографию, поднес ближе к свету и тотчас ответил:
– Не знаю, как ее зовут, но примерно два-три года назад она частенько приходила сюда поесть. По-моему, она больше здесь не бывает.
– Уехала из города? – спросил я.
– Нет, не уехала, я видел ее на улице примерно месяц назад. Просто не приходит сюда больше, вот и все.
– Ну тогда есть шанс, что фотограф знает ее. Она, по-видимому, была у него недавно со своими пленками, так как снята почти на всех этих фотографиях.
– Кстати, вспомнил, где ее видел, – сказал цветной юноша. – Она выходила из бара Джека О’Лири. С ней кто-то был.
– Мужчина? – уточнил я.
– Да.
– А этого мужчину ты, случайно, не знаешь?
– Нет, не знаю. Высокий мужчина с большими руками. У него был портфель.
– А какого он возраста?
– Лет пятидесяти – пятидесяти пяти, точнее не скажу. Мужчину этого я не знаю, просто вспомнил девушку и то, что она больше не бывает у нас. Я обычно обслуживал ее, когда она приходила.
– Ты можешь сказать мне еще что-нибудь об этом мужчине? – спросил я.
Официант подумал минуту и ответил:
– Да, пожалуй, могу.
– Что именно?
– У него был такой вид, будто он держал что-то во рту.
Я не стал проявлять настойчивость и прекратил расспросы. Расплатился за кофе, отошел, постоял некоторое время, наблюдая за парнями у аттракционов, и отправился в бар Джека О’Лири.
