– Хорошо, – бесстрастно ответил секретарь.
Надев пальто и нахлобучив шляпу, ван Олдин направился к двери, но задержался, уже взявшись за ручку.
– Вы славный парень, Найтон, – сказал он. – У вас хватает ума не беспокоить меня, когда я взбешен.
Тот молча улыбнулся.
– Рут – мое единственное дитя, – продолжал ван Олдин, – и никто не знает, как много она для меня значит. – Внезапно его лицо осветила улыбка, и он сунул руку в карман. – Хотите увидеть кое-что, Найтон?
Снова подойдя к секретарю, миллионер вынул из кармана коричневый пакет и развернул обертку, скрывавшую красный бархатный футляр с инициалами, увенчанными короной. Он открыл футляр, и секретарь затаил дыхание. На слегка потускневшей белой подкладке пламенели алые как кровь рубины.
– Господи, сэр! – воскликнул Найтон. – Неужели они настоящие?
Ван Олдин весело рассмеялся:
– Неудивительно, что вы об этом спрашиваете. Среди этих рубинов три крупнейших в мире. Их носила русская императрица Екатерина. Тот, что в центре, известен как «Огненное сердце». Он абсолютно совершенен – в нем нет ни единого изъяна.
– Должно быть, они стоят целое состояние, – пробормотал секретарь.
– Четыреста или пятьсот тысяч долларов, – небрежно сообщил миллионер, – не учитывая их исторической ценности.
– И вы просто так носите их в кармане?
Ван Олдин снова засмеялся:
– Как видите. Это мой маленький подарок Рути.
Секретарь понимающе улыбнулся:
– Теперь мне ясно, почему миссис Кеттеринг названивала сюда два дня.
Но ван Олдин покачал головой:
– Тут вы не правы. Она ничего не знает о рубинах – это мой сюрприз. – Он закрыл футляр и начал его заворачивать, продолжая: – Как мало может сделать человек для тех, кого любит, Найтон! Я могу купить для Рут значительную часть нашей планеты, но это не пойдет ей на пользу. Я могу надеть ей на шею эти камни и дать ей минуту-две радости, но… – Миллионер покачал головой. – Когда женщина несчастлива в семейной жизни…
Он не договорил, но секретарь сочувственно кивнул. Ему лучше других была известна репутация достопочтенного[2] Дерека Кеттеринга. Ван Олдин тяжко вздохнул. Положив пакет в карман пальто, он кивнул Найтону и вышел из комнаты.
Достопочтенная миссис Дерек Кеттеринг проживала на Керзон-стрит. Дворецкий, открыв дверь, узнал Руфуса ван Олдина и позволил себе улыбнуться в знак скромного приветствия. Затем проводил миллионера в большую гостиную на втором этаже.
Сидевшая у окна женщина вскочила с радостным возгласом:
– Вот так удача, папа! А я весь день звонила майору Найтону, пытаясь связаться с тобой, но он не знал точно, когда ты вернешься.
Рут Кеттеринг было двадцать восемь лет. Не будучи красивой и даже хорошенькой в полном смысле этого слова, она выглядела эффектно благодаря цветовой гамме. Ван Олдина в свое время дразнили «рыжиком», а волосы Рут имели великолепный золотисто-каштановый оттенок, оттеняемый темными глазами и черными как смоль ресницами (впрочем, последнее достигалось не без помощи косметики). Она была высокой, стройной и грациозной. С первого взгляда ее лицо напоминало Мадонну Рафаэля, но, присмотревшись, можно было заметить те же линии подбородка и челюсти, что и у Руфуса ван Олдина, свидетельствующие о твердости и решительности. Это подходило мужчине, но в значительно меньшей степени женщине. С раннего детства Рут привыкла поступать по-своему, и каждый, кто становился на ее пути, очень скоро понимал, что дочь Руфуса ван Олдина никогда никому не уступает.
– Найтон сообщил мне, что ты ему звонила, – сказал ван Олдин. – Я прибыл из Парижа всего полчаса назад. Ну, что там у тебя с Дереком?
Рут Кеттеринг покраснела от злости.
– Это невыносимо! Переходит всякие границы! – воскликнула она. – Он, кажется, просто не слышит ни единого моего слова! – В ее голосе звучали нотки не только гнева, но и недоумения.
– Меня он выслушает, – мрачно заверил миллионер.
– За последний месяц я едва его видела. Он всюду бывает с этой женщиной.
– С какой женщиной?
– Мирей. Ты знаешь о ней – она танцует в «Парфеноне».
Ван Олдин молча кивнул.
– На прошлой неделе я побывала в Леконбери, – продолжала Рут. – Говорила с лордом Леконбери – он мне очень сочувствовал и пообещал задать Дереку хорошую взбучку.
– Ох! – Руфус ван Олдин тяжело вздохнул.
– Что ты имеешь в виду, папа?
– Именно то, о чем ты подумала, Рути. Не стоит рассчитывать на старого Леконбери. Конечно, бедняга попытался тебя успокоить. Имея сына и наследника, женатого на дочери одного из богатейших людей в Штатах, он, естественно, не хочет никаких осложнений. Но все знают, что старик уже одной ногой в могиле, так что едва ли его слова могут как-то повлиять на Дерека.
– А ты не мог бы что-нибудь предпринять, папа? – после небольшой паузы спросила Рут.
– Мог бы, – ответил миллионер. – Я мог бы предпринять многое, но польза будет только от одного. Тебе хватит мужества, Рути?
Она удивленно уставилась на него, и он кивнул в ответ:
– Хватит ли у тебя смелости признать перед всем миром, что ты совершила ошибку? Из этой ситуации есть только один выход, Рути, – освободиться и начать жизнь заново.
– Ты имеешь в виду…
– Развод.
– Развод?!
Ван Олдин криво усмехнулся:
– Ты так произнесла это слово, Рут, будто никогда его не слышала. Хотя твои друзья разводятся чуть ли не каждый день.
– Знаю, но… – Она умолкла, закусив губу.
Ее отец понимающе кивнул:
– Ты, как и я, Рут, не любишь терять то, что имеешь. Но жизнь научила меня, как научит и тебя, что иногда это единственный выход. Я мог бы найти несколько способов вернуть тебе Дерека, но все в итоге кончилось бы тем же самым. Он испорчен до мозга костей, Рут. Я очень раскаиваюсь в том, что позволил тебе выйти за него замуж. Но ты твердо намеревалась заполучить его, да и он вроде бы решил образумиться… Однажды я уже помешал тебе, малышка…
Произнося последнюю фразу, миллионер не смотрел на дочь. Иначе он бы увидел, как ее лицо покрылось гневным румянцем.
– Что верно, то верно, – сказала она.
– Ну, я оказался слишком мягкосердечным, чтобы сделать это вторично. Не могу выразить, как я об этом жалею. Последние годы, Рут, у тебя была нелегкая жизнь.
– Да уж, приятной ее не назовешь, – согласилась та.
– Вот почему я говорю тебе, что это нужно прекратить! – Он хлопнул по столу ладонью. – Если у тебя еще остались какие-нибудь чувства к этому парню, вырви их с корнем! Смотри в лицо фактам. Дерек Кеттеринг женился на тебе только ради твоих денег. Поэтому избавься от него как можно скорее.
Рут Кеттеринг уставилась в пол.
– Предположим, он не согласится? – спросила она, не поднимая головы.
Ван Олдин удивленно посмотрел на нее:
– Его мнения никто не будет спрашивать.
Рут покраснела и закусила губу:
– Да, конечно… Я просто имела в виду… – Она умолкла.
Отец не сводил с нее внимательного взгляда:
– О чем ты?
Рут медлила, тщательно подбирая слова:
– Он может не сдаться без сопротивления.
Миллионер воинственно выпятил подбородок:
– Хочешь сказать, что он будет оспаривать обвинение? Ну и пусть! Но ты не права. Любой адвокат, к которому Дерек обратится, скажет, что у него нет ни единого шанса.
– А ты не думаешь… – она колебалась, – что он… ну, просто из злости на меня может… осложнить ситуацию?
Миллионер покачал головой:
– Маловероятно. Для этого ему нужны конкретные факты.
Миссис Кеттеринг не ответила. Ван Олдин резко взглянул на нее:
– Тебя что-то беспокоит, Рут?
– Ничего. – Но ее голос звучал неубедительно.
– Ты боишься огласки, не так ли? Предоставь это мне. Я все устрою так, что не будет никакой шумихи.
– Хорошо, папа, если ты действительно считаешь, что это наилучший выход.
– Неужели ты все еще привязана к этому парню, Рут?
– Нет.
На сей раз ответ был вполне уверенным. Ван Олдин казался удовлетворенным. Он потрепал дочь по плечу:
– Все будет в порядке, девочка. Не волнуйся. А теперь давай забудем об этом. Я привез тебе подарок из Парижа.
– Подарок? Что-нибудь интересное?
– Надеюсь, тебе понравится, – улыбнулся отец.
Он вынул пакет из кармана пальто и протянул дочери. Она быстро развернула его, открыла футляр и восторженно вскрикнула. Рут Кеттеринг любила драгоценности.
– Как чудесно, папа!
– Недурные камешки, верно? – довольно осведомился миллионер. – Тебе они нравятся?
– Нравятся? Да они просто великолепны! Как ты их раздобыл?
Ван Олдин улыбнулся:
– Это мой секрет. Конечно, пришлось покупать их тайно – они хорошо известны. Видишь этот большой камень посредине? Возможно, ты слышала о нем – это историческое «Огненное сердце».
– «Огненное сердце»! – повторила миссис Кеттеринг. Вынув камни из футляра, она прижала их к груди.
Миллионер наблюдал за ней. Он думал о женщинах, носивших эти драгоценности. Страсть, отчаяние, ревность… Подобно другим знаменитым драгоценным камням, «Огненное сердце» оставило за собой след трагедий и насилий, но в руках Рут Кеттеринг оно словно лишилось своей пагубной силы. Эта женщина западного мира, с ее хладнокровием и самообладанием, как будто являла собой отрицание бурных страстей, зависти и ненависти.
