Слева от него был знакомый домик с небольшой галереей. Погода была великолепна, и миссис Фоллиат могло не оказаться дома. Она могла быть где-нибудь в саду со своей корзинкой или уйти к друзьям. Друзей у нее было много. Здесь был ее дом. И не один десяток лет. Как это сказал старик на пристани? «Фоллиаты всегда будут в Нэсс-Хауз».
Пуаро негромко постучал в дверь. Через некоторое время внутри послышались шаги. Они показались ему слишком медленными, почти нерешительными. Дверь открылась, в ее проеме стояла миссис Фоллиат. Пуаро был поражен ее видом: перед ним стояла постаревшая и слабая женщина. Она смотрела на него пристально и недоверчиво.
— Месье Пуаро? Вы?
Ему показалось, что в ее глазах промелькнул страх. Но, может быть, ему лишь показалось?
— К вам можно, мадам?
— Ну, конечно.
Ока полностью овладела собой, вежливым жестом пригласила войти и ввела его в свою небольшую гостиную. Несколько хрупких фигурок на камине, в изысканных кружевных чехлах два небольших кресла, на столике — чайный прибор.
— Я принесу вам чашку.
Пуаро протестующе поднял руку.
— Ну, конечно же, вы должны выпить чашку чая, — отклонила она его протест.
Она вышла из комнаты.
Он снова осмотрелся. На столе лежало шитье с воткнутой иглой. У стены стоял книжный шкаф с книгами. На стене было несколько миниатюр и выцветшая фотография в серебряной рамке. На ней был изображен мужчина в военной форме с жесткими усами и слабым подбородком.
Миссис Фоллиат вернулась с чашкой и блюдцем в руке.
— Ваш муж, сударыня?
— Да. — Заметив, что взгляд Пуаро скользнул по стене, повыше книжного шкафа, словно ища новых фотографий, она резко сказала: — Я не люблю фотографий. Они заставляют жить прошлым. Нужно уметь забыть. Усохшие ветви нужно отсекать.
Пуаро вспомнил, как в первую их встречу, на берегу, она работала с секатором у кустарника. Тогда она тоже что-то говорила об усохших ветвях. Он смотрел на нее в задумчивости, стараясь оценить ее характер. Загадочная женщина. В мягких и тонких чертах ее внешности чувствовалось и нечто другое, что можно было бы назвать одним словом — безжалостность. Перед ним сидела женщина, способная срезать и выбросить сухие ветки не только из кустарника… из жизни — тоже.
Она села и налила ему чай.
— Молоко? Сахар?
— Три кусочка, пожалуйста.
— Вы меня удивили своим визитом, — сказала она, подавая ему чашку. — Признаться, я никогда не думала, что вы снова сможете оказаться проездом в наших краях.
— Я не совсем проездом, сударыня.
— Вот как? — Ее брови слегка приподнялись.
— В ваши края я приехал по делу.
Она все еще смотрела на него вопросительно.
— Отчасти — чтобы угидеться с вами, сударыня.
— В самом деле?
— Прежде всего — есть ли какие-нибудь новости о леди Стаббс?
Миссис Фоллиат покачала головой.
— Позавчера у корнуэльских берегов вынесло труп, — сказала она. — Джордж ездил туда, чтобы опознать его, но то была не она. Мне очень жаль Джорджа, — добавила миссис Фоллиат. — Напряжение ужасное.
— Он все еще верит, что его жена может быть живой?
Миссис Фоллиат медленно покачала головой.
— Я думаю, он больше не надеется. Ведь если бы Хэтти была жива, ей не удалось бы так долго скрываться от полиции и от прессы. Даже если бы с ней случилось что-нибудь вроде потери памяти, полиция непременно уже нашла бы ее.
— Пожалуй, да. Полиция все еще продолжает поиски?
— Вероятно. Я точно не знаю.
— Но ведь сэр Джордж больше не надеется?
— Он так не говорит. Правда, последнее время я не вижу его. Он большей частью находится в Лондоне.
— А о девушке? Выяснилось что-нибудь новое?
— Насколько мне известно — нет. Какое-то бессмысленное преступление, — добавила она, — абсолютно бесцельное убийство. Бедное дитя…
— Я вижу, вас все еще волнует это убийство, мадам.
Миссис Фоллиат с минуту или две но отвечала. Потом сказала:
— Когда человек стар, его всегда волнует смерть молодых. Для нас, пожилых, смерть кажется естественной, а у этой девчонки впереди была еще вся жизнь.
— И, возможно, не очень интересная.
— С нашей точки зрения, может быть, и не интересная, но для нее она была полна интереса.
— Хотя вы и утверждаете, что для нас, пожилых, смерть естественна, — сказал Пуаро, — умирать все же никому не хочется. По крайней мере — мне. Я до сих пор считаю, что жизнь очень интересна.
— Я не считаю… — Ее плечи опустились. Казалось, она говорила сама с собой, а не с ним. — Я очень устала, месье Пуаро. Когда придет мой час, я буду не только готова, но и благодарна.
Он бросил на нее быстрый взгляд. Как и в первую встречу, он подумал, что, может быть, перед ним больная женщина, твердо знающая о приближении своей смерти. Иначе трудно было объяснить ее крайне усталый вид и почти безвольные движения. Он чувствовал, что усталость не свойственна этой женщине. В Эми Фоллиат легко угадывались твердый характер, энергия и требовательность. Ей многое пришлось перенести: потерю дома, богатства, она пережила своих сыновей. Она нашла в себе силы «отсечь усохшие ветви». Однако Пуаро чувствовал, что сейчас в ее жизнь вошло нечто такое, чего ни она сама, ни другие отсечь не смогут. Если это не физический недуг, что тогда?
Она вдруг слабо улыбнулась.
— Бы ведь знаете, месье Пуаро, — сказала она, словно угадав его мысли, — мне ведь не для кого особенно жить. У меня много друзей, но нет близких родственников, нет семьи.
— У вас есть ваш дом, — горячо возразил Пуаро.
— Вы имеете в виду Нэсс? Да…
— Это ваш дом, не так ли? Сэру Джорджу он принадлежит лишь формально? Сэр Джордж сейчас в Лондоне, и вы здесь полная хозяйка.
И снова он заметил мелькнувшее выражение страха в ее взгляде. Когда она заговорила, ее голос звучал с ледяной холодностью.
— Я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать, месье Пуаро. Я благодарна сэру Джорджу за то, что он сдает мне в аренду этот домик. Но я его арендую. Я ежегодно плачу ему определенную сумму за него и за право беспрепятственного передвижения на территории поместья.
Пуаро вскинул руки.
— Прошу прощения, мадам. Я не хотел вас обидеть.
— Я, конечно, не так поняла вас, — ответила миссис Фоллиат холодно.
— Чудесный уголок, — сказал Пуаро. — Прекрасный дом, великолепное поместье! А вокруг мир и безмятежность.
— Да. — Ее лицо радостно озарилось. — Мы всегда это чувствуем. Я почувствовала это еще в молодости, когда впервые сюда приехала.
— Но по-прежнему ли здесь так мирно и безмятежно, мадам?
— А почему — нет?
— Неотмщенное убийство, — сказал Пуаро. — Пролита невинная кровь. И пока здесь будет тень жертвы, мира не будет. Вы это знаете так же, как и я, мадам.
Миссис Фоллиат не ответила. Она сидела молча и неподвижно. Пуаро не знал, о чем она думала. Он наклонился немного вперед и заговорил снова.
— Мадам, вы многое знаете об этом убийстве. Может быть — все. Вы знаете, кто убил Хэтти Стаббс, вы, вероятно, знаете, где сейчас лежит ее тело.
Тогда миссис Фоллиат заговорила. Ее голос был громким, почти грубым.
— Я ничего не знаю, — сказала она. — Ничего.
— Возможно, я употребил не то слово. Вы не знаете — вы догадываетесь, мадам. Я совершенно уверен, что вы догадываетесь.
— Извините, но вы сейчас смешны!
— Это не смешно, мадам, это нечто совершенно противоположное — это опасно.
— Опасно? Для кого?
— Для вас, мадам. Вы одна знаете тайну, и поэтому вы в опасности. Я знаю убийц лучше, чем вы, мадам.
— Я вам уже сказала, я ничего не знаю.
— Значит, подозреваете…
— У меня нет никаких подозрений.
— Извините, это неправда, мадам.
— Говорить так из одного лишь подозрения было бы неправильно, даже больше — подло.
Пуаро наклонился вперед.
— Так же подло, как то, что произошло здесь месяц тому назад?
Она съежилась в своем кресле и почти прошептала:
— Не говорите мне об этом. В конце концов, все кончено, — добавила она со вздохом и сильно вздрогнула. — Все позади.
— Как вы можете так говорить, мадам? Из опыта я знаю, что убийца никогда не остановится перед новым убийством.
Она покачала головой.
— Нет, все позади. К тому же я ничего не могу изменить. Ничего.
Он встал и смотрел на нее сверху.
— Даже полиция прекратила следствие, — сказала она почти капризно.
Пуаро медленно покачал головой.
— О нет, мадам, вы ошибаетесь. Полиция ничего не прекращала. И я — тоже, — добавил он. — Запомните это, мадам. Я — Эркюль Пуаро — ничего не прекратил.
Выйдя из Нэсс-Хауз, Пуаро спустился в деревню и, расспросив жителей, нашел домик, в котором жили Таккеры. На его стук некоторое время не отвечали. Из дома доносился сварливый голос миссис Таккер:
