– Наверное, вам бы не слишком хотелось, чтобы полиция узнала о ваших намерениях? – быстро спросила Делла Стрит.
– Конечно же нет! – воскликнул Мейсон. – Пусть они думают, что я буду биться до конца, а потом, в последнюю минуту, я начну с ними торговаться. Я до самого суда буду действовать так, чтобы они считали, что я не пойду на уступки. Я не хочу сейчас раскрывать свои планы. Они воспримут это как слабость и тогда уж точно не дадут мне передохнуть… Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в том, что мне немедленно надо повидаться с миссис Брил. А вы, ребята, держите оборону, – закончил он и, схватив свою шляпу, вышел из офиса, с силой захлопнув за собой дверь.
– Ну, кажется, на этом все, мистер Дрейк, – заявила Делла Стрит, когда они остались одни. – Думаю, если бы мистер Мейсон хотел, чтобы вы сделали что-нибудь еще, он бы сразу отдал указания.
– То есть ты хочешь сказать, Делла, что нам ничего не нужно делать? – спросил ее Дрейк.
– Ничего, кроме того, что велел шеф, – ответила она.
– Ладно. Значит, будем ждать. – Еще раз взглянув на торчавший из стены микрофон, Дрейк открыл дверь и медленно вышел в коридор.
Добравшись до госпиталя, Перри Мейсон обнаружил Сару Брил сидящей на кровати.
– Здравствуйте! – весело поприветствовал он свою клиентку. – Как у вас дела?
– Хорошо, как и следовало ожидать, – широко улыбнулась миссис Брил.
– Я поражаюсь вашей выдержке! Вы так спокойны, несмотря на то что у вас сотрясение мозга, сломана нога, вас обвиняют в убийстве, и вдобавок ко всему вы еще узнали о смерти брата.
– Ну, я могу или посмеяться над всем этим и смириться, или же просто смириться, – ответила женщина. – Что касается обвинения в убийстве, то это ваша забота, как меня от него избавить. Что касается Джорджа, тут мы уже ничего не можем сделать. Я только надеюсь, что его убийцу накажут по справедливости. Если честно, для меня это шок. Я очень любила брата. Мне будет его не хватать, но на своем веку я видела множество смертей, мистер Мейсон, и стараюсь смотреть на жизнь и на смерть проще. Если человек родился, значит, он должен умереть. Жизнь похожа на ручей, смерть – всего лишь часть жизни, неотъемлемая часть. Если бы дети продолжали рождаться и никто бы не умирал, мир сейчас был бы перенаселен. Если бы дети не рождались и никто бы не умирал, это был бы скучный мир, полный разочарований, без молодости, веселья, любовных романов, медовых месяцев и детского смеха. Мне жаль, что Джордж умер, но, значит, пришел его час. Да, я по нему скучаю. Но когда я о нем думаю, жалею не его, а себя. Это трудно объяснить, мистер Мейсон. Возможно, я покажусь вам бесчувственной, но это далеко не так. Я была очень привязана к Джорджу. Теперь он умер, но все мы когда-нибудь умрем.
– Я понимаю. Давайте-ка теперь немного поговорим о вас, – сказал Мейсон, придвигая стул к кровати миссис Брил.
– Обо мне?
– Об уголовном деле на вас.
– И что же с этим делом?
– Вообще-то все складывается не так уж и хорошо, – сообщил адвокат.
– Мне жаль, мистер Мейсон, но я ничем не смогу вам помочь. Я не помню, что произошло после полудня того дня, когда был убит Остин Куленс… Сигарету, мистер Мейсон? Я знаю, что вы курите, и не возражаю… Нет, спасибо, я не составлю вам компанию. Но вы, пожалуйста, курите. Так что же заставило вас ко мне прийти? Говорите, не старайтесь как-нибудь смягчить удар.
– Плохая сторона того, что вы ничего не помните, заключается в том, что вы не сможете ничего отрицать.
– Что вы имеете в виду, мистер Мейсон?
– Пока что против вас свидетельствовали лишь обстоятельства. А теперь просто представьте, что появился кто-то, кто прямо скажет, что видел вас в доме Куленса и слышал, как вы сделали роковой выстрел. Вы не сможете этого отрицать.
– Кто сделал такое заявление? – спросила Сара Брил, спокойно глядя на Мейсона.
– Никто, – ответил он. – Пока никто. Человек по фамилии Голдинг и его жена сидели в ночь убийства в машине напротив дома Куленса. Они слышали два выстрела и видели, как кто-то выбежал из парадного входа, засовывая на бегу что-то в сумочку. Это мог быть пистолет.
– А что они сделали потом?
– Уехали. Сразу же после того, как узнали человека, выбежавшего из дома.
– И кто это был?
– Вы, – произнес Мейсон, пристально глядя женщине в глаза.
Какое-то время Сара Брил молчала. Затем она вновь заговорила, и в ее голосе слышался неподдельный интерес, будто они обсуждали какую-то научную проблему.
– А сколько прошло времени между выстрелами и тем, как на крыльце кто-то появился?
– Очень мало, – ответил Мейсон.
– И они твердо уверены, что это была я?
– Так они говорят.
– Как вы думаете, вам удастся что-нибудь сделать с их показаниями на перекрестном допросе, мистер Мейсон?
– Не знаю, – развел руками адвокат. – Не могу сказать, придумали они все это или нет. Есть вероятность, что Голдинги просто хотят связать мне руки. Они конечно же знают о том, что вы сказали полиции, будто не помните ничего из того, что случилось после полудня. А эти двое достаточно умны. Они готовы на все, чтобы чего-то добиться в жизни. Мне кажется, они достаточно умны, чтобы понять, что если вы ничего не помните, то не сможете ничего отрицать.
– Это очень усложняет дело? – спросила миссис Брил, немного подумав.
Мейсон кивнул.
– Для меня? – вновь спросила женщина.
Адвокат снова кивнул.
– Думаю, нам остается положиться на ваше умение вести перекрестный допрос, мистер Мейсон… – продолжала Сара Брил. – Зачем они сидели в машине перед домом Куленса? И почему припарковали машину так, чтобы было видно парадный вход?
– Они собирались зайти к Куленсу.
– Тогда почему же они к нему не зашли?
– Когда они подъехали, в доме было темно, – ответил Мейсон. – Они уже собирались уезжать, когда вдруг заметили в окне луч света от карманного фонарика. Это показалось им достаточно необычным, и они решили остаться там и подождать. А потом услышали выстрелы и через несколько секунд увидели, как вы выскочили из дома и побежали к дороге. Они увидели то, что хотели, и сразу же уехали оттуда.
– Это они так говорят, – заметила миссис Брил.
– Да, именно, – подтвердил Мейсон.
– И, исходя из их показаний, я была на месте преступления в момент его совершения?
– Точно.
– Но из этого также следует, что и они были на месте преступления в то же самое время.
– Правильно, – согласился адвокат.
– Это сможет как-то помочь вам опровергнуть их показания перед судом присяжных?
– Я так не думаю.
– Почему нет?
– Во-первых, их двое, а вы одна. Во-вторых, они могут отрицать, что заходили в дом, а вы не можете ничего отрицать. В-третьих, они дадут клятву на Библии говорить только правду, значит, их словам будут верить. В-четвертых, против них нет никаких улик, а против вас свидетельствует море обстоятельств. В вашей сумочке полиция обнаружила револьвер. Кроме того, там же лежали бриллианты.
– Насколько я понимаю, – сказала миссис Брил, – меня нашли без сознания на дороге, где меня сбила машина. Сумочка лежала рядом со мной и, видимо, была раскрыта.
– Думаю, да.
– Вы спрашивали человека, который меня сбил, абсолютно ли он уверен в том, что револьвер был в моей сумочке, или же он валялся на дороге так близко от сумочки, что можно было подумать, будто он был в ней, но выпал, когда я выпустила ее из рук?
– Пока не спрашивал, – ответил Мейсон, – потому что у меня пока не было возможности еще раз его допросить.
– Но у вас ведь будет такая возможность?
– Да, конечно.
– И вы спросите его об этом?
– Разумеется, – ответил адвокат.
– А если он скажет, что револьвер был не в моей сумочке, а просто лежал на дороге так близко к ней, что он подумал, будто оружие выпало именно оттуда? – поинтересовалась миссис Брил.
– Тогда это будет очко в вашу пользу, – улыбнулся Мейсон.
– Вы не забудете спросить его об этом?
– Конечно же нет.
– А если они не смогут доказать, что револьвер был в моей сумочке, тогда… – Сара Брил вдруг замолчала.
– Тогда, конечно, мы, скорее всего, сможем убедить кого-нибудь из присяжных в том, что револьвер выбросили из синего седана, который был припаркован перед домом как раз рядом с тем местом, куда упала сумочка, когда вы выпустили ее из рук.
– А вы не сможете сказать, что я увидела револьвер, лежавший на дороге, побежала туда, чтобы подобрать его, и вот тут-то меня и сбила машина? – спросила миссис Брил.
– А вы помните, что так оно и было? – поинтересовался Мейсон.
– Нет, я ничего не помню.
– Жаль. Такая версия могла бы помочь только в том случае, если бы вы вспомнили наверняка.
– Мне жаль, но я ничего не могу вспомнить… Можно задать вам пару вопросов?
– Конечно, пожалуйста, – кивнул адвокат.
– Насколько я понимаю, один человек может убить другого в целях самообороны, и это не будет считаться преступлением. Это действительно так?
