– Нет.
– А кто сказал?
Шериф замялся:
– Аптекарь в Эль-Сентро.
– Он здесь и может подтвердить свои показания?
– Нет, его не приглашали…
– С разрешения высокого суда, – сказал Краудер, повысив голос, – я прошу аннулировать все так называемые доказательства обвинения в отношении природы и содержания ампулы с прописанным препаратом на том основании, что они базируются не на бесспорных фактах, а на чужих словах и умозаключениях.
– Ох, ваша честь, начинается! – вскочил на ноги Маршалл. – Мы не продвинемся далеко с такой массой ничтожных второстепенных возражений, придуманных моим молодым высокоэрудированным коллегой. После того как он подольше попрактикуется, то поймет, что подобными несущественными придирками только затрудняется судопроизводство.
– Мы не усматриваем отступлений, – спокойно возразил Краудер, – а пока лишь способствуем уточнению и выяснению правды. Наши требования совершенно законны. Никто не знает, что содержится в ампуле. Обвинение говорит, что это – сомниферал, потому что считает само собой разумеющимся, что ампула взята из упаковки, в которой хранился этот наркотик.
– Ваш протест удовлетворяется, – объявил судья Мейнли. – Мы не принимаем доказательств обвинения относительно препарата в ампулах.
– Но, ваша честь! – закричал окружной прокурор. – В этом же суть дела! Мы намерены доказать, что покойнику был дан наркотик вместе с виски. Ведь бутылка с виски содержала в себе сомниферал… и мы хотим доказать, что у обвиняемой имелся в наличии этот наркотик!
– Доказывайте это на основании несомненных фактов, тогда у суда не будет возражений, – возразил Краудер. – Но защита никогда не согласится, чтобы дело против обвиняемой было построено на показаниях с чужих слов, а также предположениях и вымыслах обвинения.
– Суд уже вынес решение по данному вопросу! – холодно произнес судья Мейнли.
– Но, ваша честь, это лишь предварительное слушание! – попробовал подойти с другой стороны Болдуин Маршалл.
– К которому применимы те же правила, что и в суде присяжных, – напомнил Краудер.
– Полагаю, что это правильно, – подтвердил судья Мейнли и добавил: – Может быть, позднее вам удастся собрать недостающие доказательства.
– Но для этого придется вызвать моих свидетелей из Бостона! – возразил Маршалл.
– Защита будет только рада отсрочке, чтобы свидетелей могли сюда доставить, – сказал Краудер. – Мы бы и сами очень хотели спросить этого врача, каким образом он смог узнать, что находится в упаковке, разговаривая по телефону. Я полагаю, доктор только выписал рецепт, но к получению лекарств не имел никакого отношения. Так что один лишь фармацевт может сказать точно, что находится в этих ампулах.
– Ну что ж, мы заставим прилететь сюда и фармацевта, если вам так хочется! – заявил Маршалл.
Дункан Краудер улыбнулся.
– Единственное, что я хочу, – это чтобы обвинение представило свои улики, а не опиралось на слухи и домыслы.
– Суд уже вынес решение, – сурово произнес судья Мейнли. – Вы бы лучше вызвали следующего свидетеля, а потом попытались бы исправить свои промахи, господин окружной прокурор.
– Хорошо, ваша честь, – сказал Маршалл, плохо справляясь с раздражением, вызванным еще и тем, что репортеры быстро заполняли страницы своих блокнотов. – Я вызываю Хартвелла Элвина, шефа полиции Калексико.
Элвин, высокий, высохший, как мумия, мужчина с ничего не выражающими глазами и белесыми ресницами, выступил вперед, скороговоркой произнес слова присяги и занял место для дачи свидетельских показаний. По манерам свидетеля было видно, что все происходящее его не интересует.
– Ваше имя Хартвелл Элвин и вы занимаете пост шефа полиции Калексико округа Империал в Калифорнии? – спросил окружной прокурор.
– Совершенно верно, – ответил Элвин.
– Обращаю ваше внимание на утро десятого числа текущего месяца. Случилось ли вам приехать в мотель «Палм Корт» в Калексико рано утром?
– Да.
– Теперь, поскольку адвокат возражает против показаний, основанных на чужих словах, я не стану спрашивать, что заставило вас туда поехать, поскольку все, что вы услышали по телефону, является слухами, – ехидно сказал Маршалл. – Просто расскажите, что вы обнаружили, приехав туда.
– Я нашел мертвого мужчину в четырнадцатом номере.
– Знали ли вы этого человека?
– Нет.
– Был ли он позднее опознан?
– Да.
– Опознали ли в нем некоего Монтроза Девитта из Лос-Анджелеса?
– Да.
– Когда вы вошли в номер?
– В начале восьмого.
– Утра?
– Да, утра.
– Что вы еще обнаружили?
– Увидел, что все вещи в беспорядке, как видно на фотографиях, которые здесь представлены. Некоторые ящики были выдвинуты, чемодан и саквояж раскрыты. Я обнаружил, что номер шестнадцать находится в еще большем беспорядке: все до единого ящики выдвинуты, багаж раскрыт, одежда и другие предметы разбросаны по всему полу.
– Вы сфотографировали эти помещения?
– Да. То есть отдал приказание их сфотографировать.
– У вас имеются снимки?
– Да.
– Будьте добры, передайте их мне и объясните, что каждый из них воспроизводит.
На протяжении нескольких минут свидетель предъявлял обвинению фотографии, давая подробные объяснения, что изображено на каждой из них, с какого места производилась съемка, как падал свет…
– Разговаривали ли вы с администратором мотеля и проверили ли регистрационный журнал? – спросил Маршалл.
– Да. Номер шестнадцать был занят обвиняемой, Лоррейн Элмор, а номер четырнадцать – Монтрозом Девиттом.
– Находились ли вы с шерифом, когда автомобиль, принадлежавший Лоррейн Элмор, был найден в песках?
– Был.
– Вы произвели осмотр местности вокруг машины?
– Да.
– Вы сделали фотографии?
– Да.
– Они при вас?
– Да, сэр.
– Предъявите их, пожалуйста.
Свидетель передал окружному прокурору фотографии, на которых была представлена машина, увязшая в песке.
– Нашли ли вы что-нибудь в машине?
– Да.
– Что?
– В багажнике под ковриком я обнаружил приспособление для колки льда, в обиходе именуемое ледоколом.
– Он у вас с собой?
– Да, сэр.
– Покажите мне его, пожалуйста.
Свидетель показал ледокол, и Маршалл распорядился, чтобы он был идентифицирован.
– Я вам показываю число «шестнадцать» на ледоколе и спрашиваю, стояла ли она уже тогда, когда вы обнаружили его в багажнике?
– Да, сэр.
– Нашли ли вы что-нибудь еще?
– Я видел, как шериф подобрал капсулу зеленоватого цвета с переднего сиденья.
– Присутствовали ли вы, когда шериф нашел упаковку с наклеенной на ней этикеткой?
– Присутствовал.
– Где она была найдена?
– В номере шестнадцать, в дамской сумочке.
– Можете приступать к перекрестному допросу, господа защитники, – заявил Болдуин Маршалл.
– Обработайте его, Дункан, – прошептал Мейсон. – Конечно, с ним вы многого не сделаете, но все же и тут они допустили промах. Не делайте обобщений, бейте в одно место, которое вы посчитаете слабым, пусть он выкручивается!
Мейсон, откинувшись в кресле, с интересом наблюдал за молодым человеком. Дункан Краудер поднялся, улыбнулся шефу полиции и начал:
– Насколько я понял из ваших показаний, подтвержденных фотографиями, номер шестнадцать был приведен в хаотический беспорядок?
– Совершенно верно.
– Кто-то перерыл содержимое чемоданов и ящиков?
– Очевидно.
– Вы искали отпечатки пальцев?
– Да.
– Почему вы не упомянули об этом, когда давали показания прокурору?
– Об этом он меня не спрашивал.
– Почему он вас не спросил?
Окружной прокурор вскочил с места.
– Ваша честь, я протестую против данного вопроса как неправильного и наталкивающего на неправильный ответ. Свидетель не может читать мысли окружного прокурора…
– Поддерживаю, – сказал судья.
– Я иначе сформулирую вопрос, – не отступал Краудер. – Обсуждали ли вы разбираемое дело с прокурором?
– Конечно.
– До того, как вышли на свидетельское место?
– Естественно.
– А не говорил ли вам окружной прокурор, что он не желает, чтобы вы упоминали об обнаруженных отпечатках пальцев, если вас не спросят отдельно? Не предупреждал ли он вас, что не станет задавать такого вопроса при прямом допросе?
– С разрешения высокого суда, я возражаю против данного вопроса, – заявил Маршалл. – Разговор, если таковой и состоялся у свидетеля с прокурором, не имеет никакого отношения к воздействию на ход разбирательства. Это не меня здесь судят.
Краудер покачал головой:
– Но если стало бы известно, что свидетель намеренно построил свои показания определенным образом, умолчав о некоторых деталях при прямом допросе по совету окружного прокурора, это показало бы необъективность свидетеля, ваша честь. Поэтому я имею право это проверить при перекрестном допросе.
