Рекс Стаут - Черная гора (сборник)

– Нет. Мы должны идти сейчас.

– Это невозможно. Живыми мы до долины не доберемся. Даже ночью это достаточно опасно.

Вульф похлопал его по плечу:

– Вы просто напуганы, товарищ Зов, и это вовсе не удивительно. Но я вынужден настаивать. Вы сами видели, каков мой сын в деле. Можете на него положиться. Сам же я больше ни за что не соглашусь путешествовать ночью по здешним горам. Вас в таком состоянии я тоже бросить не могу. У вас было оружие?

– Да.

– Пистолет?

– И нож. Они положили их в ящик стола.

Зов оперся руками о поверхность валуна, пытаясь приподняться.

– Я схожу и принесу их.

– Нет, вы должны беречь силы, – остановил его Вульф. – Пусть мой сын сходит. Алекс, пистолет и нож товарища Зова находятся внизу, в ящике стола. Сходи и принеси их.

– А что за пистолет?

Переводить ответ Вульфу не пришлось. Слово «люгер» одинаково звучит что на сербохорватском, что на албанском, и мне доводилось его слышать. Нужный стол с ящиком я нашел сразу. Кроме пистолета и складного ножа в ящике лежали наручные часы в корпусе из нержавеющей стали и кожаный бумажник с документами, включая бумагу с красной печатью и фотографией Зова. Фотокамера его тоже не любила.

Когда я приблизился, Вульф сказал:

– Пистолет оставь у себя. Отдай ему только нож.

– Я нашел еще часы и бумажник с документами.

– Отдай их ему. – Он повернулся к Зову: – Ваш пистолет пока будет храниться у моего сына. После того, что вы перенесли, вам не стоит подвергать себя ненужному риску.

Зов рассовал по карманам переданные мною вещи и угрюмо попросил:

– Отдайте мне пистолет.

– Отдадим. Он трофейный?

– Да. Я снял его в войну с убитого немца.

– Немудрено, что вы им дорожите. Должно быть, вы его и в Нью-Йорк захватывали?

– Да. В Нью-Йорк и на другие задания тоже. Отдайте мне его.

– Позже. Ответственность за благополучный исход нашего путешествия я беру на себя. Вы с моим сыном сверстники. Жаль, что вы не можете общаться. Вы совсем не знаете английского?

– Почему – несколько слов знаю. «Доллар», «о’кей», «сигарета».

– Я жалею, что в свое время не обучил его сербохорватскому. Как-никак мы уже здесь довольно давно. Я пойду вперед, а мой сын будет охранять наши тылы. Пошли.

Будь у него пистолет, Зов, пожалуй, мог и заупрямиться, но без пушки крыть ему было нечем, и он повиновался. Мы напились из ручья и двинулись в путь. Зов подволакивал ногу, хотя вряд ли испытывал сильную боль. Скорее хромота его происходила из недостатка энтузиазма, чем из болезненного состояния. Когда, вступив в расщелину, мы начали взбираться в гору и Вульф остановился, чтобы перевести дух, я спросил его:

– А где нас ожидает шарада? Вы мне не сказали.

– Это и ни к чему. Старайся говорить поменьше. Разговоры о скромных лингвистических познаниях могут оказаться блефом. Я скажу тебе, когда выхватывать револьвер.

– Вы могли хотя бы передать мне содержание вашего последнего разговора.

Путешествие возобновилось. Топая следом за Зовом, я раздумывал о том, что мы разжились приличной добычей – заполучили не только убийцу, но и оружие. Остальные улики уже приобщены к делу – я сам видел, как прозектор извлекал пули из тела Марко.

Мне вспомнилась первая фраза из руководства по криминалистике: «Расследуя уголовное преступление, следователь должен не забывать о прямых доказательствах. Как только преступник задержан и добыты улики, следствие можно считать завершенным».

Черта с два завершенным! – подумал я. Мне бы сюда этого автора, я бы заставил его проглотить целую главу.

Предполагалось, что я должен ни о чем не задумываться, полностью положившись на Вульфа. Но когда мы приблизились к тому месту, где надо было сходить с тропы, если в припадке дурости вам захотелось прогуляться по горному карнизу к пещере, я сократил расстояние между мной и Зовом и насторожился. И… ничего. Никто не показался нам на глаза и не издал ни звука.

Вы спросите, почему Вульф держал меня в неведении, хотя для разъяснения его планов хватило бы и десятка слов?

Мне предстояло произвести определенное впечатление на Зова, когда мы достигнем оговоренного места. И Вульф опасался, что, будучи посвященным в его замысел, я могу перестараться или, напротив, недотянуть – уж не знаю, чего он там думал. Он был убежден, что неведение сделает мое поведение более натуральным.

Вас удивляет, что меня использовали втемную, а я этому не противился? Я протестовал, и не раз, в минувшие годы, но тут, в Черногории, мое сопротивление почему-то дало трещину.

Теперь, когда солнце в полном блеске стояло у нас над головами, я узнал тропу, на которую прошлой ночью мы вступили с Данило. Теперь мы скатывались с каменных осыпей на пятой точке, огибали скалы, обходили стороной заброшенные горные хижины, в одном месте перебрались через расселину десятифутовой ширины по узенькому мостику без перил, который совершенно выпал у меня из памяти.

Стрелки моих наручных часов показывали уже десять минут второго, когда мы остановились у ручья, чтобы утолить жажду и закусить шоколадом. Товарищ Зов слопал его больше, чем мы с Вульфом, вместе взятые.

Полчаса спустя тропа неожиданно вывела нас на широкое плато к дому, в котором появился на свет Вульф. Я чуть поотстал, чтобы поглазеть на это диво.

Судя по всему, задней стеной дому служил склон скалы. Два этажа, четырехскатная шатровая крыша, восемь окон с той стороны, на которую я смотрел, по четыре на каждом этаже. В трех окнах стекла разбиты. Деревянная дверь.

Я уже повернулся к Вульфу, собираясь известить, что намерен войти в дом первым и оглядеться, как он рявкнул:

– Револьвер, Арчи!

Меня словно вихрем развернуло. Рука сама выхватила из кобуры на бедре «кольт». Чуть поодаль от нас на краю открытого пространства стояли Данило, Йосип Пашич и еще двое, которые, похоже, прятались за валуном. Данило сжимал в руке револьвер, у остальных пушек при себе не было.

– Не стреляйте, – сказал Данило. – Вы можете ступать на все четыре стороны. Нам нужен только Петер Зов.

Вульф загородил Зова своим телом.

– Он идет с нами, и мы его не отдадим.

– Отдадите как миленькие. Он – наш.

Тут Вульфу было впору сказать: «Только через мой труп», но он от этого воздержался. Я же расставил ноги поудобнее и нацелил «кольт» прямо в пупок Данило. Вульф произнес:

– Этот человек находится под нашей защитой. А мы – граждане Соединенных Штатов, и если с нами что-то случится, то вам несдобровать.

– С вами ничего не случится. А Зов – предатель. Он предал нас албанцам, и мы имеем право разобраться с ним.

– Что вы собираетесь с ним сделать?

– Я хочу выяснить, чт́о он рассказал албанцам.

Скорее всего, они импровизировали, поскольку не имели времени подробно обговорить свои роли.

– Я вам не верю, – отрезал Вульф. – Часы, проведенные в вашем обществе, дают мне право сказать, что я вообще не верю ни единому вашему слову. Если вы и в самом деле югославский патриот, то идите с нами. Только вы – ваши люди останутся здесь. Если Зов и вправду предал свою родину, то разбираться с ним должен Госпо Стритар в Титограде, куда мы и ведем Зова. Если вы согласны присоединиться к нам, то бросьте оружие. Вы согласны?

– Нет.

– Тогда попытайтесь отнять его силой. Товарищ Зов, я сейчас повернусь лицом к дороге. Держитесь прямо передо мной, и мы с вами медленно пойдем вперед. Алекс, прикрывай нас. Будешь пятиться спиной вперед, ориентируясь по моему голосу.

Вульф повернулся спиной к неприятелю и положил обе руки на плечи Зову. Я отступил, пропуская их, а сам бдительно держал Данило на мушке. Потом начал медленно отступать.

Вульф включил свой звуковой маяк и принялся читать наизусть статьи Конституции:

– «Мы, народ Соединенных Штатов, дабы образовать более совершенный Союз, установить правосудие, гарантировать внутреннее спокойствие, обеспечить совместную оборону, содействовать общему благоденствию и закрепить блага свободы за нами и потомством нашим, провозглашаем и учреждаем настоящую Конституцию для Соединенных Штатов Америки».

Мы покинули открытое пространство и вышли на проселочную дорогу. Поскольку Зов не мог меня видеть, я с трудом удерживался от того, чтобы ухмыльнуться и помахать Данило, как он недавно помахал нам возле крепости. Мне даже пришлось прикусить губу, чтобы подавить порыв. Данило мог неправильно истолковать мой жест и все испортить.

Между тем Вульф продолжал:

– Я перехожу к первым десяти поправкам, к «Биллю о правах». Поправка первая. «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению какой-либо религии или запрещающего свободное исповедание оной либо ограничивающего свободу слова или печати, либо право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об удовлетворении жалоб». Поправка вторая. «Поскольку хорошо организованное народное ополчение необходимо для безопасности свободного государства, право народа хранить и носить оружие не должно нарушаться». Поправка третья. «В мирное время ни один солдат не должен размещаться на постой без согласия владельца дома; однако в военное время это допускается, но лишь в порядке, предусмотренном законом». Поправка четвертая. «Право народа…