Между тем, узнав из полуденного выпуска новостей об аресте Флойда Вэнса, я попросил Лона Коэна проверить эти сведения, а потом позвонил Лили Роуэн и сказал, что хотел бы встретиться с нашим клиентом, в результате чего удостоился приглашения к обеду. Покончив с салатом из омара и с муссом из мускатной дыни, мы вышли на террасу, и я поведал Эми, что она больше не является мишенью и может не опасаться за свою жизнь. Естественно, она пожелала знать, что случилось. Лили тактично припомнила, что ее ждут на заседании какого-то комитета и оставила нас вдвоем, чего мне, впрочем, вовсе не хотелось. Однако вот уже в течение двух недель я прятался от Эми, так что ее стремление выведать у меня, в чем дело, вполне справедливо и объяснимо. Обычно всегда есть хоть что-то, что можно сказать клиенту. Пока я сказал Эми лишь то, что ее мать звали Карлотта, но сейчас добавить к этому мне было нечего. Уходя, я уже не был так уверен в том, что по-прежнему остаюсь единственным человеком в этом мире, которому Эми может доверять.
Из газетных сообщений в среду и в четверг я узнал все подробности о личности человека, совершившего наезд на Элинор Деново, но так и остался в полном неведении относительно мотива убийства. У меня сложилось впечатление, что отпечатки пальцев удалось идентифицировать исключительно благодаря скрупулезной и виртуозной работе ищеек Кремера, хотя подробности не сообщались. Не упоминались также ни Ниро Вулф, ни Арчи Гудвин. Говорилось также, что в сорок четвертом году Флойд Вэнс был холост, а свой патриотический долг наряду с миллионами других американцев он не выполнял из-за какого-то дефекта коленной чашечки.
Когда в четверг вечером зазвонил телефон, я сидел за столом, разбирая записи по гибридизации, а Вулф только начал новую книгу — «Будущее Германии» Карла Джасперса. Я снял трубку.
— Контора Ниро Вулфа, Арчи…
— Мне нужен Вулф, Гудвин. Это Кремер.
— Приветствую.
Не прикрывая мембрану рукой, я повернул голову и нарочито громко пробасил:
— Кремер.
Вулф потянулся к трубке, а я продолжал слушать.
— Да, мистер Кремер?
— Я по поводу Флойда Вэнса. Вы читали в газетах?
— Да.
— Мы рассчитываем предъявить обвинение в предумышленном убийстве и убеждены, что он не отвертится. По новому предписанию мы не могли даже спросить, не хочется ли ему пить, в отсутствии его адвоката. Я готов вам кое-что сказать, если вы пообещаете не разглашать это.
— Вы ставите меня в сложное положение. От сведений, которыми я не могу воспользоваться, пользы мало.
— Я не сомневаюсь, чтобы вы захотели воспользоваться этими сведениями. Но если можете воспользоваться, не раскрывая источник, то — пожалуйста.
— Очень хорошо. Даю слово.
— То, что вас больше всего интересует, нам узнать не удалось. По меньшей мере, в течение последнего года, а то и больше, Элинор Деново преследовала его. Похоже, она была еще та штучка. Доказательств того, что она упоминала его имя, у нас нет, но прошлой весной, когда у него оставалось всего два клиента, они вдруг отказались от его услуг, и у нас есть их письменные показания, что они решили воспользоваться услугами той фирмы, которую порекомендовала им Элинор Деново. Были и другие подобные случаи, так что, когда дойдет до суда, у нас уже будет достаточно полная картина. Пока же адвокат Вэнса пытается доказать, что убийство было непреднамеренным, но ему это не удастся. Судя по всему, примерно полтора года назад Элинор Деново решила пустить Вэнса по миру, и ей это весьма неплохо удавалось. Вы об этом знаете?
— Нет.
— Таким образом, мы нащупали вполне серьезный мотив для убийства, хотя не знаем, за что она пыталась ему отомстить. Впрочем, это уже ваша забота. Вполне возможно, что она решила поквитаться за что-то случившееся в сорок четвертом году, но я очень доволен, что нам ни к чему копать так глубоко. Если хотите вы, то ради Бога, хотя теперь Гудвину не удастся вытащить Вэнса к вам еще на один вечер. Теперь он вам недоступен.
— Вы правы. Я надеялся услышать от вас что-нибудь полезное, но, судя по всему, придется мне признать свое поражение. Тем не менее я вам признателен. Искренне признателен.
— Что ж, на такой ноте можно и попрощаться, — сказал Кремер и положил трубку.
Вулф глубоко вздохнул, и уголок его рта вздернулся на целых четверть дюйма. Он посмотрел на меня и сказал:
— Приемлемо.
— «Приемлемо?» — фыркнул я. — Черта с два! Потрясающе! Грандиозно! Пора брать у мисс Деново чек на двадцать тысяч.
— Нет, подожди немного. — Он взглянул на часы. — Соедини меня с мистером Джарретом.
Я приподнял брови.
— С отцом или сыном?
— С мистером Сайрусом М. Джарретом.
Я кивнул.
— Угу. Я знаю, что умею выполнять ваши поручения, но на сей раз мне нужно кое-что уточнить. В среднем мне удается подзывать мистера Сайруса М. Джаррета к телефону ноль раз из каждых двух попыток. Думаю, что в лучшем случае мне удастся побеседовать с субъектом по имени Оскар.
— Я сам поговорю с Оскаром.
Я снова изогнул брови, потом развернулся, снял трубку, набрал код девятьсот четырнадцать, а за ним номер резиденции Джаррета. Вулф уже держал свою трубку возле уха. На пятый звонок знакомый мужской голос произнес:
— Резиденция мистера Джаррета.
— Говорит Ниро Вулф. Я звоню из Нью-Йорка. Я хочу поговорить с мистером Джарретом. Передайте ему… — Не смейте меня перебивать! Скажите, что я хочу поговорить с ним о Флойде Вэнсе. Повторите имя.
— Но мистер Джаррет ужинает…
— Я сказал, чтобы вы повторили имя. Флойд Вэнс.
— Флойд Вэнс.
— Прекрасно. Выслушать вас мистер Джаррет сможет. Он ест не ушами. Скажите, что я хочу немедленно поговорить с ним о Флойде Вэнсе. Вы запомнили, как меня зовут?
— Да, сэр.
— Я не буду класть трубку, но не заставляйте меня ждать.
Я слушал, затаив дыхание. Вулф так отчаянно блефовал, что я даже не решался сделать ставку. Слишком многое было поставлено на карту. Значит, для Вулфа очевидный ход заключался в том, чтобы прикупить недостающую карту к стриту. И вероятность удачи была, на мой взгляд, ничуть не больше. Насколько я мог судить, было вполне вероятно, что Джаррет вообще никогда не слышал про Флойда Вэнса. Так что я не удивился бы, услышав щелчок от брошенной Оскаром трубки.
Но я ошибся. Время я, правда, не засек, поскольку судорожно цеплялся за самый краешек утеса, но мне показалось, что прошло часа три. Или, по меньшей мере, три минуты.
— Вы прервали мой ужин.
Я кивнул Вулфу — Джаррет.
— Мистер Джаррет?
— Да.
— Меня зовут Ниро Вулф. Я не люблю прерывать чьи-то трапезы, но дело не терпит отлагательства. Я должен срочно принять решение. Я только что беседовал с инспектором полиции, который расследует дело об убийстве Элинор Деново. Должен сказать вам по секрету, что за арест подозреваемого, Флойда Вэнса, ответственны мы с мистером Гудвином, который дважды приезжал к вам. Для доказательства того, что убийство было предумышленным, полиции нужен мотив, поэтому очевидно, что полиция крайне заинтересована в том, чтобы в деле всплыло ваше имя и можно было бы с вашей помощью установить, в каких отношениях состояли Флойд Вэнс и Элинор Деново двадцать три года назад. Это неизбежно приведет к тому, что вам придется давать свидетельские показания на суде Флойда Вэнса, а мне бы крайне не хотелось подвергать таким неприятностям столь заслуженного человека, как вы. Поэтому, прежде чем назвать вас полиции, я хотел бы обсудить с вами создавшееся положение, и завтра утром в одиннадцать я жду вас здесь, в моей конторе.
— Мое имя упоминалось в вашей беседе с полицейским инспектором?
— Нет.
— Мне ровным счетом ничего не известно о том, в каких отношениях состояли Флойд Вэнс и Элинор Деново двадцать три года назад.
— Фу. Я сразу же перезвоню мистеру Макгрею и попрошу проследить за тем, чтобы до прихода полицейских определенные чеки в архиве «Сиборд Бэнк энд Траст компани» никто не потревожил.
— Зачем полиции эти чеки?
— В полиции принято проверять все, что может иметь отношение к расследованию убийств. Если хотите, я могу потом спросить у инспектора Кремера, пригодились ли ему эти чеки.
— Нет. Знал бы я тогда, когда пришел Гудвин… — Джаррет приумолк, потом резко произнес: — Жду вас завтра утром.
— Я веду дела только у себя в конторе. Я и так оказываю вам куда больше почестей, чем вы заслуживаете, сэр. Вы приедете к одиннадцати или нет?
— Днем. Во второй половине.
— Нет. Или в одиннадцать или не приезжайте.
— В моем возрасте по утрам бывает нелегко.
— Встаньте пораньше. Но после одиннадцати уже не приезжайте.
— Хорошо, черт бы вас побрал!
Послышались короткие гудки. Я положил трубку и повернулся к Вулфу.
— Вы, кажется, не похудели ни на унцию, а я потерял фунтов десять.
Вулф хрюкнул.
— Да, я пошел ва-банк. Терять мне уже было нечего.
