– Я вернусь, – пообещал я, – не ложитесь спать и устройте так, чтобы я смог вернуться.
Она подошла ко мне:
– Это ключ от вестибюля, Дональд.
– Если он не предъявит идола, ему придется провести ночь в больнице, – пообещал Гиддингс.
– Пошли, Поллитровочка, – поторопил Селлерс, схватив меня за воротник и вталкивая в лифт.
Мы спустились вниз. Полицейский автомобиль ожидал нас снаружи. Ни один из полисменов по дороге к моему дому не сказал ни слова. Мы поднялись в мою квартиру. Я открыл дверь и отошел в сторону.
– Входите, джентльмены, – пригласил я и зажег свет.
Они вошли и вдруг остановились.
– Что за черт! – промолвил Селлерс.
– Что стряслось? – спросил я.
Они стояли по обеим сторонам от двери, так что я смог заглянуть внутрь комнаты.
– Боже сохрани, кто-то устроил погром! – воскликнул я.
Селлерс и Гиддингс обменялись взглядами.
Я поспешил мимо них к письменному столу и с мрачным смирением осмотрел взломанный фомкой замок.
– Он пропал, – сообщил я.
Селлерс покачал головой:
– На этот раз ты мог бы выдать что-нибудь получше, Поллитровочка.
– Что, черт побери, вы хотите сказать этим «получше»?! – вскипел я. – Я добьюсь правды! Мое жилище полностью разорено, а вы стоите здесь, словно мертвые. То, что я частный детектив, еще не означает, что я должен мириться со всей этой гнусностью. Я обращусь в суд. Теперь, полагаю, вы перестанете обращаться со мной грубо и отыщете того, кто, черт побери, разграбил мое жилище.
Селлерс посмотрел на Гиддингса.
– Парень дошел до точки, – сказал он. – Давай-ка вызови дактилоскописта и осмотри тут все.
Гиддингс издал глухой издевательский смешок:
– Чтобы потерять еще больше времени?
– Мы делаем то, что обязаны сделать, – ответил Селлерс.
Он подошел к телефону и позвонил в полицейский участок. Немного спустя прибыл дактилоскопист. Я увидел пустую бутылку в кухонной раковине.
– Это не мое, – заявил я.
– Что именно?
– Бутылка.
– Возможно, парень на этот раз не врет, – сказал Селлерс Гиддингсу. – Он как-то раз выпивал с зазнобой, но в пьянство не ударяется. Держу пари, у него в квартире бутылок отродясь не было. – Он повернулся к дактилоскописту: – Посмотрите.
Дактилоскопист опылил бутылку из-под виски:
– На ней полно отпечатков.
– Прекрасно. Сделайте-ка несколько снимков, – велел Селлерс, – и взгляните на отпечатки Дональда. Убедитесь, есть ли там его пальцы.
Дактилоскопист снял отпечатки моих пальцев, опылил жилище, но не обнаружил никаких отпечатков, кроме моих собственных и экономки, – только на бутылке из-под виски.
– Тут какой-то подвох, – резюмировал Гиддингс.
– Конечно, похоже на подвох, – согласился Селлерс, – но когда имеешь дело с этим парнем, приходится смотреть в оба. Я тебе уже говорил, он умен.
– Он только думает, что умен, – усмехнулся Гиддингс. – Подожди, я до него еще доберусь.
– Пошли, Поллитровочка, – сказал мне Селлерс. – Отправляемся в полицейский участок.
– Я полагаю, на этой бутылке достаточно отпечатков, чтобы опознать почти всех, – подытожил дактилоскопист. – Бутылка сплошь покрыта ими.
Я сказал:
– Головорезы, набросившиеся на меня, были настоящими верзилами. Я думаю, одного из них, с потрепанной мордой, я смогу узнать.
– Хорошо, Поллитровочка, мы предоставим тебе такую возможность, – пообещал Селлерс.
Около половины второго ночи я выбрал наконец фотографию одной потрепанной, истасканной морды.
– Этот похож на того парня, – сказал я Гиддингсу.
Гиддингс был скептичен.
– Ладно, умник, – ответил он, – посмотрим, что покажут отпечатки пальцев.
Через десять минут поведение инспектора Тэда Гиддингса разительно переменилось.
– Что с отпечатками? – спросил я.
Гиддингс посмотрел на меня и удивленно покачал головой.
– Они проверили, – сказал он. – Отпечатки пальцев этого парня на бутылке имеются. Черт побери, ты все растешь и растешь.
Я сделал большие глаза.
– Так, – сказал я, – теперь мы знаем, где идол, который был у меня.
– Там имеются и другие отпечатки, – возразил Гиддингс. – Давайте не будем торопиться с выводами.
– Конечно, пусть все идет своим чередом, – сказал я. – Но поскольку я – гражданин, чья квартира разгромлена и разграблена, мне хотелось бы увидеть большую активность полиции.
– Ты увидишь ее, – проворчал Гиддингс, – ты ее получишь. Не получи только муравья в горло.
На двадцать минут меня оставили одного, затем Гиддингс и Селлерс снова вошли в комнату.
– Я полагаю, мы опознали твоих головорезов, Поллитровочка, – сообщил Селлерс.
– Как вам это удалось?
– Человека, которого ты узнал, зовут Фергюсон. Он условно освобожден и живет на Шестьдесят первой улице, девяносто шесть одиннадцать. Он под наблюдением своего участкового полисмена, получил хорошую работу в телевизионном концерне. Специалист по электронике. Во время условного срока замечаний не имел. Однако там, в тюрьме, сдружился с неким Джимми Леноксом, по прозвищу Следующий Раз, поскольку, когда бы ни пытались поднять его на работу, он всегда божился, что сейчас никак не может, а пойдет в следующий раз. Так это к нему и приклеилось. А для тебя, Дональд, такая новость: отпечатки Джимми Ленокса тоже есть на бутылке. Это их связывает, а ежели эти двое проходимцев сдружились, можете быть уверены, что-то произойдет. Больше того, этот дом девяносто шесть одиннадцать по Шестьдесят первой улице почти примыкает к Карлтон-драйв, где живет Мортимер Джеспер. Пожалуй, с этого можно кое-что поиметь. – Я согласно кивнул. – Будет неплохо, если ты напишешь жалобу, обвинив Ленокса и Фергюсона в краже со взломом, и дашь письменное показание под присягой. Этого будет достаточно для получения ордера на обыск.
– Почему я должен что-то писать? – возразил я. – Почему вы, приятели, не можете взвалить это на собственные плечи?
– Послушай, Дональд, – вымолвил Селлерс почти умоляющим голосом, – мы и так достаточно глубоко вляпались. Мы доверились твоим доводам… Ну и в конце концов все к чертям перемешалось. Мы вроде бы разрешили эту проблему, но не заглянули поглубже. Ты ведь не только частный детектив, но и просто гражданин, твое жилище разграблено и разгромлено, и ты думаешь, будто знаешь тех, кто сделал это. Будь человеком, дай письменное показание под присягой, чтобы мы смогли получить ордер на обыск.
Я посмотрел на Гиддингса:
– Я не знаю, смогу ли когда-нибудь сотрудничать с вами. Со мной в эту ночь обращались слишком грубо.
– Не держи зла на Тэда, – попросил Селлерс. – Тэд просто хороший, честный коп, который, может быть, был к тебе несправедлив нынче вечером.
– Я не слышал, чтобы он признал это, – сказал я.
Гиддингс глубоко вздохнул:
– Может быть, я был несправедлив к тебе нынче вечером, Лэм.
Он сказал это таким тоном, будто у него вытащили все зубы.
– Ты мошенник, – сказал я, – но, так и быть, я тебя прощаю.
В половине третьего полицейский автомобиль подкатил к дому девяносто шесть одиннадцать на Шестьдесят первой улице. Копы действовали наиболее рациональным способом: выключили двигатель за квартал и к дому подъехали накатом, воспользовавшись для остановки аварийным тормозом, не включающим ослепительно-сверкающие красные сигнальные огни. Вышли, не хлопнув дверью. При них был кузнечный молоток и пара изогнутых прутьев, чтобы быстро открыть дверь. Одна дорожка вела к задней стене дома, но Селлерс и Гиддингс пошли к фасаду. После того как они минуты две прозвонили, в доме зажегся свет, и кто-то спросил из-за двери: «Кто там?»
– Полиция, – ответил Селлерс. – У нас ордер на обыск. Откройте.
– Черт побери, у вас не может быть ко мне никакого дела, – ответил голос.
– Откройте. У нас ордер на обыск.
– У вас не может быть ордера на обыск, – настаивал голос, – я ничего не сделал.
– Откройте дверь, не то выломаем, – пригрозил Селлерс.
Дверь открылась. На пороге стоял высокий, в теле, человек в спортивном нижнем белье. Он был даже на полголовы выше Селлерса. Гиддингс вытолкнул меня вперед.
– Когда-нибудь раньше видели этого парня? – спросил Селлерс, направив луч карманного электрического фонарика на верхнюю часть крыльца, так что наши лица осветились отраженным светом.
– Никогда в глаза его не видел, – сказал верзила, – и я не собираюсь, будучи поднятым с постели в такой час, отвечать на вопросы. Катитесь-ка отсюда. Я чист и…
– Кто сказал, что ты чист? – перебил Селлерс. – Это тот парень, Дональд?
– Тот самый, – ответил я убежденно.
– Никогда в жизни не видел этого маленького сукина сына, – запротестовал верзила.
– Хорошо, Фергюсон, – сказал ему Селлерс, – мы входим в дом. У нас ордер на обыск. Есть в доме еще кто-нибудь?
– Никого.
В это время у задней стены дома началась возня, и один из тех, кого отрядили стеречь заднюю дверь, вошел с менее рослой личностью, одетой в брюки, ботинки, пиджак и нательную рубашку. Верхнюю он, видимо, надеть не успел.
