– Чем это ты занята, Делла?
Она в ответ улыбнулась:
– Накопилось несколько писем, которые я не могу доверить стенографистке. И еще несколько, которые вы хотели надиктовать, но так и не собрались. Все они у вас на столе, ждут подписи. А вот и последнее…
Проворные пальцы Деллы ловко отстукали завершающий абзац, выдернули бумагу из машинки, и, отделив лист от копирки и второго экземпляра, она переложила письмо на стол Мейсону.
– Спасибо, Делла. И признавайся, хочешь ты ужинать или нет?
– Я всегда голодна. Но в данную минуту меня больше интересует информация. Как прошло с Сэккитом?
– О, было непросто! У парня явно что-то на уме, но что, не могу понять.
– Почему вы так подумали?
– Потому что, когда я обвинил его в убийстве Балларда, он растерялся, запаниковал и моментально состряпал себе ложное алиби, будто предыдущий вечер и ночь он провел с девушкой, с которой мы его видели на пляже.
– Что за девушка?
– Хелен Ракер – весьма милое создание. У меня сложилось впечатление, что она его любит и боится. Страшно боится.
– Он с ней действительно провел вчерашнюю ночь?
– Может быть, какую-нибудь другую, но только не вчерашнюю. Вначале она не придала значения его словам, а когда стали выяснять – оказалось, у нее вчера ночевала ее мать.
– И как же Сэккит объяснил это?
– Никак. Но у нас есть фотографии, которые меня сильно занимают.
– Фотографии?
– Да. Нам удалось снять документ, который Сэккит ни за что не хотел показывать. Когда он увидел, что мы к нему приближаемся, а нас было трое, то сразу наложил в штаны – подумал, видно, что мы полицейские, и украдкой засунул эту бумагу в купальник своей пассии.
Делла Стрит в изумлении подняла брови.
– Это был всего лишь свернутый листок бумаги. Для большего в купальнике просто не нашлось бы места. Не забывай – в него еще была засунута Хелен. Хелен и купальник – отличная пара, подходят друг другу идеально.
– И что мы сейчас сделаем?
– Идем к одному из клиентов Пола. Там есть фотолаборатория, он обработает пленки, высушит негативы, и тогда посмотрим, что получилось.
– А что должно получиться?
– Набор цифр.
– Код какой-нибудь или шифр?
– Возможно. А возможно, и что-то еще.
– И потом поедим?
– Потом поедим, – пообещал Мейсон.
Делла Стрит убрала пишущую машинку, достала из шкафа шляпку и плащ, и они вышли в коридор, где наткнулись на направлявшегося к ним Пола Дрейка.
– Какие новости? – на ходу поинтересовался Мейсон.
– Сэккит и его подружка не переставая ссорятся. Конечно, они знают, что за ними следят, но, судя по всему, не считают нужным ничего скрывать. Всю дорогу о чем-то горячо спорили, особенно он. Сэккит несколько раз выходил из себя и бросал руль, а она вроде бы не сдавалась и стояла на своем.
– Спорили, наверное, об алиби?
– Скорее всего, так, Перри. Мои люди видели, что происходит в джипе, но слышать не могли – слишком далеко.
– Как развивались события?
– Они поехали в сторону Ньюпорта, остановились у северной оконечности Лагуна-Бич, там Сэккит сбегал на станцию техобслуживания и позвонил кому-то из телефонной будки.
– Номер как-нибудь можно установить?
– Нет. Там автомат с ручным набором.
– Но, может быть, получится проследить, разузнать в телефонной компании…
Дрейк перебил его:
– Телефонные компании с нами об этом и говорить не захотят, а кроме того, если это местный номер, то они и при желании ничем не помогут.
– А известно, что он звонил по местной сети?
– Мой человек не уверен. Плохо было видно, но он заметил, что Сэккит опустил только одну монету. Потом он заходил в мужской туалет и, как свидетельствуют улики, сжег там какую-то бумагу, затем бросил ее в унитаз и нажал на смыв.
– Что?! – воскликнул Мейсон.
– Покинув станцию, Сэккит с девицей поехали по главной магистрали, и Райс подумал, что догнать их джип на такой дороге труда не составит. Поэтому Райс решил лично все посмотреть и проверить. В кабинке туалета пахло гарью, а в унитазе еще плавали крошечные клочки жженой бумаги.
– А он не попытался их…
– Это абсурд, Перри, они были совсем малюсенькие, комочки сажи, не более того.
– Ну что ж, это уже кое-что. Что было дальше, Пол?
– Обнаружив такое, Райс побежал обратно в машину, дал газу и догнал джип Сэккита милях в трех к северу. Пристроился за ним и продолжил слежку.
– Сэккит заметил?
– Еще бы. Конечно, засек.
– Куда они поехали?
– В Ньюпорт-Бич, а там – прямиком на квартиру к Хелен. Они вместе поднялись наверх по лестнице и пробыли в квартире примерно полчаса. После этого Сэккит вышел один и поехал в сторону Лос-Анджелеса. В данную минуту он, должно быть, в пути, мои ребята пока больше не докладывали. Они передали мне эту информацию, когда Сэккит был у Хелен в квартире, и сказали, что намерены следовать за ним и дальше, а потом, в последнюю минуту, один из них еще раз позвонил и подтвердил это.
– То есть они его не упустят?
– Да. Но только какая от этого польза?
– Ничего, пусть хоть спесь немного с него собьют. А теперь мне и впрямь не терпится поскорее увидеть, что на пленке!..
– Нет проблем, Перри. Я звонил своему приятелю, он все уже приготовил и ждет. Сделает в лучшем виде.
– Не понимаю, – задумчиво проговорил Мейсон, – зачем Сэккиту, после того как он узнал, что у нас есть фотографии, уничтожать этот документ?
– Испугался, наверное, что ты ему всучишь повестку или арестуешь.
– Тем не менее ясно одно – эта бумажка гораздо важнее, чем мы предполагали. У меня просто руки чешутся ею заняться. Едемте!
Мейсон и Делла Стрит следом за Дрейком вошли в коммерческую фотостудию, где их с нетерпением поджидал знакомый Пола. Сначала Дрейк рассказал про камеру и как было дело.
– Вы с такими раньше работали? – спросил он.
– Да, приходилось. А что за пленка внутри?
– «Х-плюс», – сказал Дрейк. – Найлз говорил, что такую надо обрабатывать в полной темноте, и…
– Знаю, знаю, – перебил фотограф, – у меня есть для этого специальный бачок. – Он повертел фотоаппарат в руках. – Снято, говорите, всего четыре кадра?
– Да, – сказал Мейсон, – и все одно и то же – четыре снимка одного документа. И нам бы желательно увеличить их покрупнее.
– Как крупно вы хотите?
– А как вы можете?
– Понимаете, существует допустимый предел, после которого на пленке появляется «зерно». Зернистость пленки так называемая. Однако посмотрим. Что именно было в документе?
– Несколько рядов цифр.
– Напечатаны на машинке, в типографии или написаны ручкой?
– Написаны ручкой.
– Разборчиво?
– Разборчивей не бывает! Почерк как у архитектора.
– Превосходно, – удовлетворенно констатировал фотограф. – Тогда можно будет сделать одиннадцать на четырнадцать, и снимок выйдет не хуже оригинала. Если, конечно, ваш коллега правильно навел резкость.
– О резкости не беспокойтесь, – заметил Дрейк, – пусть это вас не волнует.
– Замечательно. Но все равно, он должен был стоять как минимум в трех футах и…
– Он использовал дополнительную насадку к объективу.
– О, – фотограф с облегчением вздохнул, – в таком случае это будет раз плюнуть!
– Можно с вами в темную комнату?
– Зачем? В этом нет никакой необходимости. Вы можете только навредить. Все делается в абсолютной темноте, и вы ровным счетом ничего не увидите. А бывает, что, стоя вот так рядом, люди начинают совать везде руки, нервничать, и не успеешь оглянуться, а он уже, сам того не сознавая, достал сигарету, чиркнул спичкой, и… но потом уже поздно. Начинаем эту сигарету тушить, идет дым – нет, вы лучше оставайтесь здесь.
Знакомый Дрейка исчез за темной занавеской.
– Ничего не попишешь, придется ждать. – Пол обошел студию, изучая висевшие повсюду на стенах наспех прилепленные фотографии полуголых красоток.
Мейсон присоединился к нему.
Делла Стрит лукаво прищурилась:
– Я вам не мешаю? А то это студия для одиноких мужчин.
– Все подобные заведения на один манер, – заявил Дрейк, – зайди в любое, всюду одно и то же. Голые, полуголые, хоть анфас, хоть в профиль. Взгляни-ка сюда, Перри, нравится?
Делла Стрит посмотрела, куда указывал Пол, и насмешливо съязвила:
– Я молюсь, чтобы обуявшие вас земные страсти не повлияли на ваш аппетит!
– Кстати, – Дрейк оторвался от созерцания стройных ножек и бюстов, – мы же можем пойти и поесть на скорую руку, пока делаются фотографии.
– Сколько времени займет этот процесс? – спросил Мейсон.
– Насколько мне известно, восемнадцать минут в проявителе, а затем минут пятнадцать в гипосульфите, то есть закрепителе. А ведь сколько-то еще уйдет на промывку… да, у нас есть минут сорок – сорок пять!
В этот момент в комнату вошел фотограф.
– Как идут дела? – поинтересовался Мейсон.
– Нормально. Уже в растворе.
– Когда будут готовы?
