Он посмотрел в лицо молодого человека, сидящего против него. Тим был смертельно бледен. Он не умел бороться, для этого ему недоставало жизненных сил. Он вымученно усмехнулся и заговорил с обычной иронией:
– В самом деле? Но если это так, куда же я спрятал жемчуг?
– Могу ответить.
Тим изменился в лице. Он был окончательно сломлен. Пуаро продолжал очень четко и медленно:
– Есть всего одно место, где вы могли его спрятать. Я долго размышлял и пришел к такому выводу: жемчуг, мсье Аллертон, спрятан в четках, которые находятся в вашей каюте. Каждая бусина сделана из богато инкрустированного дерева. Это не случайно. Эти бусины открываются, хотя, глядя на них, этого не скажешь. Внутри они полые, и там вы спрятали жемчужины, укрепив их клеем. При обыске предметы религиозного культа обычно не осматриваются. На это вы и рассчитывали. Я продумал и то, каким образом мадемуазель Саутвуд переслала вам. поддельное ожерелье. А она непременно должна была это сделать, раз вы приехали с Майорки, узнав, что мадам Дойль отправляется сюда в свадебное путешествие. Она переслала его в книге, в квадратном отверстии, вырезанном в середине толстого тома. Книги не запечатываются и никто на почте их не проверяет. Наступило долгое молчание.
– Вы победили! – сказал Тим очень спокойно.
– Это была увлекательная игра, и вот она проиграна. Мне остается принять яд.
– Вам известно, что в ту ночь вас видели?
– Меня видели? – удивился Тим.
– Да, в ту ночь, когда погибла Линнет Дойль, как раз в десять минут второго некто видел, как вы выходили из ее каюты.
– Послушайте, – снова заволновался Тим, – неужели вы думаете… Я не убивал ее! Клянусь, это не я! Я попал в жуткую ситуацию. Надо же было выбрать именно эту ночь… Боже, какой кошмар!
– Да, я могу себе представить, как вы должны были себя чувствовать, – сказал Пуаро
– Но теперь, поскольку нам известна вся правда о вас, вы могли бы нам помочь. В тот момент, когда вы брали жемчуг, мадам Дойль была жива?
– Не знаю, – хрипло проговорил Тим
– Клянусь жизнью, мсье Пуаро, не знаю! Я выследил, куда она его кладет перед сном: на маленький столик у постели. Я пробрался неслышно в каюту, ощупью нашел нитку, взял ее, положил другую и так же тихо вышел. Я, разумеется, думал, что она спит.
– Вы слышали ее дыхание? Конечно, вы должны были прислушаться.
Тим задумался.
– Было совсем тихо, очень тихо. Нет, не помню, слышал ли я ее дыхание.
– А в каюте не пахло дымом? Если там только что выстрелили, то должен был чувствоваться запах гари.
– Нет, я не помню.
Пуаро вздохнул.
– Тогда мы все на том же месте.
– Кто же меня видел? – спросил Тим с любопытством.
– Розали Оттерборн. Она пришла с другой стороны судна и увидела, как вы вышли из каюты Линнет Дойль.
– Значит, это она сообщила вам?
– Нет, она нам ничего не сообщила, – скромно сказал Пуаро.
– Как же вы узнали?
– Потому что я Эркюль Пуаро! Мне не обязательно получать сообщения. Я неоднократно пытался заставить ее признаться, но каждый раз она отвечала, что никого не видела.
– Но почему?
Пуаро пожал плечами.
– Странная девушка.
– Тим вдруг как бы забыл, где находится.
– Ей, наверное, так тяжело жилось с этой ужасной женщиной, ее матерью.
– Он вдруг очнулся и заговорил официально.
– Итак, сэр, я признаюсь в краже жемчуга, вы найдете его там, где вы и предполагали. Я виновен. Что же касается мисс Саутвуд, я ничего не знаю. У вас нет улик против нее. А каким образом я достал поддельное ожерелье, это уж мое дело.
– Очень правильная реакция, – пробормотал Пуаро.
– Джентльмен, как всегда, – пошутил Тим и добавил:
– Теперь вы понимаете, как весело мне было сидеть за одним столом с преуспевающим детективом. Я еще недостаточно закоренелый преступник, и острота ситуации меня отнюдь не привлекала.
– Однако это вас не остановило?
Тим пожал плечами.
– У меня не было выбора. Представилась редкая возможность: ее каюта почти рядом с моей, а Линнет была настолько занята своими личными бедами, что вряд ли заметила бы подделку.
– Я в этом отнюдь не уверен.
– К чему вы клоните? – отрывисто проговорил Тим. Пуаро нажал кнопку.
– Попросите мисс Оттерборн зайти ко мне, – обратился он к стюарду.
Вошла заплаканная Розали. Увидев Тима, она удивилась. Вела она себя совсем иначе, чем прежде. От былой подозрительности и грубости не осталось и следа. Она послушно села, ожидая вопросов.
– Ради бога, извините нас, мисс Оттерборн, – заговорил Рэйс, с упреком глядя на Пуаро.
– Ничего, – тихо ответила девушка.
– Мне необходимо уточнить несколько обстоятельств, – сказал Пуаро.
– Я неоднократно спрашивал у вас, видели вы кого-нибудь на палубе в один час двадцать минут в ту ночь, и каждый раз вы отвечали отрицательно. Мне, к счастью, удалось выяснить истину без вашей помощи. Мсье Аллертон сам признался, что заходил в ту ночь в каюту Линнет Дойль.
Она искоса посмотрела на Тима, и тот сурово и решительно кивнул в ответ.
– Я назвал правильное время, мсье Аллертон?
– Совершенно правильное, – ответил Тим Аллертон. У Розали задрожали губы.
– Но это не вы… не вы…
– Мсье Аллертон признался, что прошлой ночью он вошел в каюту Линнет Дойль, взял жемчужное ожерелье и положил на его место подделку.
– Это правда? – спросила Розали, глядя по-детски серьезно и печально.
– Да, – ответил Тим.
Наступило молчание. Полковник Рэйс нетерпеливо ждал.
– Такова версия мсье Аллертона, – загадочно проговорил Пуаро, – отчасти подтвержденная вашими показаниями. Вернее, имеется свидетельство того, что он заходил в ее каюту. Однако, что он там делал, мы не знаем.
– Но вы же знаете
– Тим смотрел на него недоверчиво.
– Что именно?
– Ну как же – вы знаете, я взял жемчуг?..
– Я знаю, что жемчуг у вас, но мне неизвестно, когда вы завладели им. Это могло произойти и до вчерашнего дня… Вы же сами только что сказали: Линнет не заметила бы подмены. Я же в этом отнюдь не уверен. А если предположить, что она заметила… Если предположить, что она узнала вора… Если предположить, что прошлой ночью пригрозила вам разоблачением, и вы знали, она именно так и поступит… Предположим, вы подслушали скандал в салоне между Жаклиной де Бельфорт и Симоном и, как только все ушли из салона, пробрались туда и взяли пистолет, а потом, час спустя, когда все успокоилось, вы вошли в каюту к Линнет Дойль и заставили ее замолчать.
– Боже мой – простонал Тим, лицо его стало землистым, измученные молящие глаза искали взгляда Пуаро.
Тот невозмутимо продолжал:
– Но вас заметила Луиза Бурже. На следующий день она начала шантажировать вас, требуя огромных денег и угрожая вас выдать. Поддаться шантажу – это конец, и вы соглашаетесь, но лишь для вида. Вы уславливаетесь о встрече и перед обедом являетесь к ней в каюту с деньгами. В тот момент, когда она пересчитывает купюры, вы убиваете ее ножом. Но вам не повезло и на этот раз. Снова вас застали на месте преступления, – он обернулся к Розали.
– На сей раз это была ваша мать. Опять вам пришлось действовать – рискованно, отчаянно, но другого выхода не было. Пеннингтон упомянул при вас о револьвере. Вы бросаетесь в его каюту, хватаете револьвер, прислушиваетесь к разговору в каюте Бесснера и стреляете в мадам Оттерборн как раз в тот момент, когда она была готова произнести ваше имя.
– Нет! – с плачем выкрикнула Розали.
– Этого не было! Этого не было!
– Потом вы бросаетесь к корме, огибаете ее и спешите ко мне навстречу. Револьвер вы держали в перчатках. Эти самые перчатки вы потом вручили мне…
– Клянусь богом, все это не правда.
– Но его голос, дрожащий и неуверенный, никого не убедил.
И тут-то Розали удивила всех присутствующих.
– Разумеется, все это не правда, и мсье Пуаро прекрасно это знает. Наверное, у него есть какие-то свои соображения, раз он вздумал вас напугать…
– Мадемуазель умница… Но, признайтесь, чем не обвинение?
– Какого черта, – начал Тим со злостью, но Пуаро поднял руку.
– Против вас, мсье Аллертон, можно возбудить дело по обвинению в убийстве. Я хотел, чтобы вы это осознали. А теперь я сообщу вам нечто более приятное. Я еще не осматривал ваши четки. Возможно, в них и нет ничего и, поскольку мадемуазель Оттерборн по-прежнему отрицает, что видела вас на палубе, тем лучше, значит, никакого обвинения против вас нет. Жемчуг украла клептоманка, его уже вернули. Он лежит в маленькой коробочке на столе у двери, пожалуйста, взгляните, мадемуазель.
Тим встал, не в силах произнести ни слова. Но когда он снова обрел дар речи, вряд ли ему удалось выразить то, что хотелось. Однако Пуаро был вполне удовлетворен.
– Спасибо, – сказал Тим.
– Я оправдаю вашу доброту.
Он открыл дверь и пропустил вперед девушку; потом взял со столика коробку и последовал за ней. На палубе он открыл коробку и закинул далеко в Нил нитку поддельного жемчуга.
