Дорис кивнула.
– Да, и еще, – вдруг добавил Карр. – Вы ведь жили с тетей?
– Да.
– Возможно, найдутся письма от отца и в вещах вашей тети?
– Я об этом как-то не думала.
– А знаете, где они могут быть?
– Нет, не знаю.
– Попробуйте найти их. Он мог писать и ей. До свидания. Нет… не до свидания, держите лучше связь с мистером Мейсоном. Он – мой адвокат. И пусть враждебность Роднея Уэнстона не очень-то вас удручает. Он здесь ни при чем. Это я ему велел относиться скептически ко всем, кто будет обращаться к нему по этому вопросу. Если вы дочь моего партнера, я буду к вам дружелюбен. Если вы самозванка, я упеку вас за решетку. Но не желаю слишком много тратить времени на выяснение того и другого.
Мейсону послышалось чье-то прерывистое дыхание: это был Гао Лунь, и, кажется, он хотел что-то сказать, потом, наверное, самый верный слуга передумал. К тому моменту, когда Мейсон поднял глаза, Гао Лунь стоял абсолютно неподвижно, вероятно, он даже не слышал их беседы.
– Ты что-то хотел сказать, Гао Лунь? – спросил все же Карр.
– Маски, – только и произнес слуга-китаец.
Девушка вопросительно посмотрела на Карра.
– Это китайский? – спросила она недоуменно.
Сумрачные глаза Карра выразили некое наподобие улыбки.
– Почти китайский, – сказал он. – Это пиджин-инглиш, англо-китайский гибрид языка, характерный для китайских портовых городов. Изумительнейшее из всех слов – это «маски». Оно означает: «ничего», «не важно»… А теперь, дорогая, счастливо! У меня, наверное, для вас скоро будет важная новость, но пусть мистер Мейсон еще проверит вас и…
Его речь прервал неожиданный резкий звонок у входной двери. Карр бросил быстрый взгляд на Гао Луня.
– Посмотри, кто пришел! – приказал он. – Я никого не хочу видеть.
Гао Лунь ничего не успел сообщить. Было слышно, как слуга спустился по ступенькам, как открылась дверь, а затем по лестнице раздались шаги двух людей и донеслись твердые нотки солидного голоса.
Впереди слуги-китайца шел лейтенант Трэгг.
– Добрый день всем, – сказал он. – Здравствуйте! А, и Мейсон здесь! Э, да с вами молодая дама? Надеюсь, не помешал? Ваш слуга, Карр, сказал, что вы заняты, но для меня служба превыше любезности, лучше я ее проявлю где-нибудь в другой раз. Надеюсь, вы меня поймете.
Трэгг замолчал и вопросительно посмотрел на даму.
– Мисс Уикфорд, – представил ее Мейсон. – А это – лейтенант Трэгг из отдела по расследованию убийств.
– Убийств! – воскликнула с некоторым испугом мисс Уикфорд.
– Вот именно, – объяснил Трэгг. – Вас, наверное, не интересуют дела, связанные с убийствами, мисс Уикфорд, но если вы читали в газетах, то, вероятно, знаете, что один мужчина и его экономка…
– А вы что, занимаетесь этим делом? – перебивая его, спросила она. И по тому, с каким волнением она это сделала, лейтенант понял, что она осведомлена о событии.
Трэгг, сощурившись, посмотрел на девушку.
– Так точно, – сказал он, и в его голосе послышались вдруг официальные нотки. – Они жили в этом доме…
– Здесь, внизу? – переспросила Дорис, глаза ее расширились, взгляд неожиданно помрачнел.
– Да, в квартире прямо под этой, – повторил Трэгг. – Разве вы не знали?
Она смотрела на него остановившимся взглядом.
– Нет, – ответила она.
– Простите, – сказал Трэгг, оборачиваясь к мужчинам. – Мне придется, джентльмены, задать вам несколько вопросов. Давайте мысленно вернемся назад, к той ночи, когда было совершено убийство. Так вот, Гао Лунь, где находились тогда вы?
– В Чайна-Сити. Я навесять мой двоюродный родственник.
– Сколько же у вас двоюродных родственников, позвольте вас спросить? – поинтересовался Трэгг.
В глазах Гао Луня на мгновение появилось выражение, подобное немому восхищению.
– Двасать один, – без запинки ответил он.
Воцарившееся молчание нарушила мисс Уикфорд.
– Двадцать один двоюродный родственник! – смеясь, повторила она.
– Китайские двоюродные родственники, – пояснил Карр лейтенанту Трэггу, – отличаются от наших. В Китае существует, по сути, всего сто имен. Человек с одинаковой фамилией уже считается родственником. Родственная связь при этом может быть очень отдаленной. Сравнения с тем, что принято у нас, не существует. Вот почему любой китайский слуга может сказать о другом китайце: «Он тоже мой двоюродный родственник».
– Понятно, – сказал Трэгг. – Очень интересно! А ваша фамилия – Лунь?
– Это не совсем фамилия его семьи, – снова пояснил Карр. – Гао Лунь – так он называет себя сам. В буквальном переводе это означает «девять драконов» – это на кантонском диалекте. Этой фамилии не найдешь в официальном словаре китайских мандаринов. Кантонский диалект – совсем другой язык, мало похожий на китайский. Гао Лунь – что-то вроде прозвища, означающего, что он обладает силой, мудростью, отвагой и смелостью, присущей девяти драконам. Каждый из них знаменует собой особый, отличительный признак: верность – раз, смелость – два, проницательность, прочность, ловкость в вопросах, связанных с деньгами, способность к учению… Так сколько это уже получается? Семь. Еще два качества я забыл. Честность и верность сыновнему долгу, кажется. Ну, не важно. Это как пример… Во всяком случае, лейтенант, у него двадцать один свидетель, который может подтвердить, что его здесь в ту ночь не было. И я знаю, что он не ночевал тут. Если хотите проверить, это легко сделать. Кто вам еще нужен?
Трэгг повернулся в сторону Блэйна.
– По-моему, – сказал Блэйн, – я уже объяснял, что в ту ночь, когда убийство было совершено, я летел из Сан-Франциско вместе с мистером Уэнстоном. Самолет из Сан-Франциско – в двадцать два часа. К самолету меня пришли проводить мои друзья, они тоже могут…
– И хоросо сделали, кстати, – вставил свое слово Уэнстон. – Инасе я сам не смог бы представить алиби на себя.
Неожиданно Трэгг повернулся к Карру.
– А вы? – сказал он.
Карр встретился с ним холодным, презрительным взглядом.
– Я был здесь… один.
– Это для вас довольно необычно, не так ли, – оставаться одному?
– Да.
– Один в своем кресле-коляске?
– Нет. В постели. По-моему, я вам это уже говорил, лейтенант.
– Нет еще, – многозначительно посмотрел на него Трэгг. – Мейсон говорил мне об этом.
– Что вы имеете в виду? – Легкая тень беспокойства промелькнула на лице Карра.
– Я был тем человеком, – пояснил Трэгг, – кто задавал здесь тогда вопросы, но, как я помню, отвечал на них Мейсон.
Карр продолжал смотреть на сыщика с холодной сосредоточенностью человека, который вполне владеет собой и отвергает всякую непрошеную фамильярность.
– Вы полагаете, что в словах мистера Мейсона была допущена какая-то ошибка? – спросил он.
– Возможно, – неопределенно ответил Трэгг.
– В таком случае, – заявил Карр с холодным достоинством, – думаю, что мне следует просить мистера Мейсона снова отвечать за меня. Мне нездоровится, лейтенант, а этот допрос меня утомил.
– Не будем усложнять ситуацию с самого начала, мистер Карр, – любезно согласился Трэгг. – Я лишь стараюсь уберечь вас от возможных неприятностей.
– Благодарю вас за вашу предусмотрительность. Но вам не следует оберегать меня от чего-либо. Я вполне способен позаботиться о себе сам.
– Несмотря на то, что вы не в состоянии ходить? – уточнил Трэгг.
– Да, несмотря на то, что я не в состоянии ходить.
– И все же мне бы не хотелось, чтобы в будущем возникло какое-то недоразумение, – настаивал Трэгг.
– Оно не возникнет, – заверил его Карр. – Я не в состоянии ходить. Это так.
– Здесь, в квартире, вы были один, – сказал Трэгг. – Так что, насколько это теперь известно, вы, экономка и Хоксли – трое, кто находился под этой крышей этого дома.
– Хоксли! – неожиданно вырвалось у мисс Уикфорд.
Трэгг повернулся к ней.
– Да, Хоксли, – повторил он. – А что, эта фамилия вам о чем-нибудь говорит?
Она улыбнулась и покачала с некоторым сомнением головой.
Трэгг же не спускал с нее глаз.
– Но, – продолжал он любезно, с видом светского человека, – кажется все же, что вам почему-то знакома фамилия Хоксли, мисс Уикфорд?
– Нет, – теперь уже твердо ответила Дорис.
– Эта фамилия имеет к вам какое-то отношение? Давайте не будем ходить вокруг да около, мисс…
– Мой отец, – с сомнением произнесла наконец она, – в одном из своих писем упоминал некоего мистера Хоксли.
– Как давно это было?
– О, наверное, уже лет двадцать назад.
Карр невесело усмехнулся.
– Вряд ли это тот самый Хоксли, – предположил он.
Трэгг по-прежнему не отводил взгляда от Дорис.
– Вы были совсем ребенком тогда?
– Да.
– Сколько же вам было лет?
– Семь.
– А где был в то время ваш отец?
– В Китае.
– Что же такое он говорил о Хоксли в письмах?
Девушка перевела взгляд на Карра, как бы ища у него поддержки.
