Судья Кент поднял голову:
— Господа, я вынужден просить представителей обвинения и защиты пройти в мой кабинет. Возникли неожиданные обстоятельства, связанные с этим делом, требующие незамедлительного и конфиденциального обсуждения. Я могу заверить обе стороны, что только исключительный случай вынуждает меня обратиться к вам с этой необычной просьбой. Заседание суда откладывается до двух часов. Прошу вас, господа, пройти в мой кабинет.
К Норде Эллисон подошел полицейский, чтобы отвести ее обратно в камеру.
— Подумайте хорошенько об этом билете, — обратился к ней Мейсон. Что-то здесь не так, что-то не сходится…
Подождите-ка! У вас была с собой дорожная сумка?
— Да, конечно.
— Вы сдавали ее в багаж?
— Да.
Мейсон заторопился:
— В некоторых авиакомпаниях служащие прикрепляют багажную квитанцию к корешку авиабилета. Как было у вас?
— Ну… наверное, мне кажется, что так.
— А когда вы прилетели в Лос-Анджелес, вас встречали Лоррейн и Бартон Дженнингс?
— Да.
— И вы отдали багажную квитанцию Бартону Дженнингсу, чтобы он получил вашу дорожную сумку?
— Нет, не Бартону, — возразила она. — По-моему, это была Лоррейн. Насколько я помню, Бартон пошел подогнать машину, а Лоррейн забрала у меня квитанцию. Я оторвала квитанцию и отдала ей, а она… Подождите минутку.
Она могла забрать вместе с ней и авиабилет.
— Обдумайте это хорошенько, — посоветовал Мейсон. — Ведь каким-то образом ваш билет попал же к Мервину Селкирку. Вам тоже придется давать показания, и все эти люди будут ждать от вас правдоподобного объяснения.
— Я… я действительно не помню, мистер Мейсон.
Я, конечно, не уверена, но мне кажется, что я оторвала багажную квитанцию от корешка билета, а сам билет бросила в сумочку. Я почти уверена, что так оно и было.
— Послушайте же меня, — яростно зашептал Мейсон. — Вы не должны говорить об этой своей уверенности. Если вы скажете, что ничего точно не помните, я сумею убедить судью Кента, что вы отдали багажную квитанцию вместе с билетом Бартону Дженнингсу, чтобы он получил вашу сумку, а там уж пусть Бартон Дженнингс крутится, как хочет, и объясняет, что там произошло с вашим билетом: оставил он где-нибудь, выбросил или положил в карман. Но когда вы…
— Нет, — решительно перебила его Норда. — Чем больше я об этом думаю, тем больше уверяюсь в том, что я оторвала квитанцию от корешка и отдала ее Лоррейн Дженнингс. Ее муж отправился за машиной, а Лоррейн предложила сходить за моим багажом. Я помню, как она стояла с моей сумкой, потом подъехал Бартон Дженнингс. Носильщик перенес мою сумку в машину, и Бартон сунул ему что-то в руку. А билет я положила в сумочку.
— Пусть так, — задумчиво сказал Мейсон. — Но вы все-таки еще поразмыслите над этим. Я сейчас пойду к судье Кенту, посмотрим, что он скажет. Наверняка произошло что-то важное, иначе он не прерывал бы так неожиданно судебное заседание.
Мейсон вошел в кабинет судьи Кента.
У окна спиной к нему стоял Маршалл. Сам судья Кент был еле виден из-за своего огромного стола, а рядом с ним устроился Горас Ливермор Селкирк.
— Ну вот наконец и вы, мистер Мейсон, — нетерпеливо сказал судья. Садитесь же. И вы тоже, мистер Маршалл. Перед нами возникла довольно серьезная проблема, и решить ее мы должны сообща.
Мейсон сел, Маршалл последовал его примеру.
Судья Кент бросил взгляд на часы.
— Я позвонил окружному прокурору Гамильтону Бюргеру и попросил его приехать сюда. Он обещал быть с минуты на минуту.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел слегка запыхавшийся Гамильтон Бюргер.
— Добрый день, — поздоровался он.
— Здравствуйте, мистер Бюргер. Вы не знакомы с Горасом Ливермором Селкирком?
Селкирк встал и протянул руку.
— Рад познакомиться с вами, мистер Бюргер, — произнес он приветливо.
— Не имея удовольствия знать вас лично, мистер Селкирк, — улыбаясь и тряся ему руку, сказал Бюргер, — я слышал ваши выступления и ту речь на банкете. Очень, очень рад встрече, мистер Селкирк.
— Садитесь же, джентльмены, — нетерпеливо произнес судья Кент. — У мистера Селкирка сообщение чрезвычайной важности, оно непосредственно связано с сегодняшним делом. Я решил, что при сложившихся обстоятельствах будет лучше, если мы обсудим вопрос конфиденциально. Я думаю, что все, о чем мы сейчас узнаем, не предназначено для печати, и надеюсь на вашу поддержку.
Бюргер коротко кивнул Мейсону, сел и приготовился слушать.
Горас Селкирк слегка откашлялся.
— Вы знаете, господа, что я отец Мервина Селкирка, убийство которого вы сейчас расследуете. У Мервина Селкирка остался семилетний сын Роберт, мой внук. Обстоятельства сложились так, что Роберт теперь последний в роду Селкирков и мой единственный наследник, ведь Мервин был моим единственным сыном, и других детей, кроме Роберта, у него не было.
Селкирк сделал секундную паузу, и в комнате повисла напряженная тишина.
— Сейчас у меня не осталось никого, кроме Роберта, — вновь заговорил Селкирк. — Мать Роберта в свое время оставила моего сына и после развода вышла замуж за Бартона Дженнингса. Эта женщина мне не по душе. Я считаю ее хитрой, злой и беспринципной интриганкой. Она твердо уверена, что я не доживу до совершеннолетия Роберта, и прекрасно понимает, как много выиграет, оставшись единственным опекуном мальчика после моей смерти.
Больше того, умело используя вполне понятную любовь Роберта к матери, она постарается извлечь определенные материальные преимущества из своего положения, какие бы меры я ни принял, чтобы уберечь от нее состояние Роберта. Я, безусловно, сделаю все возможное, чтобы помешать ей запустить руки в наше богатство, но полностью нейтрализовать ее не смогу — ведь Роберт очень впечатлительный мальчик, и ей будет чрезвычайно легко использовать его привязанность в своих целях.
Судья Кент недовольно ухмыльнулся:
— Простите, мистер Селкирк, но какое это имеет отношение к рассматриваемому сегодня делу? Я глубоко сочувствую вашему горю. Трагическая гибель сына, безусловно, нанесла вам тяжелую душевную травму, вы пережили эмоциональное потрясение. Однако мне кажется, что все рассказанное вами, — дело сугубо личное, семейное.
— Это далеко не личное дело, — холодно прервал его Горас Селкирк. Ведь вы не знаете самого главного. Дело в том, что моего Мервина убил его собственный сын Роберт Селкирк.
— Что вы сказали?.. — Гамильтон Бюргер даже привстал от удивления, не веря своим ушам.
Судья Кент наклонился вперед, ловя каждое слово Селкирка.
— Я знаю, что говорю, и ручаюсь за каждое свое слово, — продолжал Селкирк. — Мистер Мейсон тоже в курсе дела. Я уверен, что мистер Перри Мейсон, наш знаменитый адвокат, приберегал эту новость под конец, чтобы одним ударом спасти свою клиентку и эффектно выиграть дело. Но мне кажется, мистер Мейсон, что даже ради торжества справедливости не стоит втягивать моего внука в это дело. Ведь обнародование всех обстоятельств оставит на его имени несмываемое пятно.
— Вы сказали, что Роберт застрелил отца? — еще раз переспросил судья.
— Лоррейн Дженнингс намеренно использовала Роберта Селкирка, чтобы убрать со своего пути моего сына, — холодно сказал Селкирк. — По договору о разделе имущества, составленному при разводе, она получила кое-какие деньги, а теперь, когда Мервина нет в живых, она не только получает дополнительные средства, оговоренные в этом договоре, но и Роберт становится наследником всего остального имущества Мервина. Лоррейн остается опекуном сына до его совершеннолетия, что также сулит ей немалую выгоду.
Гамильтон Бюргер бросил подозрительный взгляд на Мейсона:
— Мне кажется, мистер Селкирк, нам было бы полезно услышать все, что вам известно. Я хотел бы иметь полную уверенность в том, что ваши слова не являются частью того хитроумного плана, придуманного адвокатом Мейсоном, чтобы спасти свою клиентку от обвинения в убийстве.
В деле достаточно улик, прямо указывающих на Норду Эллисон как на убийцу Мервина Селкирка.
— Нисколько не сомневаюсь в этом, — не скрывая раздражения, произнес Селкирк. — Но все эти улики были тщательно сфабрикованы, и обмануть они могут вас, а не меня.
— Вы можете это доказать? — вмешался в разговор судья Кент.
— Доказательств более чем достаточно, — ответил Селкирк.
— Может быть, вам стоит рассказать нам все с самого начала?
— Я не хотел вмешиваться в это дело, — чуть подумав, начал Горас Селкирк. — Бывшая жена моего сына, Лоррейн Дженнингс, дьявольски хитрая и проницательная женщина, все время плетущая интриги. В своей ненависти к моему сыну она дошла до того, что сделала семилетнего мальчика невольным убийцей своего отца. Я не отличаюсь повышенной чувствительностью, но искренне люблю своего единственного внука и прошу вас поверить мне.
