— Почему вы так думаете?
— Потому что внутри ствола оставалась металлическая пыль и кусочки стружки, а также были видны следы от напильника, которые бы неминуемо исчезли, если бы из пистолета после этого стреляли.
— Теперь я прошу вас обратить внимание на стреляную гильзу, найденную недалеко от машины с телом Мервина Селкирка и также приобщенную к делу. Я прошу вас сказать, действительно ли эта гильза от патрона, выпущенного из предъявленного вам пистолета?
— Да. Эта гильза от патрона, выпущенного именно из этого пистолета.
— Как вы смогли это определить?
— Путем исследования под микроскопом накола от ударника на капсуле гильзы, а также следов, остающихся на гильзе при откатке затвора.
— Переходим к перекрестному допросу. — Маршалл бросил взгляд на Мейсона.
— Вы проверили, на чье имя зарегистрирован пистолет номер 21323? спросил адвокат.
— Да, сэр, конечно.
— И кто же является владельцем оружия?
— Мистер Бартон Дженнингс.
— Вы нашли пистолет в доме?
— Да, сэр.
— Так, теперь давайте проверим, правильно ли я понял ваши показания, продолжал Мейсон. — Если предположить, что моя клиентка убила Мервина Селкирка, она должна была приехать в дом, принадлежавший Бартону Дженнингсу, изыскать какую-то возможность овладеть оружием, принадлежащим также Бартону Дженнингсу, затем незаметно покинуть дом и добраться до загородного клуба «Сан-Себастьян». Далее она должна была выстрелить из пистолета один-единственный раз, и именно этот выстрел оказался роковым для Мервина Селкирка. Потом она приносит и забрасывает в кустарник двадцатипятикилограммовую пишущую машинку, причем проделывает это ночью, в темноте, не споткнувшись о корни, не порвав одежду и не испачкавшись в чернилах. После этого, опять-таки никем не замеченная, она возвращается в дом Дженнингсов, берет тонкий круглый напильник и скребет им внутри дула пистолета, чтобы не дать возможности идентифицировать пулю, а после этого беспечно кладет пистолет под подушку той самой кровати, где сама же и спит и где он будет без труда найден полицией. Теперь, пожалуйста, ответьте мне, совпадают ли перечисленные мною факты с вашими показаниями?
— Протестую, ваша честь, — вскочил Маршалл. — Вопрос сформулирован неправильно. Защитник по-своему интерпретирует показания свидетеля.
— Протест отклоняется, — поколебавшись немного, заявил судья Кент. Вопрос считается правомерным. Защита спрашивает свидетеля, имели ли место определенные события, не вступают ли его показания в некоторое противоречие с имеющимися в распоряжении суда вещественными доказательствами или известными суду фактами.
Вопрос был задан свидетелю, чтобы прояснить или дополнить его показания как эксперта. Поэтому я считаю этот вопрос существенным и подчеркиваю еще раз: мистер Редфилд является не только свидетелем, но и экспертом по баллистике.
— У меня нет оснований судить о последовательности событий, которые имели место в ту ночь, когда было совершено преступление, — неохотно заговорил Редфилд. — И кто обработал изнутри ствол пистолета, я тоже не могу сказать. Но, кстати, мне представляется вполне возможным, что обвиняемая оставила пистолет под подушкой в своей комнате, а потом уже кто-то круглым напильником обработал дуло пистолета.
— Замечательно, — улыбнулся Мейсон. — Теперь, мистер Редфилд, мы как раз подошли к тому моменту, о котором я хотел бы поговорить подробнее. Вы сказали, что у вас нет никаких предположений относительного того, кто мог обработать изнутри дуло пистолета?
— Совершенно верно.
— Вы допускаете, что это мог сделать и кто-то другой, не обязательно моя подзащитная?
— Да, конечно.
— Вы признаете, что для обработки дула изнутри нужен специальный длинный, тонкий, круглый напильник, так называемый «крысиный хвост»?
— Да, сэр.
— Вы не можете нам сказать, был ли подобный предмет найден в вещах моей подзащитной?
— Нет, сэр.
— Это ведь не тот предмет, который женщины обычно носят в сумочке?
— Протестую, так как вопрос является спорным и требует от свидетеля самостоятельного вывода, — заявил Маршалл. — Свидетель является экспертом по огнестрельному оружию, а не по дамским сумочкам.
— Протест принят, — объявил судья Кент.
— Свидетель, вы полагаете вполне возможным, что кто-то другой, Бартон Дженнингс например, вытащил незаметно пистолет из-под подушки моей подзащитной, обточил тонким напильником ствол изнутри и затем также незаметно сунул его обратно под подушку, не так ли?
— Ну, можно сказать и так.
— А не считаете ли вы возможным такой вариант, — спросил Мейсон, — что ствол пистолета обработали изнутри напильником, а затем пистолет незаметно положили под подушку кровати, на которой провела ночь моя подзащитная. И именно тогда пистолет в первый раз оказался в том месте, где его позже нашла полиция?
— Конечно, такой вариант тоже возможен, — признал Редфилд.
— Оружие такого типа, если его положить на простыню, должно обязательно оставить на ней след, не так ли?
— Ну, возможно, и так.
— Тогда посмотрите внимательно на фотографию, приобщенную к делу. На ней виден пистолет, лежащий на том месте, где его нашли. Скажите, можете ли вы по этой фотографии показать место на простыне, где первоначально лежал пистолет? Ведь вы, наверное, согласитесь со мной, что практически невозможно забрать лежащий под подушкой пистолет, обработать напильником дуло, а затем снова положить его под подушку точно на то же место, где он лежал раньше?
— Да, наверное, на первый взгляд это маловероятно… впрочем, смотря что вы имеете в виду под «тем же самым местом»?
— Я имею в виду то же самое место, на которое пистолет был положен первоначально.
— Ну, если, конечно, учитывать тысячную долю дюйма, тогда положить пистолет на то же самое место невозможно, но ведь могли же его очень осторожно положить так, чтобы он лег практически точно так же?
Мейсон остановился перед свидетелем:
— Я передам вам сейчас стреляную гильзу. Я прошу вас сравнить ее с той гильзой, которую раньше приобщили к делу в качестве улики. Тщательно сопоставьте все индивидуальные особенности и отметины, оставшиеся на них после выстрела, и скажите нам, возможно ли, что обе гильзы остались после выстрелов из этого автоматического пистолета?
Редфилд взял переданную ему адвокатом гильзу и, вытащив из кармана лупу, несколько минут внимательно рассматривал ее.
— Сейчас я вряд ли отвечу на ваш вопрос со всей определенностью, мистер Мейсон. Пока я могу только сказать, что на первый взгляд эта гильза действительно осталась после выстрела из данного пистолета, но для полной уверенности я должен провести тщательную экспертизу.
— И сколько времени это займет?
— Около двух часов.
— Я прошу вас сделать это, — сказал Мейсон. — Я бы хотел также, чтобы вы как-то пометили эту гильзу, чтобы потом ее можно было без труда отличить от другой.
— Одну минуту, — перебил его Маршалл. — Я еще не знаю, чего добивается защита, но, по-моему, начинается обычное затягивание и запутывание дела. Для предварительного слушания совершенно не важно, откуда взялась эта гильза. Это ни в какой степени не касается существа дела. Я прошу отклонить этот вопрос как неправомерный, несущественный и не относящийся к делу.
Кстати, достаточно хорошо известно, что при рассмотрении подобных дел защита имеет обыкновение во время перекрестного допроса эксперта устраивать всякие фокусы с пулями, неожиданно предъявлять суду другое оружие и запутывать всех и вся.
— Вы хотите сказать, что я пытаюсь подменить вещественные доказательства? — возмутился Мейсон.
— Я хочу сказать, что вы пытаетесь проделать какой-то фокус.
— Достаточно, — оборвал их судья Кент. — Мы не можем допустить пререкания сторон. Все спорные вопросы будет решать суд. Протест отклоняется. Суд поддерживает позицию мистера Мейсона и считает, что при рассмотрении дел, где на карту ставится жизнь и свобода граждан, представитель защиты должен иметь самые широкие полномочия. Если адвокат обладает достаточной смелостью и изобретательностью, чтобы избрать нетрадиционную линию защиты, которая пусть и не привычна, но вполне законна, То суд может только приветствовать это. Хотел бы также отметить, что уже были случаи, когда мистера Перри Мейсона упрекали в непривычных методах ведения допросов во время судебного заседания. И каждый раз эти упреки звучали из уст прокурора. Суд считает, что главная цель перекрестного допроса — это проверка памяти, добросовестности и профессионального мастерства экспертов и свидетелей. Любой метод, каким бы необычным он ни был, преследующий те же цели, будет приветствоваться судом. Лучше использовать нетрадиционные, иногда даже шокирующие кого-то методы, чем допустить осуждение человека за преступление, которого он не совершал. Поскольку сейчас идет предварительное слушание и все спорные вопросы разрешает суд, хочу заявить, что суд заинтересован в скорейшем выяснении всех обстоятельств этого дела. Зачем, если рассуждать логически, кому-то нужно было взять пистолет, совершить убийство, затем положить пистолет в такое место, где он обязательно будет обнаружен и его безусловно свяжут с именем обвиняемой, но предварительно еще взять на себя труд обработать напильником дуло пистолета изнутри, чтобы невозможно было идентифицировать найденные гильзы.
