— Мистер Мейсон, — запыхавшись, произнесла она, — можно с вами поговорить?
Мейсон кивнул головой.
Она толкнула дверцу барьера и вошла туда, где обычно сидят судебные чиновники.
— Мистер Мейсон, я уверена, я абсолютно уверена, что Мирна Давенпорт ничего не делала такого, в чем ее обвиняют. Она не давала Эду Давенпорту никакой ветчины. Он ничего не мог есть, когда мы с ним были. Он почти потерял сознание, с трудом говорил, и она не входила в его комнату после того, как ушел доктор Рено. Она...
Мирна холодно посмотрела на Сару Ансел.
— Уйдите, — промолвила она.
— Мирна, дорогая моя, я хочу помочь тебе.
— Вы сделали все для того, чтобы предать меня.
— Мирна, ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?
— Разумеется, отдаю.
— Нет, не отдаешь. Ты расстроена и возбуждена. Послушай, Мирна, дорогая, я знаю, каким образом твои отпечатки оказались на конфетах. Ты передала Эду коробку, полную конфет. Так? Ты положила ее в его чемодан. Но в гостиной была еще одна коробка, из которой мы с тобой брали конфеты. Там раньше лежали две — почти пустые — коробки, из которых ты ссыпала конфеты в одну. Вот почему на этих конфетах оказались твои отпечатки. Эд, вероятно, прихватил с собой и вторую. Находясь в Парадизе, он, должно быть, съел всю новую коробку, которую ты положила в чемодан, но оставалась еще одна, та, вторая. Я теперь почти уверена, что к полиции попала эта вторая коробка. Я почти готова поклясться в этом.
Не говоря ни слова, Мирна повернулась к полицейскому:
— Отвезите меня, пожалуйста, обратно в тюрьму, — сказала она. — Я очень устала.
Когда они удалились из зала, Сара Ансел резко повернулась к Мейсону и сердито заметила:
— Как вам это нравится? Я пытаюсь ей помочь, а меня мордой об стол?!
— С другой стороны, — сказал Мейсон, — вы сделали все возможное, чтобы помочь полиции Лос-Анджелеса возбудить против нее уголовное дело.
— Я была так взволнована в то время и... о, бедная, бедная девочка. Она и мухи не обидит. Мне так стыдно, мистер Мейсон, за все то, что я сделала, но я, разумеется, не буду подставлять вторую щеку этой глупышке. Ведь если бы не я, Эд Давенпорт обобрал бы ее как липку. Он прикарманил ее деньги, выделял ей крохи. Он собирался бросить ее. Меня-то уж не проведешь. Я повидала мужчин и знаю, на что они способны...
— Вы еще будете здесь? — прервал ее Мейсон.
— Разумеется. Вы же слышали, что сказал судья. Я должна находиться здесь.
— Возможно, мне надо будет переговорить с вами.
— Пожалуйста, я живу в отеле «Фресно».
— Спасибо. Вероятно, вы захотите увидеть меня. В свою очередь, я захочу задать вам несколько вопросов... о конфетах.
Перри Мейсон, Пол Дрейк и Делла Стрит собрались в номере-люксе отеля «Калифорния», где остановился Мейсон.
— Итак, — произнес адвокат, — ситуация начинает проясняться.
— Проясняться! — воскликнул Дрейк. — Все настолько запуталось, что совершенно нельзя понять, что к чему, и я очень сомневаюсь, сможет ли кто-нибудь распутать это дело.
— Не спеши, Пол, не спеши, — остановил его Перри. — Сейчас остается на подозрении только один человек, который мог бы убить Эдварда Давенпорта.
— Ты имеешь в виду Мирну?
Мейсон улыбнулся.
— И каким же образом Мирна могла убить его?
— Очень легко, — ответил Дрейк. — В Кремптоне она дала ему цианистый калий, а потом позвонила доктору Рено и сказала, чтобы тот срочно приезжал.
— В таком случае, как ей удалось избавиться от трупа?
— С нею был сообщник, который мог вытащить его через окно, потом надеть его пижаму и снова вылезти в окно, предварительно убедившись, что за ним наблюдает свидетель — свидетель, который находился достаточно далеко и мог заметить фигуру мужчины, но не мог разглядеть его лица.
— Очень интересно, — заметил Мейсон. — Но каким образом она могла заранее знать, что ее мужу станет плохо, когда он попадет в Кремптон?
— Ей и не нужно было знать, — продолжал Дрейк. — Она ловко использовала подвернувшуюся возможность и дала вместо лекарства яд. Это могло произойти и в Кремптоне, и во Фресно, и в Бейкерсфилде, и в Парадизе, и в Тимбукту.
— Прекрасно, но ты забываешь о могиле. Откуда миссис Давенпорт стало известно про могилу в трех милях от города?
— Сама выкопала.
— Когда?
— Она могла уехать неделей раньше и выкопать ее, или это мог сделать сообщник.
— Тогда она должна была знать заранее, что ему станет плохо, когда он приедет в Кремптон.
Дрейк почесал в затылке.
— М-да, черт возьми.
— Так кто же убил его? — спросила Делла Стрит.
— Тот, кто знал, что ему станет плохо, когда он окажется в Кремптоне, — ответил Мейсон.
— Но кто бы это мог быть?
— У меня есть на этот счет одна идея, — ответил Мейсон, — но ее надо проверить. Пока могу сказать: только один человек мог знать, что должно было произойти.
— Кто он?
— Еще рано делать какие-либо предположения. Нам необходимо раздобыть дополнительные доказательства, пока наш друг, Талберт Вандлинг, препирается с окружным прокурором Лос-Анджелеса.
— Препирается? — удивился Дрейк.
— Думаю, окружной прокурор Лос-Анджелеса не в восторге от его предложения.
— Почему?
— Потому что все началось во Фресно. Там собирались обвинить Мирну Давенпорт, но потом пошли на попятный, когда обнаружили, что одни факты нелепее других. Если бы окружной прокурор Лос-Анджелеса знал, что ее признали виновной во Фресно — будь то соучастие после события преступления или непреднамеренное отравление, он был бы только рад привлечь ее за убийство Гортензии Пэкстон. И когда она приступила бы к даче показаний, он тут же обвинил бы ее в совершении тяжкого преступления. После этого у нее не осталось бы ни малейшего шанса. Дело обстоит так, что окружной прокурор Лос-Анджелеса может заявить, что Гортензия Пэкстон умерла в результате отравления, что Мирна Давенпорт была прямо заинтересована в ее смерти, что у Мирны Давенпорт в доме хранился яд и что она пыталась скрыть этот яд, когда узнала, что тело Гортензии Пэкстон подлежит эксгумации.
— Дело серьезное, — нахмурился Дрейк.
— Дело действительно серьезное, но не убедительное. Им недостает двух-трех дополнительных фактов, дабы быть уверенными, что ее наверняка признают виновной. С другой стороны, два-три дополнительных фактика в пользу защиты, и тогда у них остается единственная надежда на то, что присяжные не придут к единому мнению.
— Но какие факты могут помочь защите?
— Связанные с отравлением Эда Давенпорта, — ухмыльнулся Мейсон.
— Что ты имеешь в виду?
— Человек, отравивший его, может оказаться тем, кто отравил и Гортензию Пэкстон.
— Ты хочешь объявить об этом в суде?
— Окружной прокурор должен что-то делать. Если он уверен, что сможет доказать виновность Мирны Давенпорт, то прибегнет к старой уловке и заявит, что имеют место аналогичные преступления и все такое. Защита, со своей стороны, может заявить, что она также имеет право знать все эти факты. По крайней мере, она попытается добиться их огласки в суде. И если обвинение будет стараться скрыть эти факты, то у присяжных такое сокрытие вызовет очень сильные подозрения, и они могут не вынести обвинительного приговора.
— Стало быть, — задумчиво произнес Дрейк, — это означает, что окружной прокурор Лос-Анджелеса ответит Вандлингу: раз уж вы начали это дело, так и доводите до конца.
Мейсон утвердительно кивнул.
— А как поступит Вандлинг? — не отставал Дрейк.
— Попытается раскопать новые доказательства. Если у него их не окажется, дело можно прекращать.
— С какой стати?
— Взгляни, Пол, на ситуацию под таким углом. Мирна Давенпорт кладет конфеты в сумку мужа. Конфеты отравлены. В них мышьяк и цианистый калий. Доктор Рено готов присягнуть, что этот человек перечислил ему симптомы отравления мышьяком, но он, однако, исключает смерть от цианистого калия. С другой стороны, он не может утверждать под присягой, что у Давенпорта наблюдались симптомы отравления мышьяком. Доктор Рено узнал о симптомах только от Давенпорта, а это показание с чужих слов, которое не допускается в суде. Теперь возьмем доктора Хокси. Он покажет под присягой, что смерть наступила в результате отравления цианистым калием, но никаких следов от конфет он не обнаружил в желудке умершего. Следовательно, он не мог умереть от этой отравленной конфеты. А единственное обвинение, которое является серьезным для Мирны Давенпорт, как раз связано с конфетой.
— Что же делать?
— Мы поедем к могиле и постараемся найти то место, где...
— Зачем?
— ...стоял шестиколесный автомобиль.
— Шестиколесный автомобиль?
— Совершенно верно.
— Что это за автомобиль?
