— Вы хотите, чтобы я предъявил обвинение на основании тех доказательств, которые уже имеются? — спросил судья Сайлер.
— Я не знаю, ваша честь, — откровенно признался Вандлинг. — Ситуация несколько усложнилась. В материалах судебного дела указано, что доктор Рено вызван как мой свидетель; он утверждает, что смерть наступила не в результате отравления цианидом.
— А ваш собственный доктор, — вставил Мейсон, — не смог найти следов шоколада в желудке умершего.
— Я хотел бы, чтобы доктор Рено оставил свидетельское место; и прошу доктора Хокси снова занять его. Я задам ему один вопрос, — сказал Вандлинг.
— Есть возражения? — спросил судья Сайлер, обращаясь к защите.
Мейсон улыбнулся:
— Никаких, ваша честь.
— Пожалуйста, уступите свидетельское место доктору Хокси, доктор Рено. Прошу вас, доктор Хокси. Вы уже принесли присягу. У меня к вам только один вопрос.
Доктор Хокси демонстративно занял свидетельское место. Он явно негодовал, поскольку была задета его профессиональная гордость.
— Вы слышали показания доктора Рено? — спросил Вандлинг.
— Слышал! — резко ответил тот.
— У вас имеются какие-либо сомнения в отношении причины смерти?
— Абсолютно никаких. Человек, тело которого я вскрывал, скончался от цианистого калия.
— То есть в его желудке содержалось достаточно цианистого калия?
— Да, сэр.
— Разрешите задать вам еще один вопрос. Он звучит несколько искусственно и мрачно. Скажите, можно ли выкачать содержимое из желудка трупа?
— Разумеется.
— Понятно. А привнести что-либо в желудок трупа? Доктор Хокси заколебался.
— Вы хотите знать, — спросил он после некоторого раздумья, — было ли это сделано в данном случае?
— Я спрашиваю о такой вероятности вообще.
— В принципе это возможно. Я, однако, считаю, что Эдвард Давенпорт скончался от цианистого калия. Было обнаружено не только присутствие яда, но также и установлены соответствующие симптомы — наличие пены, характерный запах. На мой взгляд, он умер почти мгновенно, приняв очень большую дозу цианистого калия. Он пил в течение часа перед смертью. Он также съел ветчину с яичницей за час до смерти.
— Я пытаюсь, ваша честь, выяснить все доказательства по этому делу, — объяснял свои действия судье Вандлинг. — Я хочу найти решение в ситуации, которая кажется противоречивой.
— Ничего не вижу противоречивого, — удивился доктор Хокси. — Я убежден, смерть наступила после отравления цианистым калием. Для этого имеются все предпосылки. Яд присутствует. Он просто не смог бы жить после принятия того количества яда, которое я обнаружил в его желудке. Налицо все признаки отравления цианидом. Я глубоко убежден, именно этот яд явился причиной смерти, что бы там ни говорили другие специалисты.
— У вас есть вопросы? — обратился Вандлинг к Мейсону.
— Вы предполагаете, что яд был принят с конфетой? — спросил Мейсон.
— Нет.
— Вы хотите сказать, что это не так?
— Хочу сказать: я не думаю, что яд был принят вместе с конфетой. Смерть наступила очень быстро, но я не обнаружил присутствия конфет, хотя весьма тщательно старался отыскать их следы.
— Как, по-вашему, был принят яд?
— Я думаю, он попал в желудок вместе с виски. У меня имеется на этот счет еще одна версия, которую я не хочу высказывать.
Мейсон задумался над его словами. Потом спросил:
— Эта версия не связана с тем, что умерший мог принять определенную дозу яда... скажем, под видом лекарства?
— Да.
— У меня все, доктор, — сказал Мейсон, улыбнувшись.
— И последний вопрос, доктор, — в голосе Вандлинга послышались торжествующие нотки. — Выходит, что обвиняемая могла дать яд Эдварду Давенпорту под видом лекарства?
— Нет.
— Что?! Мне послышалось, будто вы только что сказали, что цианид можно было дать под видом лекарства?
— Я сказал так, но я не утверждаю, что это сделала миссис Давенпорт, поскольку ее не было в комнате в тот момент. Эдвард Давенпорт не мог прожить более двух минут после этого.
— У защиты нет больше вопросов? — спросил Вандлинг.
— Абсолютно никаких, — ответил адвокат. — Вы прекрасно ведете допрос, прокурор. Продолжайте в том же духе. Вы приготовили этот омлет. Теперь попытайтесь определить, где белок, а где желток!
— Я прошу отложить разбирательство, — произнес Вандлинг. — Идет первый час, ваша честь. Суд обычно делает перерыв до двух часов. Я прошу суд отложить разбирательство до двух часов дня.
— У защиты не будет возражения? — спросил судья Сайлер.
— В данных обстоятельствах — нет, — ответил Мейсон. — Фактически защита согласна с отсрочкой до завтра. Если обвинение не возражает, завтра утром в 10.00 можно продолжить разбирательство.
— Я за такую отсрочку при условии, что... Я предпочел бы, чтобы такое предложение поступило от обвиняемой, — сказал Вандлинг.
— Я вношу такое предложение, — заверил его Мейсон.
— Очень хорошо, — резюмировал судья Сайлер. — По предложению обвиняемой в судебном разбирательстве объявляется перерыв. Заседание возобновится завтра в 10.00. Обвиняемая будет находиться под стражей. В заседании суда объявляется перерыв.
Вандлинг в упор взглянул на Мейсона.
— Ну что же, — сказал он, — меня предупреждали, что от вас можно ждать любых неожиданностей, но такого, черт возьми, я еще не встречал за всю мою прокурорскую практику.
Мейсон вежливо улыбнулся.
— Что вы собираетесь делать?
— Не знаю, — откровенно ответил он. — Я могу просить о привлечении к судебной ответственности, но в свете показаний доктора Рено будет дьявольски трудно признать ее виновной перед присяжными.
— Спасибо за откровенность.
— От вас ничего не скроешь, — признался Вандлинг. — Мы с вами хорошо знаем, что произойдет, если ситуация, вроде этой, начнет разворачиваться на глазах присяжных.
— Вы собираетесь прекратить дело?
— Не думаю. Я взялся за это дело, не взвесив всех обстоятельств. Может быть, я назначу дело к слушанию перед присяжными, не привлекая доктора Рено, и заставлю вас вызвать его в качестве свидетеля защиты.
— А что дальше?
— Дальше, — тихо ответил Вандлинг, — я поставлю под сомнение его профессиональную компетентность. Мне кажется, в местных медицинских кругах о нем невысокого мнения. Он прыгает с одного места работы на другое. В Кремптоне он практикует всего лишь три года, хотя уже немолод. Ходят слухи, что у него неприятности из-за наркотиков. Вот почему доктор Хокси так возмутился из-за того, что его выводы подвергает сомнению человек с такой репутацией.
— Но доктор Рено, кажется, уверен в своей правоте, — заметил Мейсон.
— Он слишком уверен в себе.
— А как вам понравился спектакль с бегством трупа через окно?
Вандлинг нахмурился.
— Случай довольно странный. Видимо, кто-то вытащил его через окно и потом выдал себя за него. Я попросил об отсрочке, потому что у меня имеется один план. Вы, несомненно, удивились бы, узнав, что я думаю.
— Как я могу знать, о чем вы думаете, — сказал Мейсон. — Но ставлю пять долларов против одного: я догадываюсь, что вы собираетесь сделать.
— Что?
— Вы собираетесь звонить прокурору Лос-Анджелеса и указать на некоторые формальности, которые беспокоят вас в этом деле, потом заявите, что в сложившихся обстоятельствах было бы лучше, если бы Большое жюри Лос-Анджелеса признало Мирну Давенпорт виновной в убийстве Гортензии Пэкстон.
Вандлинг рассмеялся.
— Выходит, меня не зря предупреждали: вы действительно способны угадывать каждый мой ход. Ну что же, прошу извинить меня. Пойду звонить.
Как только прокурор отошел, Мейсон повернулся к полицейскому, охранявшему миссис Давенпорт.
— Минутку, мне надо переговорить с моим клиентом, прежде чем вы повезете ее в тюрьму.
С этими словами он взял Мирну Давенпорт под руку и направился в угол зала, где их никто не мог услышать.
— Вы мне, кажется, говорили, будто никогда не открывали эту коробку с конфетами?
— Мистер Мейсон, я говорю вам правду. Я не прикасалась к этой коробке.
— На конфетах отпечатки ваших пальцев.
— Здесь что-то не так. Их не должно там быть. Их кто-то подделал.
— Время от времени всплывают разговоры о подделке отпечатков пальцев, однако, если мне не изменяет память, нет официально зарегистрированных случаев, когда присяжные признали бы, что отпечатки пальцев обвиняемого были успешно подделаны.
Мирна Давенпорт опустила глаза.
— Как бы там ни было, — тихо сказала она, — это не мои отпечатки. Нет, не мои.
— Потому что вы не открывали эту коробку с конфетами?
— Потому что я не открывала эту коробку с конфетами. Сара Ансел торопливо подошла к ним.
— Мистер Мейсон, — запыхавшись, произнесла она, — можно с вами поговорить?
