— Да, сэр.
— Кем, по ее словам, оказался он?
— Она признала в нем Эдварда Давенпорта, своего мужа.
— Теперь опишите, что произошло после того, как мы осмотрели мистера Давенпорта.
— Видите ли, — произнес доктор Рено, — я не смогу сделать это достаточно полно, не сказав предварительно, что пациент сообщил мне.
— Я полагаю, ваша честь, — обратился к судье Вандлинг, — что могут возникнуть вопросы по поводу такого разговора. Я, однако, готов аргументировать свою позицию. Показания, сделанные умершим, являются частью обстоятельств, связанных с фактом, составляющим сущность спорного вопроса, и я считаю, что показания доктора могут быть допущены для рассмотрения.
— Никаких возражений, — ответил, улыбаясь, Мейсон. — Пожалуйста.
Вандлинг тоже улыбнулся и ответил:
— Я вижу, ваша честь, что защита ведет хитрую игру. Она хочет выудить все наши секреты.
— Я просто хочу знать все факты, — спокойно произнес адвокат.
— Я полностью разделяю ваше мнение, — съязвил прокурор.
— Здесь не место для споров, — не выдержал судья. — Прошу воздерживаться от личных выпадов. Оперируйте фактами, относящимися к делу. Итак, доктор, отвечайте на поставленный вопрос. Расскажите, что же произошло, что он вам сообщил.
— Он сообщил, — продолжал доктор Рено, — что съел шоколадную конфету, от которой ему стало очень плохо.
— Он сказал, когда именно съел эту конфету?
— Около семи часов утра.
— В какое время вы осматривали его?
— Между восемью и девятью.
— Он связал свое недомогание с этой конфетой?
— Да.
— Что он сказал вам по этому поводу?
— Он сообщил также, что жена отравила одного из своих родственников с целью завладеть деньгами умирающего дяди, что ему недавно удалось обнаружить доказательства, которые подтверждают ее причастность к этому отравлению, что она намеревалась избавиться от него самого, но что он принял меры предосторожности, написав соответствующее письмо властям, которое они получат в случае, если с ним что-нибудь произойдет.
— Как вы поступили?
— Сначала мне показалось, что это пищевое отравление, и он все преувеличивает. Но потом я подумал, что, может быть, его действительно отравили. В любом случае этому человеку становилось хуже и хуже, и когда я убедился, что его состояние весьма серьезно, то позвонил жене. Она приехала вместе со своей родственницей.
— Вы сообщили им, что мистер Давенпорт умирает?
— Я сказал, что он серьезно болен.
— И что было потом?
— Где-то между двумя и тремя часами они позвонили мне, и я бросился в мотель к мистеру Давенпорту.
— Что дальше?
— Я попытался нащупать пульс. Я дал возбуждающее для активизации сердца — оно не помогло. Он слабел на глазах и внезапно умер.
— Каковы ваши последующие действия?
— Я сказал миссис Давенпорт, что не могу подписать свидетельство о смерти, что вынужден предпринять определенные меры по сохранности вещественных доказательств. Потом запер комнату и ушел.
— Ваши последующие действия?
— Я поставил в известность власти.
— Что последовало за этим?
— После того как я вернулся с представителями властей, труп исчез.
— Подождите, доктор, — удивленно произнес Вандлинг. — Вы говорите, что труп исчез?
— Совершенно верно, — отчеканил доктор Рено. — Труп исчез. — Он сделал паузу и медленно повторил, делая ударение на каждом слове. — Труп исчез!
— Почему вы сделали такой вывод, доктор?
— Потому что труп не может подняться и выйти из комнаты.
— Вы уверены, что мистер Давенпорт был мертв?
— Я убежден, что он умер. Я видел, как он умирал.
— Случаются ошибки. Иногда состояние комы ошибочно диагностируется как смерть.
— Мне это известно. Но у меня никогда таких ошибок не было. Мне кажется, такие ошибки случаются, когда человек находится в каталептическом или в бессознательном состоянии, и врач по ошибке принимает это за смерть. Другими словами, я исключаю такое состояние, если врач находится у постели больного и фактически видит наступление смерти.
— Как долго вы отсутствовали? — задал свой следующий вопрос Вандлинг. — То есть, сколько времени прошло с того момента, когда вы объявили миссис Давенпорт, что ее муж умер, и ушли, а потом вернулись с представителями властей?
— Я полагаю, около часа.
— Значит, вы утверждаете, что мистер Давенпорт скончался... в каком часу, доктор?
— Я утверждаю, что смерть наступила между двумя тридцатью и тремя часами пополудни. Я точно не проверял по своим часам, но думаю, что где-то в этом пределе. Я могу определенно утверждать, что из комнаты, пока я отсутствовал, отдельное лицо или группа лиц вынесли труп.
— Приступайте к перекрестному допросу, — обратился Вандлинг к Мейсону.
— Доктор, — попросил адвокат, — давайте все уточним. В первый раз вы видели Эда Давенпорта утром между восемью и девятью?
— Правильно.
— Он сказал вам, что почувствовал себя плохо приблизительно в семь утра?
— Да, сэр.
— И какими были симптомы, когда вы первый раз обследовали его?
— Он находился на грани крайнего истощения и коллапса.
— Отмечались симптомы отравления мышьяком?
— В то время — нет. Он сказал, что его постоянно рвет, трясет и живот сводит судорога.
— Это нельзя назвать симптомами отравления мышьяком?
— Если он, мистер Мейсон, принял внутрь мышьяк, скажем, незадолго до семи часов утра и состояние его организма вызвало почти мгновенную тошноту, в таком случае срыгивание яда вполне могло обусловить появление тех симптомов, которые я наблюдал.
— Значит, Давенпорт сказал вам, что подозревает жену в отравлении?
— Совершенно определенно.
— Что он съел конфету из коробки, которую жена положила ему в сумку, и что он уверен, эта конфета с ядом?
— Да, сэр.
— Он объяснил, почему съел эту конфету около семи утра?
— Да, сэр. Он сказал, что у него бывают запои и довольно часто. И когда наступает непреодолимое желание выпить, ему удается перебороть это желание с помощью большого количества конфет.
— Следовательно, — спросил Мейсон, — как только ему стало плохо, он сразу же подумал о конфетах?
— Видите ли, он, в принципе, так не говорил, я передаю общий смысл его слов. Да, сэр.
— Он находился в состоянии шока, крайней депрессии, когда вы увидели его?
— Да, сэр.
— И ему не стало лучше?
— Нет, сэр.
— У вас создалось впечатление, что для него это может означать конец?
— Да, сэр.
— Скорее от ослабления организма и шока, чем в результате отравления мышьяком?
— Да, сэр, учитывая его общее физическое состояние.
— Значит, вы вызвали его жену?
— Да, сэр.
— Вам знакомы симптомы отравления цианистым калием?
— Да, сэр.
— А теперь, доктор, — продолжал Мейсон, — ответьте, как могло получиться или, точнее говоря, как вы объясните следующий факт: человек, который подозревает, что съеденная им конфета отравлена, все же решается съесть вторую в три часа дня?
— О, постойте! — вскочил со своего места Вандлинг. — Данный вопрос носит косвенный характер.
— Я пытаюсь выяснить мнение доктора, — ответил Мейсон.
Судья Сайлер, который, по-видимому, занял выжидательную позицию, надеясь, что защита и обвинение сами все выяснят, внимательно посмотрел сначала на Мейсона, потом на Вандлинга.
— Нет! — резко ответил доктор Рено.
— Что значит «нет»? — спросил Мейсон.
— Он не принимал вторую конфету. Вандлинг сделал неопределенный жест рукой, сел и, улыбнувшись, сказал:
— Хорошо, продолжайте. Вы отвечаете прекрасно.
— Вы слышали показания доктора Хекси, который констатировал, что этот мужчина умер от отравления цианистым калием?
— Да, сэр.
— Вы не собираетесь оспаривать это утверждение?
— Это не моя область, я не могу оспаривать выводы, сделанные паталогоанатом.
— Хорошо, — произнес Мейсон. — Умер этот человек от отравления цианидом? Вы присутствовали при его смерти. Вам были известны симптомы. Наблюдались ли у него симптомы отравления цианидом?
— Нет, сэр, не наблюдались.
— Не наблюдались? — переспросил Мейсон. Доктор Рено стиснул зубы.
— Не наблюдались.
— Значит, вы не считаете, что причиной смерти послужил яд?
— Подождите, мистер Мейсон. Это совершенно другое дело. Я считаю, что причиной его смерти действительно явился яд.
— Но вы не считаете, что это был цианистый калий?
— Нет, сэр, не считаю.
— Минутку, ваша честь, — снова прервал Мейсона Вандлинг, поднимаясь со своего места. — Возникает ситуация, которую я никак не предвидел. Вынужден признать, что я не допрашивал доктора Рено относительно причины смерти, поскольку был уверен, что присутствие яда, обнаруженного при вскрытии тела, однозначно указывает на причину смерти.
