— Да, сэр.
— Вы пытались установить, почему эти две конфеты, содержащие яд, который вызывает почти мгновенную смерть, оказались вместе с конфетами, в которых имелся яд замедленного действия?
— Нет, сэр. Я спросил об этом обвиняемую, но она утверждает, что не вскрывала коробку и никогда не прикасалась к конфетам.
— У меня все, — закончил Мейсон. — Вопросов больше нет.
— Теперь я вызываю своего следующего свидетеля — Сару Ансел, — объявил Вандлинг.
Сара Ансел, которая сидела в глубине зала судебного заседания, встала и воинственно заявила:
— Я отказываюсь свидетельствовать в этом деле. Мне нечего сообщить, что могло бы помочь обвинению. Эта молодая женщина, которая оказалась привлеченной к судебной ответственности, доводится племянницей моей сестре и, бедняжка, совершенно невиновна.
— Пройдите вперед и принесите присягу, — повторил Вандлинг.
— Я уже сказала вам, что я отказываюсь...
— Пройдите и принесите присягу, миссис, — громко произнес судья Сайлер и, видя, что та колеблется, пригрозил:
— В противном случае вас привлекут к судебной ответственности за неуважение к суду. Вы находитесь в здании суда. Вас вызвали как свидетеля. Вы пришли. Будьте любезны дать ваши показания.
Сара Ансел медленно прошествовала между рядами сидений для публики, миновала двустворчатую дверцу, отделяющую адвокатов от судей и присутствовавших в зале, и подошла к свидетельскому месту. Она подняла вверх правую руку, принесла присягу, улыбнулась, стараясь подбодрить Мирну, затем села и вызывающе уставилась на Вандлинга.
— Вы Сара Ансел, — начал тот. — В настоящее время вы проживаете в Лос-Анджелесе с обвиняемой по данному делу в доме, который ранее являлся собственностью Уилльяма Делано. Это так?
— Совершенно верно, — резко ответила она.
— В каких родственных отношениях вы находились с Уилльямом Делано?
— Я дальняя его родственница. Моя сестра вышла замуж за Уилльяма Делано.
— Они оба умерли?
— Да.
— Кто из родственников остался после смерти Делано?
— Кроме Мирны никого, если не считать меня родственником по линии сестры.
— Вы приходились ему невесткой?
— Отчасти, да.
— Он обращался к вам как к невестке?
— Да.
— И вы не раз видели Уилльяма Делано при жизни?
— Не раз.
— Видели ли вы его незадолго перед смертью?
— Да.
— Когда именно?
— Приблизительно за месяц.
— Не могли бы вы в общих словах описать, что происходило у него в доме в то время? Кто там находился?
— Я, его племянница Гортензия Пэкстон, потом Давенпорты, то есть Мирна с Эдом. Мирна приехала помогать по дому.
— А что стало с Гортензией Пэкстон?
— Она умерла.
— И вскоре скончался Уилльям Делано?
— Да.
— Сколько времени прошло после того, как вслед за Гортензией Пэкстон умер Уилльям Делано?
— Чуть больше двух недель.
— Эти две недели он серьезно болел?
— Да.
— И он изменил свое завещание, то есть он составил новое завещание?
— Я не знаю.
— Он не говорил вам в присутствии обвиняемой, Мирны Давенпорт, что собирается изменить свое завещание?
— Точно не знаю, но к нему приходили юристы для оформления какого-то документа. Он был очень больным человеком.
— В соответствии с условиями нового завещания вы наследуете определенную сумму денег, не так ли? — повторил свой вопрос прокурор.
— Отвечайте на вопрос! — потребовал судья Сайлер.
— Да, сэр! — огрызнулась она.
— Сколько?
— Сто тысяч долларов и пятую часть особняка.
— Когда впервые вы встретились с обвиняемой. Мирной Давенпорт?
— Когда я приехала к Уилльяму Делано.
— В то время она там проживала?
— Нет. Она переехала туда, чтобы помогать Гортензии, но...
— Минутку. Под «Гортензией» вы подразумеваете Гортензию Пэкстон, племянницу, которая умерла?
— Да.
— И Гортензия Пэкстон вела хозяйство в доме, следила за прислугой, ухаживала за Уилльямом Делано?
— Да.
— И находилась в нем определенное время?
— Она жила в доме Уилльяма Делано больше двух лет. Он ее очень любил. Она отвечала взаимностью.
— Вскоре после вашего визита к Уилльяму Делано обвиняемая, Мирна Давенпорт, переехала к нему в дом? Не правда ли?
— Все не так просто. То есть нельзя делить на такие периоды. Мирна сначала приехала, чтобы помогать Горти...
— Подождите, под Горти вы подразумеваете Гортензию Пэкстон?
— Естественно.
— Очень хорошо. Продолжайте.
— Так вот, она временно перебралась туда, чтобы помогать Гортензии, а затем решила переехать совсем. Это было незадолго до моего приезда или сразу после того, как я приехала... точно не припомню, но в любом случае они с Эдом, то есть со своим мужем, поселились в этом доме.
— Однако мистер Давенпорт продолжал работать в парадизском доме, в котором они с Мирной Давенпорт раньше проживали?
— Да.
— Стало быть, вначале, то есть в течение первой части вашего приезда туда, Эд Давенпорт оставался со своей женой?
— Да.
— Долго?
— Достаточно долго.
— После того, как приехали вы и вскоре после смерти Делано, мистер Давенпорт стал отлучаться из дому, не правда ли?
— Что вы имеете в виду под домом?
— Место жительства, в котором скончался Уилльям Делано, не так ли?
— Я думаю, что так. Да.
— Именно это я и имею в виду под словом «дом». Я буду говорить о доме в Парадизе как о его офисе.
— Очень хорошо.
— И вскоре после вашего приезда вы стали замечать, что мистер Давенпорт отлучается из дому, не так ли?
— Я не знаю, на что вы намекаете, но скажу откровенно — мы не ладили с Эдом Давенпортом. И его командировки тут не причем. Эд Давенпорт не любил меня. Это ни для кого не секрет, и я, сколько могла, оставалась в рамках приличий, хотя он считал, что я настраиваю против него Мирну. Мне только хотелось раскрыть ей глаза, показать, что творится вокруг.
— Что же творилось?
— Он старался выманить у Мирны деньги и пустить их в оборот вместе со своими, и так, чтобы потом невозможно было понять, где чьи деньги. Но едва я заводила разговор с ним о рудниках, о том, чем он занимается или куда уходят деньги Мирны, он набирал в рот воды или выскакивал, как ошпаренный, из комнаты. Затем принимался собираться в свою очередную «командировку». Но когда удавалось припереть его к стенке, то в ответ раздавались всякого рода отговорки, и невозможно было понять, что к чему. Я знала, чем он занимается, и он понимал, что я обо всем догадываюсь.
Закончив говорить, Сара Ансел с победоносным видом взглянула на Вандлинга.
— Значит, вы знали, чем он занимается?
— Разумеется, я знала про все его делишки. Я же не вчера родилась.
— Каким образом вы узнали про все его дела?
— Да очень просто! Стала задавать вопросы и требовать ответов на них, и видя, чем он занимается и все такое...
— А он догадывался о том, что вам все известно?
— Конечно, догадывался. Я не делала из этого секрета, то есть я задавала очень прямые вопросы.
— В присутствии жены?
— Естественно. Я же хотела, чтобы она, наконец, «проснулась».
— Вы говорили с его женой наедине?
— Да.
— И предложили ей обратиться к адвокату?
— Да.
— А что еще?
— А то, чтобы она наняла частного детектива, который следил бы за ним. Он же бегал за бабами по всей Америке. Он чуть ли не приказывал Мирне укладывать его чемоданы, разговаривал с ней как со слугой, а сам говорил, что отправляется «на одну из шахт», но не указывая, куда именно.
— У него их было несколько?
— Стало несколько после того, как он наложил лапу на деньги Мирны. После этого у него дела сразу пошли в гору. Как я уже говорила, он таким образом проворачивал свои сделки, чтобы потом нельзя было разобраться, где его деньги, а где не его.
— Он использовал деньги жены?
— Ну конечно! Своих денег у него почти не было. У него было несколько шахт, почти не приносящих дохода. Но после смерти Уилльяма Делано он превратился в настоящего горного магната. Занял деньги под залог того, что причиталось Мирне. Заставил жену взять большую ссуду в банке и быстро провернул операцию с разделением имущества, чтобы Мирна получала эти деньги. А как только они поступили на ее счет, снял все до единого цента.
— Вам известно, каким образом он заключал свои сделки? Давал ли он миссис Давенпорт расписки или какие-либо другие документы?
— Конечно, нет. Он просто перевел ее деньги на общий счет, выделив ей крохи на платье или какую-нибудь безделушку.
— Стало быть, вы предупреждали миссис Давенпорт, чем это грозит ей?
— Конечно.
— Стало быть, у Мирны Давенпорт были все основания, скажем, неделю назад, не доверять мужу, ненавидеть его и желать ему смерти, не так ли?
