Доктор Нотт был слишком ошеломлен, чтобы что-то сказать.
– Что же это за смертельный яд? – продолжил Кеннеди, предвосхитив любые вопросы. – Мне посчастливилось получить его образец в «Музее естественной истории». Он хранится в небольших тыквах-калабасах. Вот такая тыква. Обратите внимание на черное и хрупкое вещество, покрывающее стенки тыквы, как будто бы ее облили чем-то жидким и оставили сушиться. Впрочем, это, и правда, дело рук тех, кто производит этот яд посредством долгого и секретного процесса.
Крейг поместил тыкву на край стола, чтобы мы смогли увидеть ее. Но я почти боялся даже просто смотреть на нее.
– Известный путешественник, сэр Роберт Шомбург, первым привез ее в Европу, а Дарвин описал ее. Сейчас они продаются в фармакопее как лекарство, хотя, конечно, используется оно в очень малых дозах – как сердечный стимулятор.
Крейг раскрыл книгу на заранее помеченном месте.
– Лишь один человек в этой комнате поймет колорит одного происшествия, о котором я собираюсь прочитать – как пример смерти от подобного яда. В той части света, откуда этот яд появился, два туземца однажды отправились на охоту. Они были вооружены духовыми трубками, а их колчаны были наполнены бамбуковыми дротиками, наконечники которых были смазаны этим веществом. Один из туземцев прицелился и выстрелил, но промахнулся, и дротик, отскочив от дерева, упал на самого стрелка. Его спутник описал результат вот так:
Квакка вынул дротик из плеча. Не говоря ни слова, он вернул его в колчан и сбросил его в ручей. Отдал мне трубку, чтобы я передал ее его младшему сыну. Велел мне попрощаться за него с женой и жителями деревни. Затем он лег и больше не говорил. В его глазах не было никакого выражения. Руки он сложил на груди и медленно свернулся. Его рот беззвучно зашевелился. Я слышал, как бьется его сердце – сначала быстро, а затем медленно. Потом оно остановилось. Тот дротик с вурали был для Квакки последним.
Мы смотрели друг на друга, и наши мысли были охвачены ужасом. Вурали. Что это было? Среди нас было много путешественников, побывавших и на Востоке – родине ядов, и в Южной Америке. Кто же из них привез яд?
– Вурали или кураре хорошо известен как яд, которым южноамериканские индейцы с верховьев Ориноко смазывают кончики стрел. Основной ингредиент этого яда получают из коры растения Strychnos toxifera, на котором также произрастают рвотные орехи.
Меня словно озарило. Я быстро обернулся к Вандердайку, сидевшему возле миссис Ролстон. Его каменный взгляд и тяжелое дыхание говорили мне, что он понимал смысл действий Кеннеди.
– Крейг, во имя всего святого! – вырвалось у меня. – Вандердайку срочно требуется рвотное!
На лице Вандердайка проскользнула слабая улыбка, показывающая, что он уже находится вне нашей власти.
– Вандердайк, так это вы были последним человеком, который видел Лору Уэйнрайт и Джона Темплтона живыми, – произнес Крейг с каким-то ледяным спокойствием. – Стреляли ли вы в них дротиком или нет, мне неизвестно. Но вы – убийца.
Вандердайк поднял руку, словно соглашаясь с ним. Обратно она упала безвольно, и я заметил кольцо с лазуритом. Миссис Ролстон бросилась к нему.
– Вы ничего не сделаете? Есть ли противоядие? Не дайте ему умереть! – кричала она.
– Вы – убийца, – повторил Кеннеди, словно отвечая на последний вопрос.
Рука снова шевельнулась в знак признания, и на ней сверкнуло кольцо. Наше внимание было приковано к Вандердайку. Миссис Ролстон, на которую никто не обращал внимания, метнулась к столу и взяла тыкву. Прежде чем О`Коннор успел остановить ее, она успела лизнуть черную субстанцию. Совсем немного – О`Коннор быстро выхватил у нее тыкву и швырнул ее в окно, разбив при этом стекло.
– Кеннеди! – отчаянно выкрикнул он. – Миссис Ролстон проглотила немного яда.
Крейг казался настолько сосредоточенным на Вандердайке, что я повторил фразу О`Коннора. Не поднимая взгляда, Кеннеди ответил:
– О, кто угодно может глотать его – странно, но яд никак не действует, даже если глотать его в больших количествах. Сомневаюсь, слышала ли об этом миссис Ролстон. Будь это так, то она бы скорее попыталась поцарапать или уколоть себя, но не глотать его.
Если прежде Крейг был равнодушен к состоянию Вандердайка, то теперь, получив признание, он начал действовать. Вскоре Вандердайк был уложен на пол, и Крейг взялся за аппарат, который я видел днем.
– Я подготовился к этому, – объявил он. – Это аппарат для искусственного дыхания. Нотт, держите этот резиновый раструб у его носа и запустите кислород из баллона. Вытащите его язык – чтобы тот не провалился в горло и не задушил его. А я буду работать с его руками. Уолтер, сделай жгут из носового платка и перетяни мышцы его правой руки. Это удержит яд от распространения по остальному организму. Единственное известное противоядие – искусственное дыхание.
Кеннеди лихорадочно выполнял те же движения, которыми оказывают первую помощь утопленнику. Миссис Ролстон стояла на коленях подле Вандердайка, тихо плача и целуя тому руки и лоб, если Кеннеди хоть на мгновение останавливался.
– Шайлер, бедняга, как ты мог сделать это?.. В тот день я была с ним. Мы катались на его машине, и когда мы проезжали через Уиллистон, он сказал, что хотел бы на минутку остановиться – чтобы пожелать удачи Темплтону. Я не подумала, что в этом есть что-то неестественное – ведь он говорил, что больше не имеет ничего против Лоры Уэйнрайт, а Темплтон, если и работает против нас, то лишь выполняет свой долг. Я и позабыла, что против нас выступал Джон, а вот Шайлер не забыл. Ох, бедняжка… зачем ты это сделал? Мы могли бы отправиться куда-нибудь еще и начать сначала – не впервой ведь.
Наконец, веки Вандердайка встрепенулись, и он самостоятельно вздохнул один или два раза. Очнувшись, он осознал, где находится. Приложив усилие, он поднял руку и провел по лицу. Затем он снова упал, утомившись от приложенных усилий.
Но в конечном итоге он все-таки оказался вне досягаемости закона. Не существует такого жгута, посредством которого можно удержать яд в царапине на лице. Сознание было при нем, он мог видеть и слышать, но не мог ни пошевелиться, ни заговорить. Жизнь покинула его конечности, лицо, грудь, и в самом конце – глаза. Не знаю, можно ли представить более ужасную пытку, чем эта: понимать, что твое тело, орган за органом, постепенно умирает, тогда как твой разум теплится внутри будущего трупа.
Я в недоумении разглядывал царапину на лице Вандердайка.
– Как он поцарапался? – спросил я.
Крейг осторожно снял и обследовал кольцо с лазуритом. Возле ляпис-лазури он нашел полую точку, скрытую от постороннего глаза. При помощи пружины, иглы и небольшой емкости внутри кольца убийца мог поцарапать жертву, пожимая ей руку.
Я содрогнулся, ведь однажды и мою руку пожимал тот, кто носил это ядовитое кольцо, убившее Темплтона, его невесту, а теперь и самого Вандердайка.
VIII. Случайное возгорание
Мы с Кеннеди встали рано, поскольку торопились отправиться на выходные в Атлантик-Сити. Кеннеди затягивал ремни на своей дорожной сумке и что-то бормотал себе под нос, когда открылась дверь и показалась голова посыльного.
– Здесь живёт мистер Кеннеди?
Крейг раздражённо схватил карандаш, написал своё имя на квитанции и разорвал конверт. После его долгого молчания у меня появились дурные предчувствия. Моё сердце билось в ожидании прогулки по Атлантик-Сити, но с появлением посыльного я интуитивно почувствовал, что дощатая набережная не увидит нас на этих выходных.
– Боюсь, Уолтер, поездка в Атлантик-Сити отменяется, – серьёзно произнёс Крейг. – Ты помнишь Тома Лэнгли, он учился вместе с нами в университете? Вот, прочти.
Я отложил свою безопасную бритву и взял письмо. Том не расщедрился на слова, и я сразу понял, что случилось что-то серьёзное. Отправлено оно было из Кэмп Хэнг-Аута на горном хребте Адирондак.
