А ревность… Мистер Тодхантер был вынужден признать, что скверно сыграл свою роль. Ничуть он не похож на страстного, снедаемого ревностью любовника. Он и представления не имеет, что чувствует страстный ревнивец. Ревность, на его взгляд, вообще сущая глупость. Да, с ревностью он промахнулся.
Но, как бы то ни было, что же теперь делать?
Внезапно им овладела паника. Что, если аневризму разорвет раньше, чем он успеет убедить полицию в невиновности Палмера? Что, если Палмера, как это ни невероятно, признают виновным… повесят – за преступление, которого он не совершал и совершать даже не собирался! Одна мысль об этом наводила ужас. Мистер Тодхантер решил любой ценой держаться на плаву, пока не восторжествует истина. Чтобы не умереть, требовалось сохранять спокойствие. Но как тут не волноваться, черт побери?
И тут ему явилась вдохновенная мысль. Одна голова хорошо, а две – лучше. Надо найти доверенное лицо, раз от Бенсона нет толку, найти помощника. Кто бы это мог быть? И тут же явился ответ. Единственная подходящая кандидатура – Фёрз! Завтра же он увидится с Фёрзом и все ему выложит. Фёрз пользуется влиянием, он положит конец этой оскорбительной неразберихе.
Воспрянув духом, мистер Тодхантер взобрался в спальню, за-ради спасения жизни Палмера останавливаясь перевести дух на каждой ступеньке.
– Так, говорите, это вы ее застрелили?
– Я, – торжественно подтвердил мистер Тодхантер.
Фёрз поскреб подбородок.
– Эк вас угораздило! А ведь мне тогда и в голову не пришло, что вы это всерьез!
– Как же, и не могло. Так несообразно это звучало. По правде, – признался мистер Тодхантер, – в то время я и сам не был уверен, что это всерьез. Беда в том, что понемногу я свыкся с самой идеей убийства. Так что когда подвернулся как раз такой случай, как надо, я был уже почти что на полдороге.
– Любопытно… – кивнул Фёрз. – Несомненно, спланировать убийство – это наполовину его исполнить. Пожалуй, именно поэтому многие из нас тормозят как раз по эту сторону перекрестка: желание у нас есть, но нет охоты пройти остаток пути и осуществить его. А что касается вашего случая, право, не знаю, что тут можно предпринять.
– Надо что-то придумать, – настоятельно произнес мистер Тодхантер. – Мой олух-поверенный…
Они сидели в тесном кабинете Фёрза на улице Куин-Эннс-гейт. Когда Фёрз к десяти часам приехал на службу, мистер Тодхантер уже дожидался его в приемной.
– Прошу прощения, что отнимаю у вас время, – сообразил извиниться мистер Тодхантер. – Но вы сами видите, дело спешное.
– Да. Чертовски спешное дело. Но что я, по-вашему, могу сделать?
– Я надеялся на то, что вам удастся убедить полицию…
– Легко сказать, – нахмурился Фёрз. – На полицию могут воздействовать только улики, а у вас их как раз и нет. Знаете что, переговорю-ка я с Макгрегором. Он помощник комиссара и член моего клуба. Пожалуй, он нам поможет. Если ж нет… вот был бы у нас тот браслет, уже было бы легче.
– Не представляю, куда он мог подеваться, – повесил голову мистер Тодхантер. – Под присягой поклясться могу, что положил его в тот же ящик, что и револьвер.
– В таком случае прежде всего сосредоточьтесь на поисках. И хорошо бы вам попытаться добыть хоть сколько-то непротиворечивых свидетельств, которые легли бы в основу ваших показаний. Ясно, что полиция не поверила ни единому слову. Но если удастся доказать, что в тот вечер вы находились в саду мисс Норвуд, уже будет толк. Послушайте, а почему бы вам не позвонить Читтервику?
– Читтервику? – вяло переспросил мистер Тодхантер.
– Да, он ведь дока по этой части. По убийствам.
– Убийствам?.. А, вы имеете в виду расследование убийств. Да, конечно. Да, а как же… Что-то мне в этой связи припоминается… Господи, да я же с ним консультировался как раз в этой связи! Память моя совсем стала никуда!
– Так вот, позвоните Читтервику и спросите, возьмется ли он за это дело, а я через Макгрегора нацелюсь на Скотленд-Ярд. Не знаю, что мы на этом этапе еще можем сделать, но уверен, что-нибудь да выйдет… Разумеется, я исхожу из того положения, что вы в здравом рассудке и не страдаете от галлюцинаций. Вы действительно убили эту женщину?
– Никаких галлюцинаций, можете быть уверены! – Мистера Тодхантера передернуло. Он вспомнил безжизненное тело и алое пятно на белом атласе нарядного платья.
– Да, поскольку я знаю предысторию, поверить вам мне куда легче, чем полиции и вашему поверенному, – со свойственной ему откровенностью заявил Фёрз. – И разумеется, если дойдет до самого худшего, смогу подтвердить под присягой, что три месяца назад вы обдумывали убийство. То же касается и Читтервика, в известной степени.
– Надеюсь, вы не думаете, что дойдет до самого худшего? – встревожился мистер Тодхантер.
– То есть что беднягу Палмера повесят? Нет, не думаю! – живо ответил Фёрз. – Отнюдь. Тот оттенок сомнения, который бросит на его дело ваша история, на мой взгляд, послужит достаточным основанием, чтобы оправдать его.
– Как вы полагаете, что лучше – повидаться с поверенными Палмера или сначала переговорить с Читтервиком? – смиренно осведомился мистер Тодхантер.
– Позвоните Читтервику и возьмите его с собой к поверенным. Это заставит их отнестись к вам серьезней. Конечно, необходимо предуведомить их о том, что доказательств у вас подкрепить свои слова никаких, но вы сделаете все возможное, чтобы найти доказательства. Скажите им, что согласны выступить свидетелем на суде, и попросите их сотрудничать с вами всячески и всемерно. Они проявят готовность прибегнуть к вашему содействию, даже если сочтут вас безумцем. Хотя, конечно, не исключено, – задумчиво добавил Фёрз, – что адвокат посоветует им отказаться от такого свидетеля. Видите ли, ваша история звучит настолько фантастично, что может принести больше вреда, чем пользы. Впрочем, все зависит от того, насколько уверены они в положении своего доверителя.
– Да, понимаю… – пробормотал мистер Тодхантер, поблагодарил и откланялся.
Однако же он не позвонил Читтервику и не направился к поверенным, а взял такси и поехал в Мейда-Вейл, на встречу, о которой договорился перед тем, как уехать утром из дома.
На встречу с миссис Фарроуэй.
Со смерти мисс Норвуд прошло три месяца, и миссис Фарроуэй, как нетрудно было предположить, даром времени не теряла. Переждав неделю-другую, чтобы муж несколько пришел в себя от удара, она твердой рукой вернула его в семью, уладила его дела и увезла на север, домой, – и вернулась в Лондон одна, как только пришло известие об аресте зятя. Фарроуэй остался дома. У него, правду сказать, в разгаре был душевный надлом, и мистер Тодхантер, услышав об этом по телефону, счел, что для Фарроуэя это лучший выход из положения. Во всяком случае, теперь он ни у кого не путался под ногами, не мог выступить свидетелем на процессе и, следовательно, не мог выставить себя в глазах света в известной степени подлецом и полноценным болваном.
Миссис Фарроуэй, таким образом, приняла его одна, хотя и дала понять, что Фелисити дома, еще не вставала с ночи. От девушки, на пару с которой мисс Фарроуэй снимала квартиру, похоже, недавно удалось избавиться, поэтому вторая спальня оказалась в распоряжении миссис Фарроуэй, если ей понадобится переночевать в Лондоне.
Первыми же словами, обращенными к гостю, она выразила благодарность за то, что мистер Тодхантер сделал для ее дочери.
– О Господи! – воскликнул мистер Тодхантер. – Совсем из головы вон! Да-да, пьеса! Так, значит, она еще идет?
– Еще идет? – Миссис Фарроуэй рассмеялась. – Ну, право, другого такого импресарио, как вы, нет на свете! Пьеса имеет успех. Огромный успех! И Фелисити тоже. У нее теперь имя благодаря вам. Но неужели вы и впрямь ничего не знали?
– Видите ли, у меня вылетело из головы, что надо следить за прессой, – виновато ответил мистер Тодхантер. – И потом я уезжал… на Борнео.
– В таком случае могу сказать лишь, что мы все от души вам признательны, и попозже Фелисити непременно выйдет, чтобы поблагодарить вас. Надеюсь, вы понимаете, что заработали целое состояние?
– Целое состояние? – скрипуче засмеялся мистер Тодхантер. – Вот уж нет. Понятия не имел. А что, правда? Что ж, значит, не зря… Значит, этот человек… как его… Бадд, кажется… справился с делом?
– Мистер Бадд выше всех похвал. Он взял на себя аренду театра и… ну, пусть лучше Фелисити посвятит вас в подробности. А теперь присядьте, прошу вас, мистер Тодхантер, и расскажите, что за дело у вас ко мне.
Мистер Тодхантер, устроив свое несуразно длинное тело на хрупком стуле, вытянул ноги перед собой, сложил ладони так, чтобы подушечки пальцев соприкасались, и поверх них глянул на миссис Фарроуэй.
– Вы, конечно, знаете, что Винсент Палмер невиновен, – без обиняков начал он.
– Да, – недрогнувшим голосом ответила миссис Фарроуэй. – Я знаю это.
– И конечно, знаете, – твердо продолжал мистер Тодхантер, – что это я убил мисс Джин Норвуд. – Он взмахнул рукой, словно отметая все возражения. – Дело слишком серьезное, чтобы ходить вокруг да около, миссис Фарроуэй. Давайте поговорим начистоту. Это я убил мисс Норвуд – и сделал это по причинам, которые по сию пору нахожу убедительными. Я ни разу об этом не пожалел, не пожалею и после того, как завершится этот несчастный судебный процесс. Но я хочу, чтобы вы точно себе представляли, как это вышло, чтобы субъект вроде меня, совсем для этого не пригодный, совершил убийство. Дело было так…
