– Я… я убил леди по имени Джин Норвуд, актрису, – поспешно объяснил мистер Тодхантер.
– Раз актриса, значит, не леди, – поправила его мисс Читтервик.
– Тетя… она слегка отстала от жизни, – хихикнул племянник.
– Что за вздор, Эмброуз! – рассердилась мисс Читтервик. – Ты что, разве не слышишь, как я говорю? Моя мать говорила совсем не так. Значит, ничего я и не отстала… Так она была леди, мистер Снодбантинг?
– Нет, – ответил мистер Тодхантер.
– Понял, Эмброуз? В следующий раз думай, а потом уже умничай… А это еще что такое? Утка? Ты же знаешь, я утку не ем.
– Виноват, тетя. Я…
Трясясь от гнева, мисс Читтервик схватила тарелку в две пожелтелые клешни и сунула ее прямо под нос мистеру Тодхантеру.
– И только гляньте, что он мне дал! Два кусочка, которыми впору голубя покормить! А все для того, чтобы самому досталось побольше. Вот он какой, Эмброуз. Гадкий!
– Простите, тетя, я подумал… – И мистер Читтервик поспешно подложил ей еще ломтик грудки. Смилостивившись, старая дама принялась за еду.
Мистер Тодхантер счел разумным не встречаться взглядом с мистером Читтервиком.
Несколько минут все ели молча.
– Так за что же вы ее пристрелили? – с полным ртом требовательно произнесла мисс Читтервик.
Мистер Тодхантер кое-как объяснил.
– И что, вас повесят? – оживилась мисс Читтервик.
– Боюсь, что нет…
– Это еще что такое, «боюсь, что нет»? Я бы подумала, следует бояться, что повесят! А, Эмброуз? Что он такое несет?
Мужчины беспомощно переглянулись.
– Вы что, надо мной смеетесь? – не унималась старуха.
– Боже сохрани! – И мистер Тодхантер, не видя иного выхода, еще раз пересказал свое дело.
Мисс Читтервик выслушала его с недоверием и повернулась к племяннику:
– Прямая ему дорога в приют для душевнобольных. Ну, на мой взгляд.
– Да, тетя, – покорно поддакнул мистер Читтервик.
– Именно туда сажали таких, как он, когда я была маленькая.
– Да, тетя.
Мистер Тодхантер вдруг решился себя защитить:
– Так что же, вы ни слову моему не поверили?
Мисс Читтервик подняла на него свои проницательные старые глаза.
– О Боже, конечно, поверила! Вы слишком глупы, чтобы уметь врать.
– Абсолютно согласен, – с облегчением подхватил мистер Читтервик. – То есть я хотел сказать, – поспешно поправился он, – что тоже верю мистеру Тодхантеру.
– Но таких, как мы, найдется не много. И это понятно, – заявила мисс Читтервик.
– Собственно, в этом-то и беда, – пожаловался мистер Тодхантер.
– Вы что, так рветесь на виселицу?
– Я хочу принять на себя всю полноту ответственности за то, что я же и сделал, и спасти невиновного, мадам, – с достоинством возразил мистер Тодхантер.
– Значит, вы еще глупее, чем я думала, – отрезала мисс Читтервик.
Мистер Тодхантер неожиданно для самого себя рассмеялся.
– Хорошо, давайте сойдемся на этом, но что бы вы посоветовали мне сделать, чтобы меня повесили, а, мисс Читтервик?
– Что уж меня спрашивать! Спросите лучше Эмброуза. Это он теперь у нас специалист по убийствам, – съехидничала старуха.
– Но меня интересует именно ваше мнение.
– Вот как? – Мисс Читтервик помолчала. – А в газетах нынешних Эмброуза кличут детективом. Наверное, не знают, какой он пустомеля. Так почему бы вам не попросить Эмброуза, чтобы он расследовал это убийство? Господи, да любой болван, даже Эмброуз, раскроет убийство, заранее зная, кто его совершил! А?
– Раскроет убийство… – эхом повторил пораженный мистер Тодхантер. – С самого начала… Как будто ему ничего не известно… Мисс Читтервик, да это блестящая мысль!
Мисс Читтервик, как взнузданная, тряхнула своей древней головой, и по тому, как затрепетали сиреневые ленты чепца, племянник ее понял, что она польщена, – хотя, конечно, скорее умрет, чем в этом признается.
– Да, именно так, – продолжал размышлять вслух мистер Тодхантер. – Так мы и сделаем, Читтервик, – конечно, если вы любезно согласитесь потратить на это свое время. Мы будем расследовать убийство вдвоем. Побываем на месте преступления…
– Попробуем найти кого-нибудь, кто видел вас в тот вечер, – подхватил мистер Читтервик, воодушевленный тем, что его тетка довольна.
– Поищем мои следы…
– И отпечатки пальцев…
– Докажем, что Палмера обвинили ошибочно…
– Выясним, кто в тот вечер катался по реке…
– Расспросим мою прислугу…
– Найдем человека, который слышал выстрел…
– И продавца, у которого я приобрел револьвер…
– Точно рассчитаем время…
– Шаг за шагом пройдем по моим следам…
– Обнаружим место, где вы пробрались через живую изгородь…
– И… Боже милостивый, конечно, вы как никто правы, мисс Читтервик! Мы подойдем к этому делу самым методическим образом и предъявим мне убедительно составленное обвинение. В конце концов, вы не можете не справиться с этим, зная, кто настоящий убийца, Читтервик!
– Да, этот камень преткновения в нашем деле отсутствует, – просиял мистер Читтервик.
Мистер Тодхантер доел последний кусок со своей тарелки.
– Итак, – объявил он с налетом свойственного ему когда-то сардонического юмора, – надеюсь, вы и вправду хороший детектив, Читтервик, поскольку я – необыкновенно искусный убийца. Мне удалось сбить с толку весь Скотленд-Ярд. Остается уповать, что я не собью с толку вас.
– Разумеется, – подтвердил мистер Читтервик, – нас обоих вам с толку не сбить.
– Разве что я и впрямь совершил идеальное убийство. – Мистер Тодхантер снова усмехнулся. Несмотря на всю серьезность положения, парадоксальность его бросалась в глаза. Предстояло столкнуться с трудностями расследования убийства, которое он сам планировал так долго и так старательно.
И трудности были не вымышленные, ибо судебное дело против Винсента Палмера оказалось столь же убедительным, сколь простым. Некоторые его подробности мистер Тодхантер и мистер Читтервик узнали от защитников Палмера; основные же факты, разумеется, были оглашены при обосновании иска в магистратном суде.
Оказалось, что молодой человек солгал, заявив как мистеру Тодхантеру, так и полиции, что вечер убийства провел в Бромли, дома, с женой. Оказалось, он побывал тогда не только в Ричмонде, но и на территории сада мисс Норвуд, – во всяком случае, это готовы были подтвердить под присягой не менее трех свидетелей. Они же слышали шум ссоры, доносящийся из амбара, визгливые в запале голоса.
Затем мисс Норвуд в явном смятении вбежала в дом, где, столкнувшись со своей камеристкой, велела передать горничной, что сегодня ее ни для кого нет дома. Она вернулась в сад, а несколько минут спустя ее горничная высунулась в окно в надежде услышать продолжение ссоры. (Вспомнив Мари, мистер Тодхантер легко этому поверил.) Услышав звук выстрела, она не распознала его как таковой, а решила, что дал перебой лодочный мотор на реке.
Решающим фактором в обвинении, предъявленном Палмеру, оказался тот самый злосчастный бокал, который не потрудился протереть мистер Тодхантер. Отпечатки на нем неоспоримо указывали на Палмера. Свидетели могли ошибаться, но эти отпечатки доказывали, что тот вечер Палмер провел не в Бромли, а в Ричмонде, и доказывали так неопровержимо, что Палмеру пришлось в этом сознаться. Но если он не убивал Джин Норвуд, зачем же тогда солгал? Чтобы вбить последний гвоздь, только и требовалось, что найти у Палмера револьвер, из которого недавно стреляли, – и револьвер нашли.
Перед лицом всех этих улик мистер Читтервик счел нужным поставить мистеру Тодхантеру на вид, что, хладнокровно и благоразумно изъяв роковую пулю, он совершил ужасную ошибку. Путаницу с револьверами легко было прояснить, поскольку полиция точно установила бы, какой из них приобретен мистером Тодхантером, обратившись к учетным записям той оружейной лавки, где он был куплен. Но определить, из какого револьвера убили мисс Норвуд, можно было, только имея пулю.
Мистер Тодхантер повесив голову признал это.
– Видите ли, – объяснил ему мистер Читтервик после обеда, когда они сидели в гостиной, убедив мисс Читтервик удалиться в ее кабинет, под присмотр мисс Белл, – видите ли, личный револьвер Палмера, судя по всему, как средство идентификации никуда не годится. Это армейский револьвер, доставшийся ему от отца, который участвовал в войне, у него нет номера, и никаких документов на него не сохранилось.
– Это понятно, – согласился мистер Тодхантер, который уже слышал, как об этом толковал адвокат. – Но нужно помнить, что из того факта, что оружие принадлежало человеку, который был на войне, вовсе не обязательно следует, что из него когда-то стреляли. Его, возможно, даже не вывозили из Англии. Продавец в магазине, где я купил свой револьвер, обратил мое внимание на то, что он необстрелян, хотя до меня им кто-то владел, и выдвинул он это предположение, когда я спросил его, как же могло быть, что из револьвера, побывавшего на войне, никогда не стреляли. Да, кстати, а можно вообще определить, стреляли ли когда-нибудь из оружия или нет?
