Норвуд кивнул.
— Думаю, всем ясно, что совершено преступление, и есть достаточно улик, указывающих на вероятность того, что обвиняемая…
— Одну минуту, ваша честь, — вмешался Мейсон. — Вы не собираетесь дать мне возможность представить свои доказательства?
Судья Норвуд выглядел удивленным.
— Вы что, хотите вызвать обвиняемую для дачи свидетельских показаний?
— Я этого не говорил. Я сказал, что хочу представить доказательства.
— Хорошо, — сказал судья Норвуд. — Прошу меня извинить. Я не хотел лишать обвиняемую каких-либо прав. Я просто исходил из того, что с учетом хода рассмотрения дела… В общем, в этом графстве не бывает больших споров на предварительном расследовании, тем более при столь веских уликах… Во всяком случае, не буду высказываться заранее, мистер Мейсон. Давайте выдвигайте доводы защиты.
— Прекрасно. Моим первым свидетелем будет мисс Мэрион Ките. Она присутствует в зале?
В задних рядах произошло какое-то движение, и Мэрион Ките, поднявшись, прошла решительным шагом на свидетельское место.
По тому, что ни окружной судья, ни Крестон Иве даже головы не подняли, Мейсон понял, что она уже имела дело с окружным судьей и со специальным обвинителем.
Он терпеливо подождал, пока свидетельницу приведут к присяге, затем сказал:
— Ваша честь, этот свидетель не является непредвзятым. Быть может, мне придется задавать наводящие вопросы.
— Откуда нам это может быть известно? — спросил Хейл.
— А вы взгляните на нее, — улыбнулся Мейсон.
— Начинайте задавать ваши вопросы, — попросил судья Норвуд.
— Ваше имя Мэрион Ките?
— Да.
— Мисс или миссис?
— Я… я была замужем.
— Ките — фамилия вашего бывшего мужа?
— Да.
— Вас обычно зовут миссис Ките или мисс Ките?
— Обычно ко мне обращаются мисс Мэрион Ките. Думаю, я имею право брать любое имя, какое захочу.
— Безусловно. Я только задал вопрос.
— А я ответила.
— Вы были знакомы с Артуром Кашингом при его жизни?
— Да.
— Вы случайно не катались с ним на лыжах?
— Каталась.
— Вы были в Медвежьей долине в ночь со второго на третье?
— Я была здесь утром третьего числа, — ответила она с выражением злости.
— И, как я думаю, вы были также на похоронах Артура Кашинга?
— Возражаю. Не имеет значения и отношения к делу, — заявил Крестон Иве.
— Возражение принято.
— Вы несколько раз катались с Артуром Кашингом на лыжах?
— Да.
— Как давно вы были с ним знакомы?
— Около шести месяцев.
Вдруг без всякого предупреждения Мейсон вскочил со своего стула, сделал два шага к свидетельнице, уставил ей в лицо свой указательный палец и приказал:
— А ну-ка, крикните!
У свидетельницы перехватило дыхание, от неожиданности и удивления она издала короткое восклицание.
Дарвин Хейл и Крестон Иве вскочили, говоря что-то одновременно.
— Порядок! — громко призвал судья Норвуд. — Порядок в зале суда. По очереди, джентльмены. Что у вас, мистер Хейл?
— Не имеет значения и отношения к делу, — выпалил Хейл. — Он пытается сбить с толку и запугать своего собственного свидетеля.
Крестон вмешался холодным, академическим тоном:
— Если объект данного опроса хочет устроить ловушку своему же свидетелю, ваша честь, то это неправильный опрос. Если он рассчитывает опознать кого-то по крику, что является делом безнадежным, то эксперимент должен проводиться в условиях, сходных с теми, какие были тогда.
— Давайте послушаем ваш крик! — повторил Мейсон.
Свидетельница обнажила зубы и, прежде чем ее могли остановить, издала резкий, нечленораздельный крик ярости и ненависти, животный крик, в котором не было и нотки ужаса, а только злость.
— Благодарю вас, — Мейсон с улыбкой поклонился. — Спасибо большое, мисс Ките.
Зал суда охватило недоуменное молчание.
— Видимо, — сухо сказал судья Норвуд, — свидетельница, эмоциональный человек с натянутыми нервами, посчитала возможным не ждать, как распорядится суд. Таким образом, возражение теряет силу.
— Можете продолжать, мистер Мейсон.
— Мне не нужно будет этого повторять? — спросила судью Мэрион Ките.
— Вы свидетель. Вам будут заданы вопросы. Вы должны только отвечать на имеющие отношение к делу вопросы. Другая сторона и суд позаботятся, чтобы ваши права были защищены. Если бы вы сохраняли терпение и молчание, то я поддержал бы возражение.
— Извините, ваша честь, у меня взвинчены нервы. Я хотела бы проконсультироваться с адвокатом, прежде чем отвечать на другие вопросы. Все это часть кампании шантажа с целью нанести ущерб моей репутации. Мистер Мейсон столько наговорил, когда мне вручали повестку.
Я думаю, у меня есть право на адвоката. Мне сказали, что нельзя пользоваться повестками суда для того, чтобы привлекать к делу тех, кто ничего об этом не знает.
Хейл толкнул локтем Ивса и ухмыльнулся.
Судья Норвуд произнес:
— Вы правы в своем общем понимании закона. Человек, которому известны какие-то факты по делу, обязан выступить свидетелем, когда его вызывают. Но нельзя никого затаскивать в суд с единственной целью… Пока воздержусь от дальнейших комментариев. Мистер Мейсон, вы имеете что-либо сказать?
— Если она хочет адвоката, то надо согласиться, — сказал Мейсон.
— Хорошо, сейчас вы освобождаетесь от дачи показаний, — обратился судья Норвуд к Мэрион Ките. — Проконсультируйтесь с адвокатом и возвращайтесь сюда завтра в десять утра, если хотите, то с адвокатом.
— Вы хотите вызвать других свидетелей, мистер Мейсон?
— Я хотел бы завершить выступление со своей стороны, ваша честь, но есть некоторые технические вопросы, по которым обвинение оставило очень большие пробелы, улики, которые окружной судья посчитал, видимо, возможным опустить.
— О чем вы? — спросил Хейл. — Я ничего не опускал.
— Опускали. Вы не включили в дело кресло на колесах, в котором было обнаружено тело.
— Я включил улики по всем фактам, касающимся кресла. Само оно большое и громоздкое, поэтому я не видел причины, чтобы…
— Вот именно, — вмешался Мейсон. — Это кресло — одна из самых важных улик по данному делу, а окружной судья ограничился свидетельством шерифа о том, что в шинах кресла не было осколков стекла.
— Хорошо, — сказал Хейл. — Готов удовлетворить эту прихоть. Если он хочет включения кресла в дело, пожалуйста… Шериф, принесите, пожалуйста, кресло.
— То есть вы хотите вновь открыть дело с вашей стороны? — спросил Мейсон.
— Да. Сейчас принесут кресло, и я включу его в дело в качестве улики.
— Очень хорошо.
Шериф принес кресло из комнаты для вещественных доказательств, что была рядом с залом суда.
— Вот оно.
— Хотите, чтобы шериф прошел на свидетельское место и присягнул? — осведомился Хейл.
Мейсон пожал плечами.
— Если вы говорите, что это то самое кресло, то я согласен.
— Тогда все.
— Сейчас я хотел бы вызвать Сэма Барриса в качестве своего свидетеля, — заявил Мейсон.
— Вашего свидетеля? — удивленно переспросил Хейл.
— Вот именно.
— Хорошо, — согласился судья Норвуд. — Мистер Баррис, вы вызываетесь как свидетель защиты. Вы уже приводились к присяге по данному делу, так что снова присягать не надо. Начинайте, мистер Мейсон.
Мейсон
