я вошел и увидел всю эту сцену, то весь покрылся гусиной кожей. Я представил себе женщину, которая была у него на ужине и ушла домой и…
— Почему вы думаете, что она ушла домой?
— Не могу вам сказать… Может быть, мне не о чем было больше думать… Но что-то мне подсказывало…
— Оставим то, что вы думаете. Говорите о том, что вы увидели.
— Я и хотел об этом сказать. Кажется, там был стакан с губной помадой на каемке…
— Вы хотели сказать, что осмотрели стакан, разбитый об пол? — спросил Хейл.
— Нет, я не осматривал стаканы на полу. Я не слишком уверен…. Кажется, стакан был на полу, а еще в комнате был кинопроектор. Сказать правду, я с трудом припоминаю, что там было, а чего не было. Парадная дверь была закрыта на защелку. Я подошел к задней двери. Она была незаперта. Я вошел, прошел через кухню в гостиную, и первое, что я увидел, было это тело на кресле и кровь, стекавшая на пол… Сейчас я припоминаю этот разбитый стакан. Я увидел на нем что-то красное. Я близко не подходил, но подумал, что это была губная помада.
— В каком положении стояло кресло?
— Футах в шести-восьми от окна, повернуто к нему спинкой.
— Сразу после того, как вы сообщили властям, вы вернулись домой, а затем на рассвете пошли еще куда-то. Вы заходили к миссис Эдриан, не так ли?
— Возражаю, — сказал Мейсон. — Вопрос не имеет важного значения и не относится к делу.
— Я хочу показать отношение этого свидетеля.
— В целях перекрестного допроса? — спросил Мейсон.
— Я думаю, что суд должен принять это во внимание, — сказал Хейл.
— Вы опять пытаетесь подвергнуть своего свидетеля перекрестному допросу. Не делайте этого. В любом случае я допускаю, что он был у миссис Эдриан.
— Минуту, джентльмены, — вмешался судья Норвуд. — Я уже предупреждал вас насчет этого обмена остротами. Насколько я понимаю, вопрос относится к тому, что он делал уже после того, как обнаружил тело, сообщил об этом властям и ему было сказано идти домой и ждать?
— Совершенно верно, сэр. Для того, чтобы продемонстрировать его предвзятость. Я не собираюсь защищать поведение этого свидетеля, ваша честь, он скрыл сведения, которые должен был нам сообщить. Я не буду обращать внимания на то, что он поступал так, исходя из стремления быть хорошим соседом. Я прямо заявляю, что не буду возражать против перекрестного допроса этого свидетеля. Я думаю, мистер Мейсон всерьез им займется. Сэму Баррису есть что рассказать.
— Вы закончили излагать свою аргументацию суду? — осведомился Мейсон.
— Я лишь хотел показать суду, что не могу защищать такое поведение свидетеля. Зная, что вы его сейчас прямо на клочки разорвете, может быть, предположите, что он собирался заняться шантажом и все такое прочее, я все же не собираюсь его прикрывать. Я предоставляю этого свидетеля вам для перекрестного допроса.
Мейсон демонстративно зевнул, затем прикрыл зевок ладонью.
— Отличная речь. Думаю, теперь вы чувствуете себя лучше. У меня нет вопросов к свидетелю.
— Что? — не веря своим ушам, воскликнул Иве.
Мейсон лишь улыбнулся.
Дарвин Хейл, окружной судья, уставился на Мейсона, словно на человека, внезапно лишившегося рассудка.
— Никаких вопросов?
— Никаких.
— Совсем никаких?
— Совсем.
Судья Норвуд сказал:
— У нас все, мистер Баррис. Можете покинуть свидетельское место.
Дарвин Хейл, казалось, был совершенно сбит с толку. Он быстро посоветовался шепотом со специальным обвинителем и сказал:
— Мне очень жаль, ваша честь, с учетом обстоятельств мы предполагали, что перекрестный допрос этого свидетеля займет значительную часть вечернего заседания. Я…
— Вы готовы продолжать заседание? — спросил Мейсон.
— Я хотел бы просить о десятиминутном перерыве, ваша честь.
— Хорошо, — сказал судья Норвуд. — Думаю, это резонная просьба. Объявляю перерыв на десять минут.
Когда судья Норвуд покинул свое место, Мейсон почувствовал дрожащие пальцы Белл Эдриан на своей руке.
— Мистер Мейсон, — прошептала она, — что же вы должны обо мне думать?!
— Я думаю, что вы сошли с ума, — сказал Мейсон отрывисто. — Любой, кто нанимает адвоката и заставляет его строить защиту на фальшивой версии, поступает как безумец… Вы знали, что Сэм Баррис вас видел?
— Да, он мне сказал.
— Когда пришел к вам в воскресенье утром?
— Да.
— Он пытался вас шантажировать?
— Что вы имеете в виду?
— Он хотел получить деньги за свое молчание?
— Боже мой, да нет! Он сказал, что хотел бы быть нам хорошим соседом.
— Может быть, так оно и есть. С другой стороны, он мог прийти и потребовать денег позже, когда вы предстали бы перед судом присяжных. Вы глупо поступили, что позволили завлечь себя в такую ловушку.
— Что же теперь будет? — спросила она.
— Теперь у нас один шанс из тысячи… Хоть сейчас-то будьте по крайней мере откровенны. Рассказывайте, что вы сделали.
— Я не знала, что Карлотта была дома. Я заглянула в гараж. Он был пуст, потому я и решила, что она все еще в доме Кашинга. Я пошла на кухню и выглянула оттуда из окна на дом Кашинга. Свет там был включен, а потом я услышала женский крик. Это был крик ужаса, и я подумала о Карлотте.
— И вы оделись и пошли туда?
— Я буквально набросила на себя одежду и выскочила из дому.
— И что вы там обнаружили?
— Я вошла в дом и увидела мертвого Артура Кашинга. Я увидела на полу сломанную пудреницу Карлотты и… В общем, я поступила так, как поступила бы любая мать. Я подняла ее и спрятала в карман, потом осмотрела все кругом, нет ли других улик.
— Такие улики были?
— Не знаю. Я хотела быть полностью уверенной. Протерла места, где могли быть отпечатки пальцев. Помыла три стакана и поставила их на полку. Я стерла отпечатки пальцев с бутылки и даже протерла платком дверные ручки.
Мейсон прорычал:
— В своем стремлении помочь Карлотте вы уничтожили все улики, которые могли ее оправдать!
Миссис Эдриан беспомощно кивнула, и, увидев этот кивок, Мейсон спросил:
— Вы действительно думаете, что его убила Карлотта?
— Нет. Какое-то время я так думала. Не знаю… Она думает, что это я убила.
— Скажите честно, вы ходили к автомобилю Карлотты?
— Мистер Мейсон, даю слово, что нет.
— Хорошо, если вы действительно говорите правду, то…
— Я торжественно заверяю, мистер Мейсон, что говорю сейчас чистую правду. Я не лгала бы вам, если бы не хотела спасти Карлотту. Я пыталась прикрыть ее, насколько это было возможно. И конечно, это мое поведение дало обратный результат. Теперь она запуталась.
— Это вы запутались, — сказал Мейсон. — Ладно, сидите спокойно. Мы сделаем все, что
