Эдрианов. Верно?
— Да, сэр.
— Можете ли вы сказать, что это были одни и те же следы?
— Они выглядели, как одни и те же. Размер вроде один и тот же. Следы оставлены обувью на довольно высоком каблуке. Вот, пожалуй, все, что можно о них сказать. Каблучки довольно широкие, не как шпильки на женских вечерних туфлях. Скорее, это похоже на прогулочную обувь на широком каблуке.
— А следы от коттеджа Эдрианов к коттеджу Кашинга?
— Они могли быть оставлены той же обувью или обувью примерно того же размера и формы.
— Таким образом, — подвел итог Мейсон, — можно из всего этого заключить, что вы обнаружили два «набора» следов?
— Правильно.
— Других следов не было?
— Только следы Сэма Барриса, когда он пошел посмотреть, что случилось, затем мои следы и двух моих помощников. И я могу заявить, мистер Мейсон, что мы были очень осторожны, чтобы наши следы не пересекались с теми и не накладывались на них. Мы старались идти цепочкой, след в след.
— Все, что вы можете, таким образом, заключить, это то, что в коттедже состоялась схватка, в которой участвовали только два человека. Один из них — женщина, которая оставила следы от коттеджа Эдрианов к дому Кашинга, а другой — тот, кто шел от автомобиля к коттеджу Кашинга.
— Верно, сэр.
— Только эти два человека могли затеять борьбу после совершения убийства?
— Да, сэр, — отозвался шериф, сухо добавив: — И я могу подчеркнуть, что обе цепочки следов обрываются у дома Эдрианов и что блузка у Карлотты была разорвана.
— Спасибо. У меня пока все.
Хейл обменялся взглядом с Ивсом, встал и с нескрываемым торжеством объявил:
— Моим следующим свидетелем будет миссис Баррис.
Миссис Баррис, крупная женщина, находившаяся явно не в своей тарелке, пробралась к свидетельскому месту, сообщила свои имя и адрес, принесла присягу и обратила усталые глаза к окружному судье.
— Вернемся к раннему утру третьего числа, — сказал он. — Вы обращали внимание на коттедж Кашинга?
— Да, сэр.
— В какой связи?
— Мой муж услышал…
— Не важно, что слышал ваш муж. Что заставило вас посмотреть в ту сторону?
— Меня разбудил мой муж.
— Он что-нибудь вам сказал?
— Да.
— Не важно, что он сказал вам. Что вы сделали после того, как он к вам обратился?
— Я встала и посмотрела в сторону коттеджа Кашинга.
— Сколько было времени?
— Как мне помнится, около половины третьего утра.
— И что вы увидели?
— Я увидела, что окна там освещены.
— Вы пользовались каким-нибудь оптическим прибором?
— Да. У нас есть труба с тридцатикратным увеличением.
— И вы ею воспользовались?
— Да, сэр.
— Что вы увидели?
— Разбитое стекло. Я увидела, что окно выбито наружу, осколки лежали на подоконнике и внизу на земле, отсвечивая огни изнутри помещения.
— Окно было разбито?
— Да.
— Шторы были опущены?
— На том окне нет.
— Вы слышали что-нибудь?
— Перед тем, как встать с кровати, я услышала женский крик.
— Как вы думаете, кто была эта женщина?
— Не знаю.
— А вы видели кого-нибудь в доме?
— Да, сэр, через пять — десять минут после того, как мы услышали крик.
— Вы узнали кого-то?
— Да, сэр.
— Кто это был?
— Миссис Белл Эдриан, обвиняемая, которая сидит в зале суда.
—. Можно проводить перекрестный допрос, — объявил окружной судья.
Мейсон успокаивающе улыбнулся миссис Баррис:
— Конечно, окружной судья проявил добросовестность, избегая того, чтобы вы давали показания на основании чужих слов. Но для нас двоих это не важно. Что ваш муж сказал вам такого, что вы поднялись с кровати, чтобы посмотреть на коттедж Кашинга?
— Он сказал мне, что слышал звон разбитого стекла и что-то похожее на выстрел. Он сказал, что поднялся и посмотрел, но ничего не увидел.
— А вы не слышали этого?
— Нет, сэр. Я крепко сплю, а Сэм спит чутко.
— Но встали, чтобы посмотреть?
— Да, я хотела знать, в чем дело.
— Это у вас такая привычка?
— Ну, иногда мы и раньше смотрели. То окно видно только из нашего коттеджа. Артур Кашинг редко опускал штору, ну и…
— И что же вы видели раньше? — спросил Мейсон.
— Отвожу вопрос, как не имеющий значения и отношения к делу, — заявил Дарвин Хейл.
— Принято, — сказал судья Норвуд.
— А в последний раз вы увидели Белл Эдриан, обвиняемую?
— Да, сэр.
— Вы видели еще кого-нибудь?
— Нет, сэр.
— Вам было видно, что она делает?
— Я видела, как она остановилась, будто что-то поднимая, а потом ойин-два раза прошла мимо окна.
— Вы не видели, у нее не двигались губы, будто она с кем-то говорила?
— Нет, сэр.
— Больше никого не видели?
— Нет, сэр.
— А что потом?
— Заметив, что окно выбито, я заставила мужа пойти туда посмотреть, в чем дело. Он нашел…
— Вам неизвестно, что он обнаружил, не так ли?
— Ну, он сказал мне.
— Думаю, будет лучше, если он сам об этом расскажет. У меня все, миссис Баррис. Спасибо большое. Я просто хотел прояснить ситуацию.
— Это все ваши вопросы? — осведомился Иве.
— Да, все.
— Хорошо, — сказал окружной судья. — Сейчас я вызову для дачи показаний мистера Сэма Барриса. Ваша честь, суд понимает, что сейчас мы хотим обрисовать суду картину случившегося. Целью этого слушания мы стремимся доказать, что было совершено преступление и что есть основания полагать, что его совершила обвиняемая. Затем обвиняемой должен быть вынесен приговор в присутствии присяжных и…
— Вам не нужно учить суд делопроизводству, — заметил судья Норвуд. — Думаю, суду знакомы законы, господин окружной судья. Давайте продолжайте и излагайте суть дела.
— Хорошо, ваша честь. Я хотел объяснить, почему я не излагаю сразу все, чем располагаю.
— Вы должны сообщить нам достаточно для того, чтобы осудить обвиняемую, либо она не будет осуждена.
— Не беспокойтесь, — зловеще сказал обвинитель. — Я сделаю все, что надо.
— Вы, кажется, из тех, кто вносит беспорядок, — сказал судья Норвуд. — Суду хорошо известны законы, и мы знаем, что вы знаете, что суду хорошо известны законы. Если вы хотите выступать в расчете на публику в зале, делайте это в подходящее время и в подходящей форме, и делайте это для публики, а не для суда. Вызывайте следующего свидетеля.
— Да, ваша честь, — ответил Хейл^ — видимо, немного упав духом. — Мистер Баррис, пройдите, пожалуйста, на свидетельское место и присягните.
Вышел Сэм Баррис, весьма похожий на мокрого кота, которого укрыли от бури, разрываемый между чувствами злости и унижения.,<.
Окружной судья выглядел холодно неумолимым.
— Вы видели коттедж Кашинга второго числа утром?
— Да, сэр.
— В какое время?
— Около половины третьего ночи.|
— Что заставило вас смотреть на коттедж в такой час?
— Я очень чутко сплю. Я лежал в
