— Мистер Манселл, почему ваш автомобиль стоял у особняка в половине четвертого десятого августа? — спросил инспектор.
Пол Манселл слегка побледнел.
— А откуда вам известно, что мой автомобиль находился у особняка в тот день?
— Свидетель показал, что машина стояла на обочине у задних ворот. Потрудитесь объяснить это.
Прежде чем ответить, Пол закурил и выдохнул дым.
— Не понимаю, кто такое придумал.
— Извините, но свидетеля я сейчас назвать не имею права, — невозмутимо произнес Ханнасайд.
— Хм, вообще-то я… — Пол замолчал, явно не зная, что сказать. — Как я могу отвечать на вопрос, если мне неизвестно… — Он встретил холодный взгляд инспектора и осекся.
— Мистер Манселл, вы отрицаете факт, что ваш автомобиль в тот день находился у особняка?
— Нет, я не говорил, что отрицаю. Но это не имеет никакого отношения к делу. И данному факту есть простое объяснение…
— Я был бы рад услышать это объяснение.
— Конечно. Я не возражаю. — Пол собрался с мыслями. — Как я говорил вам прежде, в ту субботу у меня был теннис. И я задержался у миссис Трент дольше, чем предполагал. Мы заболтались. По пути я вспомнил, что оставил свою ракетку в особняке. Пришлось заехать. Вот и все.
Ханнасайд молча смотрел на него.
— Я оставил ее там! — воскликнул Пол. — Если не верите, то спросите у моей сестры, миссис Пембл, или ее мужа. Они там были.
— Где?
— В особняке, за день до гибели Сайласа Кейна. Мы собрались поиграть в теннис, с нами еще была Патрисия Эллисон. У моих родственников нет теннисного корта, а Сайлас Кейн разрешал нам пользоваться своим. Но перед чаем начался дождь, и мы собрались в летнем домике, он такой удобный, с застекленной террасой. Посидели, думали прояснится. Играли в разные настольные игры, чтобы убить время. А дождь не заканчивался, и мы прошли в дом на чай. Я оставил ракетку в летнем домике, забыл о ней. Погода не прояснилась, и мы — моя сестра, ее муж и я — двинулись домой, не возвращаясь в летний домик. Я вспомнил о ракетке только в Портло, но не придал этому значения. Знал, что там с ней ничего не случится. К тому же она находилась в футляре. Не ехать же за ней обратно. Затем все эти дела с гибелью Сайласа Кейна, его сменил Клемент, ну, в общем, то одно, то другое, и я вспомнил о ракетке, лишь когда ехал на игру, в субботу, десятого августа. Забрал ее и отправился играть. Вот такая история.
— Вы хотите сказать, что просто забрали свою ракетку из летнего домика и ушли? И вас никто не видел?
— Да. А что, по-вашему, я должен был делать? Подъехать к парадному входу и попросить дворецкого принести чертову ракетку?
— Не знаю. Но обычно без спроса из чужого дома ничего не берут. Даже свои вещи. Это невежливо.
Пол отмахнулся:
— В этом не было необходимости, уверяю вас. Я знаю Кейнов не первый год. И мне хорошо известно, где у них что находится. Будь у меня лишних двадцать минут, я бы поступил иначе, вероятно, проявил бы вежливость, как вы говорите. Но я опаздывал. Вы знаете, где у них теннисный корт? Туда от дома идти чуть ли не час. И тогда в этом не было никакой нужды. Гораздо проще для меня было войти в задние ворота, свернуть налево и дойти до летнего домика. Такой путь вдвое короче.
— А почему вы скрыли сей вполне безобидный факт? — поинтересовался Ханнасайд.
— Я не думал, что скрываю.
— Прошу меня извинить, но на вопрос о ваших передвижениях десятого августа вы, во-первых, не упомянули об этом эпизоде, а во-вторых, неправильно указали время, когда вышли из дома миссис Трент после обеда. От задних ворот идти до теннисного корта, наверное, ближе, но если вы покинули миссис Трент в три двадцать пять и потом еще останавливались у особняка забрать ракетку, как можно было приехать на игру в три сорок пять?
Пол молчал несколько секунд, вдыхая табачный дым.
— Честно говоря, я немного струсил. Это, конечно, глупо, но когда я узнал, что Клемента застрелили, и вспомнил, что находился на территории поместья как раз в то время, стало ясно, что мое обычное поведение может показаться вам подозрительным. Разумеется, если бы я тогда что-нибудь услышал или увидел, то непременно сообщил бы вам. Но мое пребывание там никак не относилось к делу, и я решил промолчать. Я не считаю это умным поступком, однако…
— Да, мистер Манселл, умным подобное поведение не назовешь. Теперь вы видите, в каком положении оказались. Вы можете назвать еще кого-нибудь, кроме своей сестры, кто подтвердил бы ваши слова, что вы оставили тогда ракетку в летнем домике?
Да. Миссис Трент знала, что я остановлюсь у особняка забрать ракетку. Я ей об этом сказал.
— Но миссис Трент уже подтвердила время, когда вы вышли из ее дома, которое, как вы сами сейчас признали, указали неверно. Так будет ли доверие к ее показаниям по другим фактам?
— Тогда я не знаю, на кого ссылаться, — вздохнул Пол. — Мисс Эллисон может вспомнить об этом, но, вероятно, она ничего тогда не заметила. Я не поднимал шума, что забыл эту чертову ракетку в летнем домике. И если у вас ко мне больше нет вопросов, то…
— Есть. — Ханнасайд многозначительно посмотрел на него. — Будьте добры, скажите, где вы находились сегодня утром между одиннадцатью и двенадцатью часами?
— Какое вам дело? — резко спросил Пол.
— У вас есть какие-то причины скрывать это от меня, мистер Манселл?
— При чем тут причины, просто…
— Тогда прошу ответить на вопрос.
— Я не обязан отвечать.
— Разумеется, нет, — спокойно проговорил Ханнасайд. — Я так и запишу, что на данный вопрос вы ответить отказались.
— Боже мой… я не против отвечать на вопросы, но мне не нравится, когда меня допрашивают.
— Хорошо, мистер Манселл, я уточню. Сегодня произошло некое событие, после чего потребовалось проверить ваши передвижения на этот период. Так где вы были?
— Не знаю. Наверное, здесь. А где мне еще быть?
— Нельзя ли поточнее, мистер Манселл? Вы можете вспомнить свои передвижения в это утро?
— Я не имею привычки смотреть на часы. Я делал то, что обычно… вначале просматривал почту, диктовал письма секретарше.
— Ваша секретарша работает в этом кабинете?
— Нет. Она работает там. — Пол показал на дверь, ведущую в смежную комнату.
— Во сколько она вышла из вашего кабинета печатать письма?
— Примерно в десять тридцать.
— Она заходила к вам между одиннадцатью и двенадцатью часами?
— Нет.
— Чем вы занимались в то время?
— Обычной работой.
— Здесь?
— Большей частью. Один раз выходил в бухгалтерию.
Ханнасайд встал и подошел к окну. Оно выходило на двор, где в дальней части из-под навеса был виден автомобиль. Пол Манселл с тревогой наблюдал за инспектором.
— В чем все-таки дело?
Ханнасайд повернул голову.
— Вы заметили, куда поставил свою машину сегодня утром Джеймс Кейн?
— Нет, я не стою и не разглядываю автомобили во дворе. Послушайте, о чем идет речь?
Ханнасайд вернулся к столу.
— Возвращаясь в особняк после беседы с вашим отцом, мистер Кейн попал в аварию.
Пол Манселл чуть приподнялся.
— Боже, он погиб?
— Нет. Все обошлось даже без травм. Но при осмотре поврежденного автомобиля обнаружили причину аварии. Муфта, крепящая шаровую опору рулевой тяги, была отвинчена.
Пол пристально смотрел на инспектора, сдвинув брови.
— Вы считаете, это моя работа?
Не обязательно ваша.
— Так я вам и поверил! — зло бросил Пол. — Зачем мне убивать Джима Кейна? Или его кузена Клемента? Я думаю, в своих подозрениях вы, полицейские, наверное, превзошли самих себя. Вообразили меня жутким злодеем, способным убить двоих… нет, троих… да, троих, только ради того, чтобы заключить контракт с австралийской фирмой.
— Зачем так горячиться, мистер Манселл?
— На то есть причина, инспектор. Пришло время немного прояснить ситуацию. Как только вы вошли, я сразу понял причину визита. Более того, я знаю, кто навел вас на меня. Этот мерзавец Робертс, который изображает из себя крутого детектива и болтает всякий вздор.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел испуганный Джозеф Манселл.
— Что случилось? Пол, мой мальчик, что такое? Тебя было слышно даже в моем кабинете. Зачем так кричать? Добрый день, инспектор. Объясните, в чем дело?
— Ни в чем, — буркнул Пол, опускаясь в кресло. — Просто инспектор обвиняет меня в попытке убийства Джима Кейна. Только и всего.
— Джима? Боже мой, неужели?..
— Мистер Манселл, ваш сын заблуждается относительно моих намерений. Я его ни в чем не обвиняю. Единственное, попросил рассказать о его передвижениях сегодня утром, пока мистер Кейн беседовал с вами.
— Да, да, конечно, в этом нет ничего плохого. Вы выполняете свои обязанности. Но что случилось с Джимом?
Ханнасайд объяснил.
Потрясенный Джозеф слабым голосом заверил инспектора, что он ошибается и его сын не имеет никакого отношения к аварии.
