— Да, инспектор, вы правы.
— У вас есть опыт расследования преступлений?
— Нет. А почему вы решили, что он у меня должен быть?
— У вас почти профессиональный подход.
— Вы мне льстите. Да, я интересуюсь раскрытием преступлений уже многие годы, но до ваших высот не поднимался. Прежде мне попадались случаи, когда убийца использовал единственный прием. А тут один убит настолько аккуратно, что невозможно вообще доказать, что это убийство, а другого пристрелили почти у всех на виду.
— А почему вы не учитываете попытки покушения на жизнь мистера Кейна? Разве они не относятся к той же категории, что и убийство Сайласа?
— Нет, я так не думаю, инспектор. Имитации несчастных случаев с катером, а потом с автомобилем могли легко провалиться. Что и произошло. А вот убийца Сайласа Кейна разработал план, в котором возможности провала места не было. Согласитесь, он это весьма хитро придумал.
— Извините, сэр, — вмешался Джим, — но я считаю, мы уже достаточно это обсудили. Бабушке не очень приятно слушать.
Робертс повернулся, чтобы извиниться, но Эмили вдруг произнесла:
— Я совершенно уверена, что моего сына убили. Хотя полиции никогда не удастся это доказать. И Мэнселлы тут ни при чем. Подумайте, кому была польза от его смерти? — Она рассмеялась и сложила руки на коленях.
Наступила напряженная тишина.
— Но доказать ничего нельзя, — смущенно проговорил Джим. — Клемент мертв.
Плотно сжатые губы Эмили дрогнули.
— Да. Он мертвый.
— Миссис Кейн, вы полагаете, что он убийца вашего сына? — спросил Ханнасайд.
Она смерила его уничижительным взглядом:
— О чем я думаю, вас не касается. И вы никогда ничего не докажете.
На террасу вышла Патрисия.
— Вот письмо, которое вам нужно, миссис Кейн.
Эмили мельком глянула на него и буркнула:
— Мне оно не нужно. Передайте его инспектору.
— Благодарю вас. — Ханнасайд взял письмо и внимательно вгляделся в марку на конверте. Затем извлек оттуда сложенные листы и протянул Патрисии. — Могу я оставить конверт у себя, миссис Кейн?
— Берите, — ответила Эмили.
— На этом пока все. Спасибо. — Ханнасайд положил конверт в блокнот и встал.
Джим проводил его к входной двери.
— Спасибо за телохранителя, инспектор. С ним и моим братом я теперь в полной безопасности.
Ханнасайд улыбнулся:
— Я на это надеюсь.
— И знаете, присутствие симпатичного сержанта Троттера свидетельствует о том, что вы мне поверили.
— Почему вы решили, что я вам не верю?
— Неужели верите?
— А почему нет, мистер Кейн?
Джим рассмеялся:
— Мне казалось, что вы подозреваете, будто я все это подстроил, желая вас запутать. Вы можете опросить служащих фирмы насчет того, были ли у меня грязными руки, когда я вошел в здание с черного хода.
— Это не доказательство, — с улыбкой произнес Ханнасайд. — Вы могли надеть резиновые перчатки.
— Да, черт возьми, я об этом не подумал. Значит, придется остаться в списке подозреваемых. Одно утешает — я в хорошей компании.
Вернувшись в Портло, Ханнасайд встретился в полицейском участке с детективом Карлтоном, который сообщил:
— Алиби Пола Манселла теперь под большим вопросом, инспектор. Вы говорили, что у нас есть ничтожный шанс. Он оправдался. Я нашел молодого парня, который видел «лагонду» мистера Манселла у задних ворот особняка в половине четвертого в день убийства Клемента Кейна.
— Любопытно, — отозвался Ханнасайд, вешая шляпу. — А свидетель надежный?
— Да. Работает в гараже. Он ждет в моем кабинете.
— Хорошо, я сейчас приду.
Свидетель, Берт Уилсон, высокий молодой человек с копной густых каштановых волос, рассказал Ханнасайду, что работает в гараже Джонса в Портло, и в субботу во второй половине дня у него был выходной. Поэтому он взял свою подружку покататься на мотоцикле по прибрежной дороге.
— Мимо особняка мы проезжали примерно в половине четвертого. Время я запомнил, потому что подружка начала опасаться, успеем ли мы в Бренсом к пятичасовому чаю.
— Да, я понял, — сказал Ханнасайд. — Вы говорили, что видели автомобиль мистера Манселла у особняка.
— Да, сэр. Это «лагонда», четырехцилиндровый двигатель, четыре с половиной литра.
— Вы заметили номер?
Парень задумчиво почесал голову.
— Вроде нет. Но я знаю этот автомобиль, так что номер не важен.
— Почему? На дорогах можно встретить много автомобилей «лагонда». Вы уверены, что этот принадлежал мистеру Полу Манселлу?
— Я автомеханик и в машинах разбираюсь. Помню, я тогда сказал подружке, что это одна из наших машин. Ну, в том смысле, что она стояла у нас в гараже на профилактике всего два дня назад. Если нужно, я узнаю эту «лагонду» поздно вечером.
— В автомобиле кто-нибудь был, когда вы проезжали?
— Нет, сэр. Он стоял на обочине у задних ворот. Моя подружка это подтвердит.
Ханнасайд внимательно посмотрел на него:
— Вы знаете, что произошло в особняке в ту субботу, десятого августа?
— Конечно, сэр. Там убили мистера Клемента Кейна. В городе почти все об этом знают.
— А почему вы пришли только сейчас?
Уилсон замялся.
— Тут такое дело, сэр. Поначалу я не придал этому значения, да и выпало оно у меня из памяти. Потом я увидел объявление, ну, чтобы сообщить, если что знаешь, и показал его подружке, а она сразу сказала: «Берт, ты что, не понимаешь?» «Нет, — ответил я, — а что?» «Ты должен рассказать в полиции насчет машины мистера Пола Манселла». «Верно, Дорис», — сказал я, — это ее так зовут, Дорис… но я не привык совать нос куда не следует и как-то не решился. А затем спросил у хозяина гаража, мистера Джонса. А он говорит, что надо пойти в полицейский участок, вот я пришел.
Сержанта Хемингуэя визит механика Уилсона очень обрадовал.
— Пришло время встряхнуть Красавчика Пола, — сказал он.
— Почему вы так против него настроены? — удивился Ханнасайд.
— Потому что он мерзкий, скользкий и двуличный тип. Такой ради нескольких фунтов прикончит свою бабушку.
Ханнасайд улыбнулся:
— Очень яркая характеристика.
— Да, — кивнул сержант, — это видно невооруженным глазом. И если бы вы не были моим начальником…
— Ну что было бы, если бы я не являлся вашим начальником?
— Я бы тогда сказал, что вы, наверное, не в себе, если подозреваете такого славного парня, как Джим Кейн, когда у вас под носом ходит такой паразит, как Пол Манселл. Но я сказал бы так только в том случае, — добавил он, — если бы вы не являлись моим начальником. А так…
— Почему вы решили, будто я подозреваю Джима Кейна больше остальных? Я подозреваю его меньше, чем некоторых, но пытаюсь быть объективным. Чего и вам желаю.
Сержант вздохнул.
— Вы сами займетесь Красавчиком Полом, шеф?
— Да. — Инспектор помолчал. — Из Скотленд-Ярда что-нибудь для меня есть?
— Кажется, есть, — ответил сержант и вышел из кабинета.
Через несколько минут он вернулся с большим конвертом. Ханнасайд быстро распечатал его и просмотрел несколько вложенных листов.
— Что там? — спросил сержант.
— В полиции Сиднея о Лейтоне, которого я ищу, ничего не известно. Миссис Лейтон находится там, это точно. И живет по прежнему адресу. Из Мельбурна сообщили, что Эдвин Лейтон в тридцать третьем году освободился из тюрьмы, где отсидел небольшой срок за получение денег по поддельными документам. А потом куда-то слинял.
Сержант оживился.
— Но все равно, если он сидел с тюрьме, то у них есть фотография и отпечатки пальцев. Вы их запросили?
— Да. Они обещали выслать копии авиапочтой.
— А какие у него приметы?
— Не очень выразительные. Сорок два года, рост пять футов одиннадцать дюймов, волосы каштановые, глаза серые.
— Жена что-нибудь о нем знает?
— Видимо, нет. — Ханнасайд сунул листки в карман. — Будем ждать фотографию. А пока я встречусь с Полом Манселлом.
От полицейского участка до офиса фирмы «Кейн и Манселл» было близко, и вскоре инспектор сидел в кабинете Пола, расположенном в задней части здания на втором этаже. Поднимаясь по лестнице, он заметил на площадке дверь. Она была широко раскрыта для притока свежего воздуха. За ней виднелась зеленая пожарная лестница, по которой можно было спуститься во двор.
В кабинете у стола шефа стояла секретарша. Пол деловито просматривал толстую папку с бумагами. Подняв голову и увидев Ханнасайда, он произнес:
— Добрый день! Одну минутку, я сейчас. Мисс Дженкинс, записывайте.
Он продиктовал письмо, которое показалось Ханнасайду не очень важным, и отпустил девушку.
— Извините, что заставил ждать. Чем могу быть полезен?
— Мистер Манселл, почему ваш автомобиль стоял у особняка в половине четвертого десятого августа? — спросил инспектор.
