город, Ваша река, а мы только поспособствовали.
– Ну что молодежь, кто проголодался? – хитро прищурилась Зинаида Матвеевна, и жестом фокусника откинула верх половинку створки огромной плетеной корзины.
– Вот это да! – ахнули все одновременно.
– Даже вино! А сыр! А виноград! А это что? А вот это? – перебивая друг друга и едва не сталкиваясь лбами, вопила «молодежь».
– Все это – провиант, вещь совершенно необходимая в речных круизах – победно доложила Зинаида Матвеевна, – и если бы кто-то не похитил перец, все было бы гораздо вкуснее.
Алина, Стас и Макс грохнули богатырским смехом, а мама с укором посмотрела на Алину.
«Ясненько, дома будет лекция о том, что женщина не может ржать, как полковая лошадь и ничто меня не спасет», – подумала Алина, впрочем, скоро забыла об этом и допустила еще одну непростительную ошибку – на людях, прижалась и слишком уж пылко поцеловала Стаса. Количество вопиющих нарушений правил хорошего тона к окончанию поездки увеличилось втрое…
– Ларка, а ведь они нас дурят. Твоя дочь врать совершенно не умеет, – заговорщически прошептала тетка Ирка, когда они же устраивались спать.
– Что ты имеешь в виду? – мама несколько рассеяно посмотрела на подругу. Вечер выдался настолько волшебным, что вникать в какие-то хитросплетения не хотелось совершенно.
– Я имею в виду, их постоянные попытки нас от чего-то предостеречь, оградить. Стас каждый вечер проверяет замки, Алина звонит по сто раз на дню, и оба все время напоминают, чтобы мы не открывали незнакомцам. На маразматичек мы еще не похожи, значит тут что-то другое.
– Не преувеличивай, просто дети беспокоятся, – мама ещё пыталась лениво отмахнуться, но с теткой Ирокой этот фокус не удался.
– Лариса! Я серьезно, ты хоть заметила, что у них пес не просто так хромает.
– Так Стас сказал, что он напоролся на обломок трубы, когда гулял.
– На обломок? Трубы? Ты что, мать, открой глаза. Здесь фантика на тротуаре не валяется, метут каждое утро, как будто скальп с асфальта снимают.
– Ты это всерьез? – мама, против воли насторожилась, – но что это все значит?
– Да понятия не имею, ясно одно – они беспокоятся, причем всерьез, а учитывая, что это не Бронкс и не Чикакого тридцатых, то вывод напрашивается один.
– Какой?
– У них уже что-то произошло и они не хотят, чтобы это что-то произошло с нами. Думаю, что и Михаил не просто так все время рядом крутится, мне Зина сказала, что у него крупная охранная фирма.
Тут уж мама встревожилась всерьез, даже перестала стирать остатки макияжа с лица.
– А что же делать?
– Да ничего, надо внять их советам и попытаться выведать все у соседки, наверняка она в курсе, она же не просто так все время рядом. Миша беспокоиться за твою дочь, а Зина беспокоиться за него.
– Не вопрос, выведаем, – сказала мама решительно. Еще не было человека, которого мне бы не удалось разговорить.
Осада была предпринята по всем правилам тактического ведения боя, единственное, что длительность хромала, уложиться и выведать все у Зинаиды Матвеевны надо было до прихода «молодежи» с работы.
– Так Ир, только не лезь, я все узнаю сама.
– Хорошо, а сейчас на рынок.
Ровно в двенадцать, сгибаясь под тяжестью пакетов, они уже поднялись наверх и позвонили в дверь.
– Иду, иду, иду – голос приближался и, наконец, дверь распахнулась.
– О, а я как раз собиралась к Вам. Уж очень захотелось кофе из Вашего чудо агрегата, – пророкотала Зинаида Матвеевна, увидев на пороге новых подруг.
– А мы к тебе, мой потенциальный зять, обожает мясо и тесто, а ты говорила, что умеешь готовить бешбармак, так что мы с утра смотались на рынок, купили мяса и сразу к тебе.
– Ой, да я всего пару, ну может тройку раз готовила, – неожиданно засмущалась Зинаида Матвеевна, – но Вы проходите, проходите. Вместе что ни будь да сварганим.
– А я могу кофеварку принести, какая разница, где кофе пить? – вызвалась помочь тетка Ирка и уходя многозначительно подмигнула подруге.
– …и бедный пес, так выл, что у меня аж сердце прихватило…Тетка Ирка улыбнулась, захлопывая дверь. Подруга времени даром не теряла, процесс шел полным ходом.
– … а уж, когда я Алиночку выхаживала, так вообще вся душа переворачивалась, ну кому только понадобилось так ударить девочку.
– Как ударить? – вскрикнула Лариса Александровна, и на этом месте план Барбаросса затрещал по швам.
– Так Вы ничего не знаете? – изумилась Зинаида Матвеевна и пристально посмотрела на побелевших подруг.
– Они нам ничего не рассказали, – мужественно созналась Ира, принимая удар на себя.
– Зин, не обижайся, мы же чувствуем, что у них что-то происходит, но поскольку они считают, что сами с усами, ничего нам не рассказывают, а я боюсь, что дело может плохо кончиться…я даже не знала, что мою дочь кто-то …
– Они нам про совещание наврали, – перебила тетка Ирка. – А у самих-то ни опыта, ни страха, одна глупая самоуверенность…
Все трое замолчали. Первой стала всхлипывать Лариса, затем к ней присоединилась и Зинаида.
Ирка, посмотрела на них неодобрительно и стала варить кофе.
– Мой такой же был. Ничего говорить мне не хотел. Я видела, что он приходит из школы сам не свой, допытывалась, а он ни в какую. «Все нормально, мать, все хорошо». Я и к дружку его совалась, так и тот ни словечка – «Все хорошо, тёть Зин, не переживайте, мы ж вдвоем, справимся». Да и в школу бегала, а там директриса, ну такая тварь попалась. Я к ней, может в школе че не так, может обижают, а она на меня как солдат на вошь. «Ваш Вадик, сам не подарок, а про синяки не знаю ничего, может на физкультуре упал». А я ей – как так упал, у него же и руки, и ноги, и спина, как у советской куры – все синие, а она махнула рукой и что-то брякнула про то, что задача школы – учить, а воспитанием должны родители заниматься, а не по морям – океанам болтаться.
Я эту ее фразу всю жизнь забыть не могу и рожу ее крысиную. Может и забыла бы, если бы Вадик в тот вечер домой пришел. Он в качалку стал ходить, видно совсем лихо бедному было, я его как раз с тренировки ждала. Потерпела сколько могла, а потом решила пойти поискать. Пришла на остановку, стою, жду его автобус, думаю, может, задержал тренер-то. Долго простояла, а потом слышу, как мяукает кто в кустах. Думаю, если кошка – возьму, он у меня всегда просил. Полезла в кусты,
