Поправив форменный галстук у зеркала Линды, он несколько раз глубоко вздохнул и вышел, как мальчик, получивший нагоняй.
* * *
Эмили дожидалась Эллери внизу, в холле.
— Большое спасибо, мистер Квин, — негромко сказала она.
— Да я просто не мог ему позволить уехать сейчас, миссис Фокс. — У Эллери был рассеянный вид. — Скажите мне… я собирался спросить вас об этом, но потерял мысль, когда Линда закричала. Что случилось с адвокатом, который защищал Баярда в суде?
— С мистером Мудусом? Не знаю, мистер Квин. После процесса мистер Мудус уехал и…
— Он разве не из местных?
— О нет. Он из Бостона. Припоминаю, что Баярду его рекомендовал судья Илай Мартин как очень хорошего защитника.
— Вот как? Я и не знал, что старый судья Мартин тоже участвовал.
— А он и не участвовал. Это был просто дружеский жест. Судья любил «мальчиков Фокс», как он обычно называл Тальбота и Баярда. Они выросли в Райтсвилле у него на глазах.
— Судья Мартин, да? — Эллери улыбнулся. — Что ж, спасибо, миссис Фокс. Думаю, мне пора немного прогуляться.
* * *
— Стоило бы вас выпороть, — строго объявил судья Илай Мартин. — В городе бог знает сколько времени, а ко мне ни ногой!
— Виноват, виноват, — вздохнул Эллери. — Но знаете, судья, я был несколько занят.
— Я слышал. — Знаменитый райтсвиллский юрист не изменился: он был костляв, сух и бесстрастен, а глаза хранили то же обманчиво сонное выражение, как запомнилось Эллери с той поры, когда судья, сняв свою мантию, защищал Джима Хейта. — Я слышал.
— Запершись в этом музее, — усмехнулся Эллери. — Удивительно, как вам здесь удается что-либо услышать.
Судья Мартин огляделся вокруг и тихо засмеялся:
— Да уж! Но это древнее убежище я получил сорок пять лет назад от окружной юридической коллегии и не променяю его ни на какие новомодные мраморы в здании окружного суда… Когда собираетесь сдаваться, мистер Квин?
— Сдаваться?
— Фил Хендрикс говорит, вы уже начали об этом подумывать.
— Ему-то откуда знать? — вскинулся Эллери.
— От детектива Хауи, — сухо ответил судья Илай. — Ладно, ладно, так в чем дело, юный сэр? Чем я могу быть вам полезен? Не для того же вы зашли ко мне в офис в пять тридцать, чтобы просто пожать мою слабую руку.
Эллери рассмеялся:
— Все верно, судья. Что вам известно по делу об убийстве Джессики Фокс?
Судья Мартин неспешно выдвинул нижний ящик обшарпанного письменного стола, покопался в его недрах, извлек черную и кривую дешевую итальянскую сигару, зажег, долго раскуривал, пуская клубы вонючего дыма, и наконец откинулся в кресле.
— Вынужден прятать курево от мисс Файнголд, — проворчал он. — Это моя секретарша. Файни вступила в сговор с доком Уиллоби с целью продлить мне жизнь лет на пять… Что-то я не пойму, о чем вы. Как это: что мне известно?
— Вы прекрасно понимаете, о чем я, — протянул Эллери.
— Ну…
— И что же, в этом вашем потайном ящике не осталось никаких нераскрытых фактов? Или все-таки есть что-то?
— Господь с вами, нет, конечно.
— Вы хорошо знакомы с разбирательством по этому делу?
— Я пристально следил за ним.
— А ваши симпатии?
— В моей профессии, — заметил судья Мартин, обращаясь к своей сигаре, — если у тебя таковые имеются, то сядь на них и сиди, пока не задохнутся.
— Значит, симпатии у вас были.
— Возможно.
— К жертве или обвиняемому?
Судья Мартин стряхнул пепел в корзину для бумаг.
— Молодой человек, вам это из меня не вытянуть. Кому я симпатизировал, к делу не относится — это просто эмоции, вы же понимаете. Ни фактическим основанием, ни доказательной силой, ни процессуальной правоспособностью симпатии не обладают.
— Что вы думаете о вердикте?
— Мое личное мнение? — Судья Илай скосил на него глаз через едкий дым. — Мне не по душе такого рода свидетельства, на основании которых его обвинили. То есть когда речь идет о жизни и свободе человека, то, как судья, я предпочитаю что-нибудь более солидное — например, отпечатки пальцев.
— Но чисто логически…
— О, разумеется… — Судья сделал неопределенный жест своей сигарой.
Нахмурясь, Эллери покусал костяшку пальца.
— По правде говоря, я продвинулся не слишком далеко… — признал он и вдруг спросил: — Вы хорошо знали Баярда Фокса?
— Очень хорошо.
— Вы считаете, что Баярд принадлежит к типу убийц?
— А разве такой существует? — Судья поднял брови.
— Вот видите, до чего меня довели.
— А чего ради вы так стараетесь?
— Среди прочего — я не убежден, что Баярд Фокс совершил преступление.
— Вы думаете, это не он? — медленно спросил судья Мартин.
— Этого я не говорил. Я не знаю — так было или по-другому. Факты свидетельствуют, что это он. А сам он заявляет, что нет. И это не только слова — все в нем говорит, весь человек целиком: глаза, тон голоса, жесты.
— Некоторые люди за это зарплату получают, — проворчал судья.
— О да. И это часть моей проблемы.
— Очень интересно, — бормотал судья Илай. — Я мог бы вам сказать… То же самое и я чувствую все двенадцать лет.
Эллери кивнул:
— Я так и понял.
— Давайте я вам кое-что расскажу, хотя и не собирался. — Судья Мартин закинул на стол ноги в высоких ботинках и выпустил дым в потолок с лепными завитушками вокруг модернизированной старинной люстры. — Месяцев за шесть до смерти Джессика пригласила нас с Клэрис к себе домой на обед. Нас было только четверо — Джессика с Баярдом и мы с женой. Дэви был тогда мальчонкой лет восьми-девяти, его накормили раньше и отправили спать.
Очень приятный был вечер, мы с Клэрис чудесно провели время. Мне у них нравилось, там был домашний дух, не то что во многих домах на Холме. А душой дома, как ни странно, был Баярд — не Джессика.
Судья задумчиво сдвинул брови.
— В нем Баярду было спокойно — вот и все. Он любил свой дом. Гордился им. Гордился Джессикой. Но не просто гордился — был в нее влюблен. Это видно было по тому, как он провожал глазами каждый ее жест, каждое движение. Он глядел на нее с собачьей преданностью. Так смотрел мой старый пес Пит… он умер в прошлом году.
Судья вздохнул:
— Да, так вот. Закончился обед. Был очередной период, когда Джессике приходилось обходиться без служанки — она принадлежала к тому типу женщин, от которых все служанки страдают, — поэтому она стала убирать со стола, и Клэрис взялась ей помочь. Этим я восхищался в Джессике — она не признавала всякие мелкие формальности, которые превращают обеды на Холме в тяжелые испытания.
Пока женщины были заняты, мы с Баярдом уединились в его кабинете за сигарой и бренди. Баярд и говорит: «Поскольку вы здесь, судья, не просмотрите ли одну бумагу для меня». Я ответил: конечно, никаких проблем, и он показал мне завещание. Он напечатал его сам — до той поры он почему-то не озаботился составлением завещания, — напечатал, подписал, засвидетельствовал, но хотел убедиться, что получился юридически правильный документ. Оказалось, все в нем в порядке — замечательно составленное завещание, я ему так и сказал.
Все это я к чему — как Баярд себя вел в тот вечер. По этому завещанию он все оставлял Джессике — все, чем он владел, до последней пуговицы на воротничке. Стиль завещания — его собственный язык — почти смутил меня, настолько его переполняла нежность. А как он говорил со мной о жене там, в кабинете… В общем… — Судья помедлил и произнес каким-то странным тоном: — Если этот мужчина не съехал с катушек от любви к этой женщине, то я ничего не смыслю в человеческой природе. И я мог бы поклясться: это не та любовь, что заставляет мужчину убивать. Я бы сказал, это была самоотверженная, жертвенная любовь, которая скорее причинит боль себе самому, чем своему объекту. Настоящая любовь. — И судья умолк.
— Но это было задолго до того, как Баярд узнал о другом мужчине, — заметил Эллери. — Чувства меняются. Люди меняются.
Судья хмуро на него покосился.
— Я знал, что не следовало ничего говорить, — наконец пробормотал он. — Такие вещи, — он поводил сигарой в воздухе, — к делу не подошьешь.
Эллери встал.
— Ну, — сказал он, — очень вам благодарен.
— Навестите нас с Клэрис перед отъездом из Райтсвилла, мистер Квин, — сказал судья Мартин, тоже поднимаясь из кресла.
— Спасибо, я постараюсь, но обещать не могу. Передайте, пожалуйста, миссис Мартин мои самые лучшие пожелания.
— Если вы лишите ее возможности устроить обед, она вас возненавидит и, что хуже, превратит в сплошное несчастье всю мою оставшуюся жизнь. — Судья сердечно потряс Эллери руку. — Если я что-то могу сделать, скажем, если Фил Хендрикс будет плохо себя вести…
— Спасибо, судья. — Эллери медленно двинулся к двери, но остановился, наморщив лоб: — Это завещание, о котором вы говорили, может ли оно быть как-то связано…
