После того, как я пронумеровал и подписал стаканы, Кеннеди вернулся, и мы снова спустились вниз.
– Интересно получилось с завещанием, правда? – заметил я, пока мы задержались на широкой веранде.
– Да, – ответил Кеннеди. – Может быть, стоит вернуться в Нью-Йорк, чтобы разобраться, но я надеюсь, что это подождёт. И мы подождём.
В этот момент нас прервал конюх, сказавший, что он поймал кроликов. Кеннеди тут же отравился в конюшню. Там он засучил рукава, при помощи шприца взял у себя небольшое количество крови и ввёл его одному из кроликов. Второго он не трогал.
Был поздний вечер, когда Том вернулся из города со своим дядей и двоюродным братом. Он казался еще более взволнованным, чем обычно. Не говоря ни слова, он поспешил с пристани к нам.
– Что вы думаете об этом? – воскликнул он, открыв выпуск «Рекорд» и разложив его на столе в библиотеке.
На первой полосе было изображение огромной испуганной головы Льюиса Лэнгли и заголовок: «Загадочный случай самовозгорания».
– Всё кончено, что за история! – простонал Том, пока мы, склонившись над газетой, читали содержание статьи.
Вчерашняя Саранакская газета сообщала:
Льюис Лэнгли, хорошо известный как человек, связанный со спортом, член Нью-Йоркского клуба и старший сын покойного Льюиса Лэнгли, банкира, этим утром был обнаружен мёртвым при самых загадочных обстоятельствах в Кэмп Хэнг-Аут, расположенном в двенадцати милях от города.
Смерть «Старого Крука» в «Холодном доме» Диккенса или жертв в самых захватывающих рассказах Марриета была не настолько ужасной. Этот случай без сомнения является случайным возгоранием человека, таким, как оно записано в медицинских и медико-правовых учебниках последних двух столетий. Опрошенные «Рекорд» ученые этого города согласны с тем что, самовозгорание людей редко является установленным фактом, но всё в этом любопытном случае свидетельствует о том, что оно должно пополнить список уже подтвержденных случаев самовозгорания в Америке и Европе. Семья отказывается от интервью, что, по-видимому, указывает на то, что слухи в медицинских кругах в Саранаке имеют веские основания.
Далее следовало подробное описание жизни Лэнгли и событий, приведших к обнаружению тела – довольно точного, но сильно приукрашенного.
– Корреспондент «Рекорд», должно быть, хорошо использовал проведённое здесь время, – прокомментировал я, закончив читать статью. – И, должно быть, они проделали тяжелую работу в Нью-Йорке, чтобы полностью раскрыть эту историю – смотрите, после статьи следует большое количество интервью, и вот небольшая статья о самовозгорании.
Харрингтон и остальные члены семьи только что вошли.
– И что там пишут в «Рекорд»? – спросил Харрингтон. – Прочтите нам вслух, профессор, чтобы мы все знали.
Самовозгорание человека, или catacausis ebriosus, – это одна из научных загадок человечества. В самом деле, в этом не может быть никаких сомнений, но люди каким-то странным и необъяснимым образом загорались и были частично или почти полностью сожжены. Некоторые приписывают это наличию газов в организме человека, таких как карбюраторный водород. Однажды в парижском отеле Hotel Dieu было замечено, что при вскрытии тела выделялся огнеопасный газ, который горел голубоватым пламенем. Другие приписывают самовозгорание алкоголю. Несколько лет назад в Бруклине и Нью-Йорке один алкоголик зарабатывал деньги, дыша через проволочную сетку и поджигая её. Какова бы ни была причина, в медицинской литературе зарегистрировано 76 случаев catacausis за два с половиной года.
Самовозгорание, по всей видимости, случается внезапно и ограничивается брюшной полостью, грудной клеткой и головой. Жертвы обычных пожаров в панике кидаются в разные стороны, падают от истощения, их конечности сгорают, а одежда превращается в пепел. Но при catacausis они без каких-либо предпосылок падают, конечности сгорают редко, и затрагивается только одежда, контактирующая с головой и грудью. Останки похожи на дистилляцию тканей животного, серого и темного цвета с сильным зловонным запахом. Говорят, что они горят мерцающим синим пламенем, и вода, похоже, не останавливает горение. В джине особенно много легковоспламеняющихся, гарных масел, как их обычно называют, и в большинстве случаев отмечается, что catacausis имел место среди пьющих джин, старых и грузных людей.
В последние несколько лет регистрируются случаи, которые, по-видимому, ставят catacausis выше всяких сомнений. В одном случае температура была настолько велика, что в кармане жертвы взорвался пистолет. В другом женщина, жертва своего мужа, задохнулась от дыма. Женщина, весившая сто восемьдесят фунтов обратилась в пепел весом всего двенадцать фунтов. Во всех этих случаях доказательство самовозгорания кажется убедительным.
Когда Крейг закончил читать, мы с ужасом посмотрели друг на друга. Прозвучавшее было слишком ужасно для понимания.
– Что вы думаете об этом, профессор? – спросил, наконец, Джеймс Лэнгли. – Я где-то читал о таких случаях, и понял, что это действительно случилось, и случилось с моим собственным братом. Вы действительно думаете, что Льюис мог умереть таким ужасным образом?
Кеннеди не ответил. Харрингтон, казалось, погрузился в свои мысли. По нашим телам проходила дрожь, когда мы думали об этом. Но, как бы ужасен не был этот факт, очевидно, что публикация данной статьи в «Рекорд» ослабила подозрения членов семьи, и казалось, что статья предложила достаточное объяснение трагической смерти. Было заметно, что подозрения, питаемые в семье, в значительной степени утихли.
Том молчал, пока все не ушли.
– Кеннеди, ты веришь, что такое возгорание абсолютно спонтанно? Ты не думаешь, что должно было быть что-то ещё?
– Я бы пока не высказывал своё мнение, Том, – осторожно ответил Крейг. – А теперь, если ты сможешь на некоторое время вывести Харрингтона и доктора Патнэма из дома, как сделал это сегодня утром со своим дядей и двоюродным братом, я смогу вскоре рассказать кое-что об этом деле.
* * *
Кеннеди снова пробрался в чужую комнату и вернулся в нашу с охотничьей курткой. Как и прежде, он тщательно протёр небольшой кусок марлей, смоченной в солевом растворе, и быстро вернул куртку, повторив те же действия с курткой доктора Патнэма, и, наконец, с курткой самого Тома. После он отвернулся, а я пронумеровал стаканы и вписал цифры и имена в свой блокнот.
Следующий день был проведён главным образом в подготовке к отправке в Нью-Йорк тела Льюиса Лэнгли. Кеннеди был очень поглощен, как мне казалось, каким-то таинственным химическим экспериментом. Я оказался полностью занят сдерживанием специальных корреспондентов со всей страны.
В тот вечер после обеда мы все сидели в открытой беседке над лодочным домиком. Том и его сестра сидели с Кеннеди и со мной на одной стороне, в то время как на некотором расстоянии от нас Харрингтон вел серьёзную беседу с Изабель. Другие члены семьи были удалены ещё больше. Мне показалось типичным то, как распалась семейная группа.
– Мистер Кеннеди, – задумчиво и тихо произнесла Грейс, – что вы думаете об этой статье в «Рекорд»?
– Написана со знанием дела, без сомнения, – ответил Крейг.
– А вы не думаете, что с завещанием получилось довольно странно?
– Тише, – прошептал Том, поскольку Изабель и Харрингтон перестали говорить, и, возможно, прислушивались.
В этот момент прислуга принесла телеграмму.
Том торопливо открыл её и с нетерпением прочитал сообщение в углу открытой беседки, где было больше света. Я инстинктивно почувствовал, что телеграмма от его адвоката. Том повернулся и жестом подозвал нас с Кеннеди.
– Что вы на это скажете? – хрипло прошептал он.