— Я вообще не совершал убийства.
— Ну, или расправу, называйте как хотите. Кстати, не стоит ничего бояться. У меня нет полицейских из Скотленд-Ярда за шторами, и под столом, разумеется, нет диктофона. Если хотите, обыщите комнату.
— У вас очень хороший портвейн, Шерингэм.
— Рад, что вам нравится. Но давайте говорить о деле. Вы знаете, что убийства — моя страсть. Мне не приходится толковать каждый день с настоящим убийцей и обсуждать детали его преступного замысла, знаете ли. Вы первый, с кем я беседую лично, с глазу на глаз. Так с чего бы вам так запираться?
— А я-то думал, что это вы хотите мне что-то рассказать.
— Ну, есть у меня кое-что, чем я хотел бы с вами поделиться, это верно. Но не ответите ли сначала вы на мои вопросы?
— Это зависит от того, что за вопросы, — безразлично проговорил Уоргрейв, потягивая портвейн.
Роджер откинулся в кресле.
— Значит, первый такой: сколько времени вы намерены так держаться?
Впервые за весь вечер Уоргрейв метнул на хозяина подозрительный взгляд.
— Как держаться?
— Показывать, что вы убили Мэри Уотерхаус.
— Я ее не убивал.
— Знаю, что не убивали. И вы знаете. И тот третий тоже знает. Но только мы втроем об этом знаем. Так вот я и хочу вас спросить: чего ради вы это делаете?
— Что я делаю? — Наконец в тоне Уоргрейва послышалось беспокойство.
— Притворяетесь, будто убили вы, чтобы прикрыть другого? Пока еще нет последствий, но они вот-вот появятся. Пока что ходят только догадки и неприязнь ваших коллег. Но неужели вы думаете, что на этом все кончится? Вы же скоро потеряете репутацию. Это уже почти секрет Полишинеля. Вам придется покинуть Роланд-хаус; вы нигде не найдете другую работу; и — придется разорвать вашу помолвку, если мыслить логически. То есть, — Роджер тщательно подбирал слова, — если вы, конечно, проследите за логикой.
— Слушайте, Шерингэм, я просто в толк не возьму, о чем вы говорите.
— Нет же, давно взяли, давно.
— Если вы об этой смехотворной идее относительно Даффа…
— О Даффе я и не думаю. И никогда его не подозревал. Мне просто была интересна ваша реакция на такой бред. Я думаю о том, кто действительно застрелил Мэри Уотерхаус. Вы знаете, кто он, не хуже меня, а может, и лучше.
Уоргрейв вертел в руках свою рюмку. Он заметно побледнел.
— Послушайте, Шерингэм, я не понимаю, что за странная мысль не дает вам покоя, — сказал он не так уверенно, как прежде. — Но если вы всерьез подозреваете какою-то невинного человека… я могу рассчитывать на ваше заверение, что нас никто не подслушивает?
— На сто процентов.
— Тогда ладно, тогда не важно, что я скажу. Я действительно ее застрелил.
— Боже! — ахнул Роджер.
— Вы чертовски хитро добились, чтобы я вам эго сказал, ведь я до сих пор не знаю, блефуете вы или нет, — раздраженно сказал Уоргрейв. — Но вы и теперь беспомощны. Мои слова — не улика. Говорите полиции, что хотите. А я просто буду все отрицать.
— Разумеется, — одобрительно согласился Роджер. — А как же.
Уоргрейв молча уставился на него.
— Давайте выпьем еще портвейна, — предложил Роджер и подал ему графин.
— Так какие же у вас новые данные? — спросил наконец Уоргрейв, наполнив свою рюмку.
— А вас беспокоит, что у меня появились кое-какие новые данные? — живо спросил Роджер.
— Ничуть. Они не могут быть явными, иначе бы полиция сама их нашла. Не думайте, что напугали меня сегодня утром. Я прекрасно знаю, что в полной безопасности. Меня никогда не арестуют.
— Никогда?
— Никогда, — твердо заявил Уоргрейв. — Они не сумеют найти подтверждений. Мы все это понимаем. — Он улыбнулся своей холодной безразличной улыбочкой.
— Ну знаете, должен сказать, вы настоящий дьявол, — с восхищением проговорил Роджер.
— Я просто не теряю головы. Это вы хотели сказать?
— Не теряете — никогда, кроме, пожалуй, случая с револьвером.
— Да, тогда я сглупил, — нахмурился Уоргрейв. — У меня в тот день нервы пошаливали. Впрочем, это не имеет значения.
— Как и то, что вы позаботились о том, чтобы убрать пулю. Если бы вы этого не сделали…
— Но, как видите, сделал. Насколько мне было известно, — откровенно заговорил Уоргрейв, — я не сделал ни одной из глупых ошибок. Вы очень верно говорили нам об этом в тот вечер, Шерингэм. Убить действительно очень легко, любому человеку с нормальной сообразительностью.
Он откинулся на спинку кресла и снова улыбнулся, на сей раз почти с триумфом. Роджер с восхищением смотрел на него.
— А-а, вы помните тот вечер?
— Конечно помню. На меня тогда ваши слова произвели сильное впечатление.
— Ну что, почувствовали наконец как легко говорить откровенно?
— Пожалуй, да, — помедлив, ответил Уоргрейв. — У меня… у меня, как вы понимаете, было несколько неприятных ситуаций.
— Понимаю. А что касается воображения, у вас его оказалось намного больше, чем я предполагал, Уоргрейв.
— О, как это нужно понимать?
— Мне кажется, для того чтобы совершить удачное убийство, требуется недюжинное воображение. Когда я говорил о том, как это просто, мне такое и в голову не приходило. Получается, это вовсе не просто. Вам пришлось просчитать и предвидеть огромное количество деталей.
— Ну, знаете… — скромно сказал Уоргрейв.
— Не хотите ответить на пару вопросов?
— Пожалуй. Задавайте.
— Ну, прежде всего меня занимает психологический аспект. Каким чертом удалось вам уговорить мисс Уотерхаус пойти с вами в тот дом? Я, между прочим, предполагаю, что дом был выбран в связи с тем, что у нее был ключ от него. Там она предъявила вам свои требования. Это она узнала что все три дома будут пусты на второй неделе августа?
— Да, все правильно, — кивнул Уоргрейв.
— Ну и как же вы уговорили ее туда вас отвести?
— Пожалуй, лучше я вам этого говорить не буду.
— Почему бы нет? Честное слово, никому не скажу. Я же спрашиваю чисто из собственного любопытства. И вам от этого, кстати, никакого вреда.
— Это была ее идея, — раздумывая, ответил Уоргрейв.
— То, что вам надо поехать туда вместе?
— Да.
— Вам было известно, что она воровка?
— Нет, мне это известно не было.
— Тогда как она объяснила вам, откуда у нее ключ?
— А она сказала, что это дом ее тети.
— Как она объяснила, что приглашает вас туда?
— Ой, не знаю. Хороший пустой дом, сами понимаете. Очень удобно, вот и все.
— Но зачем ей понадобился хороший пустой дом, если у нее была квартира, куда вы могли к ней приехать?
— На то были причины, — поколебавшись, ответил Уоргрейв.
— Вы хотите сказать, что она прямо сразу предложила: у меня есть один пустой домик, давай туда съездим?
— Да, почти так все и произошло.
— И вы не намеревались ее убивать, так? И совершенно случайно решили это сделать, когда увидели, какая замечательная возможность вам представилась? — загорелся Роджер.
— Вы почти догадались, Шерингэм, — кивнул Уоргрейв.
Роджер стукнул кулаком по столу.
— И у вас очень кстати оказался револьвер в одной руке и чемодан со смесью песка и цемента в другой! Так надо понимать?! Да, Уоргрейв, а я был прав: воображения у вас все-таки недостает.
— О чем вы? — встревоженно спросил Уоргрейв.
— Ну, выдумок я наслушался по самое горло. Я предоставил вам все возможности доказать, что это вы застрелили Мэри Уотерхаус, но вы сделать этого не смогли. Естественно, не смогли. А почему? Потому что мы с вами оба прекрасно знаем, что это совсем не вы ее убили.
— Тогда кто же это был? — раздраженно спросил Уоргрейв.
— Гаррисон, — ответил Роджер.
Казалось, Уоргрейв наконец признал свое поражение.
— Понятно, — медленно проговорил он, — ну и что же вы теперь намерены делать?
— Это скорее зависит от вас. Если вам хочется повсюду рассказывать, что убийца вы, чтобы прикрыть этого старого подлеца, то, видимо, остановить вас я не смогу. Но спорить с вами нисколько не собираюсь.
— Что вас заставило остановить свои подозрения на Гаррисоне?
Роджер немного отодвинул кресло от стола и положил ногу на ногу.
— Психологически, — начал он несколько дидактическим тоном, — в Роланд-хаусе были только двое мужчин, кто мог бы совершить это убийство. Это я подсознательно понял с самого начала, но меня сбили с толку явные свидетельства против вас. Преступление было исключительно трусливым, и совершил его исключительно хитрый человек. Второму условию вы могли удовлетворять, но под первое не подходили. Это правда, то, что я вам говорил вчера: я сказал Морсби, что убийство — это проявление слабости и меня удивляет, что вы могли до этого опуститься. В конце концов я решил, что это не вы.
