Если вы спросите, надеялся ли я на поклевку на этом не самом удачном перекате, то отвечу вам: да. И вот как я рассуждал: человек, приложивший столько усилий, чтобы разыграть весь этот спектакль перед заносчивыми вторыми половинами двух шишек, заслуживает участия со стороны взрослого, зрелого самца форели, а если человек чего-то заслуживает, то он вполне может это и получить. Так и вышло бы, если бы не появился сынок того самца и не расстроил мои планы. Примерно на двадцатый заброс я заметил серебристую вспышку, леска натянулась, и вот у меня на крючке эта малявка. Я тут же вытащил малька на воздух в надежде, что он сойдет, но он сидел крепко. Будь это его папаша, я бы поводил его, утомляя, а потом подвел бы к себе и снял с крючка сухой рукой, поскольку вскоре ему предстояло бы оказаться на обеденном столе, но малыша нужно было вернуть в воду мокрыми руками. Пришлось мне оставить стул, окунуть руку перед тем, как взяться за рыбку, и таким образом испортить все впечатление.
Отчитав малыша и отправив его туда, откуда он явился, я задумался над ситуацией. Снова сесть на стул и продолжать как ни в чем не бывало уже невозможно. Проклятый малек сделал из меня посмешище. Можно было бы пройти чуть дальше по берегу и изобразить пару настоящих забросов, но вдруг сзади послышались шаги, и женский голос произнес:
– Я и не знала, что можно ловить рыбу сидя. Где она? – У нее получилось «рибу».
– Доброе утро, миссис Келефи. Я отпустил ее обратно. Слишком маленькая.
– О! – Она встала рядом со мной. – Дайте мне. – Адрия Келефи протянула руку. – Я тоже хочу поймать рыбку.
В ярком дневном свете ее хотелось подхватить на руки ничуть не меньше, чем прошлым вечером, а ее темные глаза были все такими же сонными. Когда у женщины такие глаза, любой мужчина, обладающий задатками исследователя, непременно захочет выяснить, что заставит их вспыхнуть. Но взгляд на запястье подсказал мне, что мне предстоит стартовать через восемнадцать минут, а этого времени слишком мало для того, чтобы познакомиться и начать исследование, особенно в присутствии Сэлли Лисон, которая напрочь забыла о красотах природы и теперь уже смотрела с веранды на нас.
Я покачал головой.
– С удовольствием понаблюдал бы за тем, как вы рыбачите, – сказал я миссис Келефи, – но я не могу дать вам удилище, так как оно не мое. Мне одолжил его мистер Брэгэн, и я уверен, что он и вам его одолжит, если вы попросите. Мне очень жаль, правда. В подтверждение своих слов могу рассказать вам о том, что я подумал, когда смотрел на вас вчера за ужином. Хотите?
– Я хочу поймать рыбу. Я еще никогда не видела, как ее ловят.
И она сжала пальцами рукоятку удилища. Но я упорствовал.
– С минуты на минуту сюда подойдет мистер Брэгэн.
– Если вы дадите мне удочку, я позволю вам рассказать, что вы вчера подумали.
Я пожал плечами:
– Да ничего особенного. Я и забыл уже.
Ни искорки в глазах. Но удилище миссис Келефи отпустила, и голос ее при беседе с глазу на глаз немного изменился.
– Разумеется, вы все помните. Что вы подумали?
– Попробую вспомнить. Что же это было? Ах да. Та большая зеленая штука в перстне на левой руке вашего мужа – это изумруд?
– Конечно.
– Мне так и показалось. Так вот, мне подумалось, что ваш муж не лучшим образом демонстрирует свои драгоценности. Два таких сокровища, как этот изумруд и вы, следует объединить. Самое правильное – это сережка в вашем правом ухе, а в левом – ничего. Вчера я чуть не предложил этот вариант послу.
Она повела головой.
– Мне так не понравится. Я люблю жемчуг. – И снова уцепилась за удилище. – А теперь я буду рыбачить.
Дело шло к рукопашной, что вполне могло закончиться поломкой «Уолтона», но нам помешало появление долговязой фигуры Джеймса Артура Ферриса. Экипированный с головы до ног, он подошел к берегу со словами:
– Доброе утро, миссис Келефи! Чудесный день, просто чудесный!
И снова меня игнорируют. Но в данном случае все было понятно: вчера я обыграл его в бильярд с разгромным счетом сто – сорок шесть.
– Я хочу ловить рыбу, – сказала ему миссис Келефи, – а этот человек не дает мне удочку. Не одолжите мне вашу?
– Ну конечно! – Феррис подскочил к ней. – С огромным удовольствием. У меня мушка «блю-дан», но если вы хотите попробовать что-нибудь другое…
Я отправился в путь.
Что касается общего направления, то ручей – ну ладно, ладно, река – тек на север, но разумеется, по пути русло всячески петляло и виляло, как я видел на большой настенной карте в коттедже. Три мили частных угодий были разделены при помощи пронумерованных столбиков на пять равных участков для отдельных рыбаков. Два таких отрезка находились южнее коттеджа в верхнем течении, а три – севернее, вниз по течению. С вечера рыбаки договорились, что в этот день Спайрос Паппс и посол Келефи будут ловить на южных участках, а Феррис, Лисон и Брэгэн – на трех северных.
На сухую мушку я ловить не люблю да и по мокрой тоже не большой спец, поэтому решил начать с верхнего края и рыбачить, спускаясь вниз по течению. Итак, я двинулся на юг по тропе, которая, если верить карте, не повторяла всех изгибов реки и была более или менее ровной. Шагах в пятидесяти от коттеджа мне встретился Спайрос Паппс. Он поздоровался со мной без явной злокозненности или коварства и приоткрыл крышку корзины, чтобы продемонстрировать семерых красавцев, в каждом из которых было более десяти дюймов в длину. Еще через четверть мили я встретил посла Келефи, который запаздывал с возвращением, но все же не мог не похвастаться. У него было восемь рыбин, и он был рад услышать, что это на одну больше, чем у Паппса.
Начав рыбачить с южной границы первого участка, за сорок минут я дошел до коттежда. Предпочту отчитаться за эти сорок минут голой статистикой. Количество испробованных мушек – три. Подскальзываний на грани падения – три. Подскальзываний с падением и намоканием выше забродов – одно. Зацепов за ветки – четыре. Поймано – одна достаточно большая рыбина, чтобы взять ее, и еще пять помельче (отпущены). Когда я добрался до коттеджа, было всего лишь двенадцать тридцать, время обеда, и я обошел дом, чтобы выйти на участок номер три – тот, где утром рыбачил Феррис. Там мои дела пошли лучше, и за двадцать минут я вытащил три крупные форели – одну больше двенадцати дюймов и две другие почти такие же. Вскоре я оказался у столбика с цифрой «четыре», то есть на участке помощника госсекретаря Лисона. Место там было прекрасное: зеленая лужайка, совсем рядом журчит вода. Я снял мокрую куртку, разложил ее на солнышке, а сам сел на камень и достал бутерброды и шоколад.
Но поскольку я обещал Вульфу вернуться к двум часам, а у меня оставалось еще более мили неопробованного берега, я наскоро перекусил, зачерпнул пару пригоршней воды из реки (которая на самом деле всего лишь ручей), накинул куртку, взял корзинку и продолжил путь. Следующие ярдов двести так заросли, что мне пришлось брести по воде, и место здесь было не из тех, где любит стоять рыба, но потом я очутился на двойном повороте с длинным пенным буруном вдоль одного берега. Заняв позицию в середине русла, я выпустил футов сорок лески, положил мушку – на этот раз «блэк-нэт» – на край водоворота и стал понемногу ее сплавлять. Она едва проплыла пару футов, как ее схватил здоровый конь – дедуля, не иначе, – и я подсек его. Он тут же рванулся против течения, то есть прямо на меня, что, естественно, является одним из недостатков ловли в таких местах. У меня получилось не дать слабину, но, когда этот экземпляр оказался так близко, что при желании мог бы цапнуть меня за ногу, он вдруг резко развернулся на сто восемьдесят градусов и понесся прочь – обратно к буруну, через него и дальше, за второй поворот. Так как леска у меня не бесконечная, я заплюхал вслед за ней, не успевая поглядывать, куда ставлю ноги. Сначала вода доходила мне до колен, потом – до бедер и потом – снова до колен, пока я наконец не оказался за поворотом. Дальше шел прямой, но порожистый участок футов тридцати шириной, весь утыканный валунами. Я двинулся к одному из них, чтобы использовать его как опору – иначе на течении было не устоять, как вдруг увидел нечто такое, что заставило меня остановиться. Если верить глазам, а им можно верить, то валун возле берега кто-то уже приспособил в качестве опоры. Не забывая о согнутом в дугу удилище с «дедулей» на крючке, я пробрался к тому валуну у берега. Это оказался помощник госсекретаря Лисон. Ступни и голени его были на берегу, колени – на границе суши и воды, а остальное тело находилось в реке, прибитое течением к камню. Бурный поток покачивал беднягу вверх и вниз, так что его лицо то выныривало из воды, то опять исчезало.
Одного быстрого взгляда на это лицо мне хватило, дабы ответить на главный вопрос, но всегда существует шанс на миллион, поэтому я выпрямился, чтобы смотать леску, и в этот момент рыба сделала свечку – впервые за все время вываживания. «Дедуля» целиком выскочил из воды, и, увидев его, я обомлел. Он был крупнее той рыбины, чтобы была вывешена на всеобщее обозрение в коттедже. Конечно, при виде такого трофея я инстинктивно стравил леску, а когда «дедуля» ушел под воду, подмотал, так что удилище снова согнулось.
