— А если бы я показал вам те доказательства, которые вы ищите?
— Но ведь вам не известно, какие доказательства мы разыскиваем.
Гриб рассмеялся.
— Не стройте из себя дурака, Мейсон. Ваш клиент — Фрэнк Оксман. Его жена — Сильвия Оксман. Он хочет найти доказательства, которые помогли бы ему получить развод.
Мейсон, избегая смотреть на Дрейка, сказал после минутного колебания:
— Я ничего не говорю. Вы говорите; а я только слушаю…
— Я уже все сказал, — продолжил Гриб. Его белесые глаза внимательно разглядывали Мейсона.
— Когда появится ваш компаньон?
— Минут через пятнадцать.
— Что ж, пятнадцать минут — это недолго. У вас тут премиленькое местечко, — произнес Мейсон, поудобнее устраиваясь на стуле.
— Мне нравится, — согласился Гриб. — Я сам выбирал мебель.
— Там у вас подсобные помещения? — спросил Мейсон, кивая на стальную дверь.
В глубине каюты стоял пуленепробиваемый сейф из бронированной стали.
— Вся ваша наличность в этом сейфе? — спросил Мейсон.
— Наличность, — сказал Гриб ему прямо в лицо, — а также и доказательства того, что кое-кто нам должен.
— Вы имеете в виду долговые расписки?
— Вот именно, — сказал Гриб, бросая на Мейсона жесткий взгляд.
— Вы, пожалуй, меня заинтересовали.
— Я так и знал, что вы заинтересуетесь. Нам приходится принимать собственные меры предосторожности, ведь мы в открытом море и не можем расчитывать на помощь полиции. Впрочем, мы как будто все предусмотрели. В этот кабинет нельзя попасть иначе, как пройти по коридору с крутым поворотом. В коридоре есть участок, где под полом смонтирована проводка, так что всякий, кто входит в коридор, невольно оказывает своим весом давление на провода, и в кабинете немедленно раздается звонок. Дверь, ведущая в кабинет, всегда заперта. И она только с виду деревянная — внутри вделана толстая стальная пластина, так что взломать ее вовсе не легко и отнимет кучу времени. По всему кабинету сигнальные устройства, так что я могу поднять тревогу практически с любого места, не пошевелив рукой. Добавьте ко всему этому, что поблизости всегда находится охранник, вооруженный автоматическим пистолетом калибра 45, человек надежный. Вы, наверное, заметили его, когда выходили сюда, честно говоря, значок и синяя форма рассчитаны на чисто психологический эффект, но оружие у него вполне надежное и без подделки. Мы никогда не забываем, что находимся в открытом море. И здесь верховное командование принадлежит мне.
— Да, вы надежно защищены, — задумчиво сказал Мейсон. — Впрочем, — небрежно добавил он, — банки защищены не чуть не хуже, и все же, время от времени, их грабят.
— Ну, у нас — то это исключено, — спокойно сказал Гриб. — Вообще-то, это мало кому известно, но раз уж вы так заинтересовались, то могу сообщить, что в дальнем углу казино есть балкон, стены которого сделаны из пуленепробиваемой стали. В этой стене стоят наготове два охранника. Они вооружены пулеметами и бомбами со слезоточивым газом.
— Это, конечно, меняет дело, — согласился Мейсон.
— Так что, как видите, можете за нас не беспокоиться, — сказал Гриб. — Мы… — он внезапно замолчал, потому что в кабинете раздался звук зуммера. — Кто-то идет. Наверное, Чарли.
Гриб подошел к двери, повозившись с рычагами, распахнул ее. В кабинет ворвался шум голосов из коридора и едва слышное тарахтение, удаляющейся в сторону берега, моторки.
На пороге стоял лысый мужчина лет сорока пяти, в сером полосатом костюме, губы его были сложены в любезной улыбке, открывающей три золотых зуба.
Гриб сказал:
— Джентльмены, позвольте представить вам моего компаньона, Чарли Дункан. Чарли, это Перри Мейсон, адвокат, а другой…
— Если позволите, — сказал Мейсон, быстро протянув руку, — второй джентльмен предпочтет остаться неназванным.
Дункан, протянувший было руку Мейсону, застыл в неподвижности, улыбка сползла с его лица. Он перевел взгляд на своего компаньона и медленно сказал:
— В чем дело, Сэм?
— Все в порядке, Чарли, — поспешно заверил его Гриб.
Дункан пожал руку Мейсону.
— Рад познакомиться, мистер Мейсон, — сказал он и бросил на Дрейка холодный оценивающий взгляд.
— Проходи садись, Чарли, — пригласил Гриб. — Мы хотим поговорить об одном деле, потому я и пригласил тебя, чтобы ты тоже присутствовал.
— Мы лично ни о чем не собираемся разговаривать, — сказал Мейсон.
— Нет, нет, — проговорил Гриб нервно, — никто вас и не просит об этом. Вы только послушайте.
— Ол-райт, — согласился Мейсон. — Мы послушаем.
Все уселись, и Гриб повернулся к Дункану.
— Чарли, сказал он, — этот парень, — кивок в сторону Дрейка, — начал у нас играть. Сначала дела его шли хорошо, потом он проиграл. Тогда он попросил разменять чек, я и взглянул на подпись. Чек был подписан — Фрэнк Оксман.
— Это ровно ничего не значит, — прервал его Мейсон, — я предпочел бы, чтобы вы, ребята, забыли об этом чеке.
— Я только рассказываю моему компаньону, что произошло, — сказал Г риб. — Вы, если хотите, можете ничего не говорить.
— Ол-райт, — сказал Мейсон, — я помолчу.
Лицо Дункана приняло бесстрастное выражение.
— Продолжай, Сэмми, — произнес он. — Что было дальше?
— Я велел Джимми привести его сюда. Мейсон явился вместе с ним, перебросился со мной парой слов, потом вдруг схватил чек и передал своему приятелю, чтобы тот порвал его, — увидя, что Дункан нахмурился, Гриб поспешно продолжал: — Нет, нет, ты не должен сердиться, Чарли. Послушай дальше. Сначала, конечно, я и сам немного рассердился, но потом понял, что Мейсон просто не хочет, чтобы стало известно о прибывании его клиента на судне. Никто не должен знать, по его мнению, о том, что Оксман играл здесь. И он не хотел, чтобы у нас оказался чек Оксмана. Теперь понимаешь?
Дункан откинулся на спинку стула и стал искать в кармане сигару. Постепенно его лицо утратило недовольное выражение и верхняя губа привычно поползла вверх, обнажая зубы в заученной улыбке.
— Так значит, ты решил поговорить с ними по одному интересному делу? — спросил компаньона Дункан.
— Точно, — кивнул Гриб, — я только тебя дожидался.
Дункан, наконец, выудил из кармана сигару, обрезал ее кончик перочинным ножом, чиркнул спичкой о подошву и сказал:
— О’кей, Сэмми, я здесь.
— Ты хочешь говорить?
— Нет, Сэмми, лучше ты.
Гриб повернулся к Мейсону.
— Сильвия Оксман у нас здесь недурно проиграла на днях. Мы навели справки о ней и выяснили, что ее мужа зовут Фрэнк Оксман. Птичка принесла нам на хвосте известие, что в настоящее время Фрэнк Оксман собирается начать бракоразводный процесс и ему необходимы доказательства, которые могут быть использованы для того, чтобы объявить, что Сильвии Оксман нельзя доверять ребенка, а также опекунство над ним, поскольку она одержима склонностью к игре и вследствие этого не в состоянии должным образом распоряжаться деньгами. Вам что-нибудь известно об этом?
— Нет, — покачал головой Мейсон. — Я не желаю знать об этом.
— Ну, так может, ваш клиент пожелает.
— Представьте это решать моему клиенту.
— Что ж, пусть будет так. Во всяком случае, если вы поднялись к нам на борт в поисках подобных доказательств, то они у вас могут быть. Мы не против передать их вам.
— На каких условиях?
— Об условиях нам придется договариваться особо, — сказал Гриб, бросая быстрый взгляд на компаньона.
— Может быть, ваши представления о доказательствах такого рода не соответствуют моим, — спокойно сказал Мейсон.
— С ними все в порядке, — сказал Гриб.
— Впрочем, дело в том, желаете ли вы их вообще приобрести, — заметил Дункан.
— Прежде всего мы хотели бы взглянуть на них, — сказал Мейсон.
Гриб многозначительно взглянул на Дункана, тот кивнул головой, встал и подошел к стальной двери, ведущей в подсобное помещение. Через минуту оттуда донесся звук хлопнувшей дверцы из бронированной стали, и Дункан появился в кабинете, неся в руках три продолговатых листка бумаги, которые он бросил на стекло, покрывающее поверхность стола.
Бриллианты на руке Гриба сверкнули, когда он взял бумаги со стола.
— Три векселя, подписанные Сильвией Оксман, на общую сумму в семь с половиной тысяч долларов.
Мейсон поднял брови.
— Мы вовсе не рассчитывали на что-нибудь подобное.
— Так можете рассчитывать.
— Я хотел бы это осмотреть, — сказал Мейсон.
Гриб разложил расписки на столе, прижал их растопыренными пальцами и мрачно сказал:
— Можете осмотреть.
— Но это я не могу считать осмотром, — возразил Мейсон.
Лицо Гриба побагровело от злости.
— Зато я считаю осмотром, и если вас это не устраивает, то черт с вами!
Дункан примеряющим тоном сказал:
