— Должно быть. И когда она ничем не показала, что знает тебя, а ты не узнал ее, Дункан понял нашу игру. Ты ведь по их предположениям, должен быть ее мужем.
— Послушай, — спросил обеспокоенный Дрейк, — а нельзя ли теперь обвинить нас в том, что мы просто хотели присвоить деньги этой старой дамы?
— Это зависит целиком от нашего везения, — мрачно сказал Мейсон. — Во всяком случае, сегодня мы в проигрыше.
Дрейк засунул пальцы в ворот крахмальной рубашки и, сморщившись сказал:
— Что ж, если меня посадят, то мне не хотелось бы появиться в тюрьме в таком виде. Давай поторопимся, чтобы я успел переодеться.
Мейсон бросил на Матильду Бенсон взгляд через стол и сказал:
— Я послал за вами, потому что хочу задать вам несколько вопросов.
— Может быть, вы сначала позволите это сделать мне?
Он кивнул.
— Вы видели Гриба?
— Да.
— У вас что-нибудь получилось?
— Пока ничего. Обстоятельства сложились неблагополучно для меня.
Она внимательно посмотрела на него.
— Вы не собираетесь рассказать мне, что произошло? — спросила она.
Мейсон отрицательно покачал головой.
— В таком случае, что вы собираетесь предпринять дальше?
Мейсон сказал:
— Я хочу еще раз попытаться, на этот раз под другим углом. Но прежде, чем это произойдет, я хочу узнать побольше о том, что, собственно, от меня требуется.
Она открыла сумку, вынула оттуда сигару и стала обрезать ее кончик. Мейсон чиркнгул спичкой. Она посмотрела на него, прищурив глаза, мерцающие сквозь клубы дыма, и сказала:
— Что ж, ладно, спрашивайте.
— Что вам известно о Грибе?
— Не слишком много. Только то, что рассказывает внучка. Он — жестокий и бессовестный человек. Я ведь предупреждала вас, что он — твердый орешек.
— А как насчет Дункана?
— Сильвия говорит, что он не в счет.
— Думаю, что вашу внучку одурачили, — сказал Мейсон.
— Нисколько не удивлена этому. Она слишком молода, чтобы разбираться в людях такого сорта. Она неплохо понимает людей своего круга, но, конечно, игроки ей не по зубам.
— Муж хочет развестись с ней?
— Да.
— Почему?
— Почему мужчины вообще разводятся?
Мейсон нетерпеливо покачал головой:
— Вам придется быть со мной откровенной, миссис Бенсон. Что кроется за всем этим?
Она с минуту молча курила, потом сказала:
— Когда моей внучке исполнится двадцать шесть лет, а это будет в будущем году, она получит половину наследства, а ее дочь Вирджиния, которой шесть лет, получит вторую половину, если только суд не решит, что Сильвия — неподходящая личность для опекунства над Вирджинией. Если так случится, то Вирджиния получит все состояние.
— И в такой-то ситуации, — сказал Мейсон недоверчиво, — она выдала паре игроков долговые расписки?
Матильда Бенсон кивнула.
— Сильвия всю жизнь поступала, как ей заблагорассудится. Именно поэтому наследство было оставлено с соответствующими условиями, а не передано непосредственно в ее руки.
— И поэтому ее муж пытается раздобыть доказательства, которые помогут ему получить развод и лишить Сильвию ее доли наследства?
— Да.
— С какой же целью?
— Ведь в таком случае все наследство достанется дочери, и он сам сможет распоряжаться всеми деньгами. Если он узнает о существовании этих расписок, то он их раздобудет и использует, чтобы показать, будто Сильвия не в состоянии распоряжаться своими деньгами. У него есть и другие доводы и доказательства, что он имеет право на развод, но сейчас он заинтересован именно в такого рода доказательствах, он хочет доказать, что ей нельзя доверять деньги. Вам придется действовать очень энергично. Мне нужны эти расписки прежде, чем Сэм Гриб узнает, какую важную роль они могут сыграть.
— Думаю, что Грибу это известно.
— В таком случае, мы побеждены с самого начала.
— Мы еще не побеждены, но теперь я начинаю понимать, зачем вам нужен адвокат. Как велико наследство?
— В общей сложности, полмиллиона. Если только Фрэнк Оксман добьется права опекунства над Вирджинией и наложит лапу на эти деньги, можно считать, что ребенку подписан смертный приговор.
— Не может быть, чтобы обстояло именно так, — сказал Мейсон.
— Этот человек опасен, как гремучая змея.
— Но ведь он будет находиться под контролем и наблюдением судебных властей.
Она невесело рассмеялась.
— Вы просто не знаете Фрэнка Оксмана. Сильвия — не противник для него. Пока я жива, я буду бороться с ним. Но ведь мне уже семьдесят, и я не бессмертна.
— Но, послушайте, — сказал Мейсон, — суд ведь не может лишить Сильвию прав на ее ребенка, потому, что она играет.
— Существуют и другие обстоятельства, — мрачно сказала Матильда Бенсон.
— А у самого Фрэнка Оксмана имеются какие-нибудь деньги?
— Ровно столько, сколько нужно, чтобы играть на бирже. Это ведь считается респектабельным. Вот Сильвия — та играет в рулетку, и это уже неприлично. Черт бы побрал всю эту публику, они мне все опротивели своим лицемерием.
— Интересно, — сказал Мейсон, — откуда Оксман возьмет деньги, чтобы выкупить эти расписки?
— Не волнуйтесь, для таких целей люди, подобные ему, всегда найдут способ раздобыть необходимую сумму.
С минуту адвокат и старая дама смотрели друг на друга. Наконец Мейсон медленно произнес:
— У меня появилась идея. Правда, я не уверен, что она сработает, но попытаться можно. Судя по тому, что я заметил вчера вечером. Дункан и Гриб не слишком ладят друг с другом. Я могу постараться довести их трения до того, что один из партнеров по какому-то поводу потянет другого в суд. Тогда все, что находится на судне, практически будет в распоряжении суда, поскольку они партнеры. И если дело дойдет до того, то я могу постараться объяснить суду, что эти расписки были выданы в погашение карточного долга. Суд в таком случае, наверняка, не станет рассматривать расписки, как часть имущества компаньонов. Тогда мы сможет получить их.
Матильда Бенсон наклонилась через стол.
— Послушайте, я не хочу, чтобы мое имя трепали два грязных игрока, но если вам удастся избежать этого, то вы вольны предпринимать, что вам вздумается, не останавливаясь перед затратами.
— В таком случае, у меня возникает естественный вопрос. Почему вам так необходимы эти расписки? Не проще ли было просто дать Сильвии денег, чтобы она их выкупила? Таким образом…
Дверь в кабинет тихонько приоткрылась и Делла Стрит негромко сказала:
— В приемной Чарльз Дункан. Он хочет видеть вас лично, шеф, по важному делу.
Серые глаза миссис Бенсон тревожно блеснули.
— Это значит, что они уже связались с Оксманом, и теперь Дункан старается вести двойную игру.
— Не думаю, — покачал головой Мейсон, — я приставил детективов к Оксману, Дункану, Грибу. Подобные дела, разумеется, не решаются по телефону, а личной встречи у них не было, иначе я бы знал об этом.
— Тогда зачем он явился сюда?
— Лучше всего, я думаю, спросить у него самого, — сказал Мейсон и, повернувшись к секретарше, добавил: — Делла, проводите миссис Бенсон в библиотеку и пригласите сюда мистера Дункана. Он ведь не знает вас, миссис Бенсон, не так ли?
— Нет, мы никогда не встречались.
— Я думаю, Дункан сделает какое-то предложение, возможно, небезынтересное для вас.
Когда Дункан вошел в кабинет, лицо его хранило обычное любезное выражение, на нем играла приветливая улыбка.
— У вас ведь не осталось никаких ко мне неприязненных чувств после вчерашнего? — спросил он.
— Никаких, — сказал Мейсон. — Присаживайтесь, пожалуйста.
Опустившись на стул, Дункан достал из кармана сигару и предложил Мейсону.
— Благодарю, я курю сигареты.
— В таком случае, видно кто-то из ваших клиентов забыл свою сигарницу, — сказал Дункан, кивая на портсигар, забытый на столе миссис Бенсон.
— Это забыл мой клерк, — сказал Мейсон, нахмурившись, и, позвонив Делле, попросил передать портсигар Джексону, на что Делла понимающе кивнула с веселым огоньком в глазах.
Когда за Деллой закрылась дверь, Дункан ухмыльнулся:
— Так эта бабушка — ваша клиентка?
Мейсон высоко поднял брови.
— Не думайте, что мы такие уж круглые дураки — сказал Дункан, рассмеявшись. — Уж, конечно, мы попытались разнюхать с чего это вы появились у нас на горизонте. Разумеется, вы представляли не Оксмана и уже конечно не Сильвию. Но у Сильвии есть бабка, которая курит сигары. А портсигар дамский.
— Благодарю за информацию, — сказал Мейсон, едва подавляя зевок. — Вы именно по этому поводу хотели меня видеть?
— Конечно нет. Речь пойдет об этих долговых расписках.
— Да? И что же?
Дункан положил ногу на ногу.
— Послушайте, мистер Мейсон, буду с вами откровенен. Мне понравилось, как вы вчера все это обтяпали. Когда мы с Сэмом стали вспоминать, как и что, то поняли, что вы нам буквально ничего такого не сказали, за что можно было бы уцепиться. Вы вели себя так ловко, что, в сущности, говорил только один Сэм, вы же сами ничего не утверждали. Так что мы ровным счетом ничего не можем поставить вам в вину. Если бы нашлось хоть какое-то уязвимое место в этой истории, мы уж вас не оставили бы в покое. Но это была чистая работа.
