После десерта я предложил Мариан сигарету. Мы закурили, и я протянул ей список имен, которые выписал из газеты.
– Кто из этих людей живет сейчас в Оуквью?
Она несколько минут рассматривала список, а потом неохотно сказала:
– А вы действительно хорошо соображаете.
Я молча смотрел на нее, ожидая ответа.
Помолчав, Мариан сказала:
– Здесь пятнадцать имен. Из них в городе остались только четверо или пятеро.
– А куда девались остальные?
– Они переехали вслед за железнодорожными мастерскими. Когда здесь жил доктор Линтиг, эти люди входили в компанию «золотой молодежи». Я знала кое-кого из них. Когда дела пошли плохо, почти все разъехались. А в 1929 году у нас был еще один кризис, когда закрылась консервная фабрика.
– Вы знакомы с теми, кто остался в городе?
– Да.
– Как мне их найти?
– Отыщите имена в телефонной книге.
– А вы не можете их назвать?
– Могу. Но будет лучше, если вы получите информацию из телефонной книги.
– Понятно. – Я сложил список и сунул в карман.
Начался довольно нудный фильм, который я к тому же видел раньше. Я предложил уйти, и Мариан согласилась. По тому, как охотно она встала, я понял, что она тоже видела эту картину. Мы заказали мороженое, а потом я снова достал список.
– Может, вы все-таки покажете мне, кто из этих людей остался в городе? Просто чтобы меньше трепать телефонную книгу.
Она немного подумала, потом взяла список и подчеркнула четыре фамилии.
– Это остроумный способ розыска, – сказала она. – Но я не думаю, что он вам поможет. Вряд ли кто-нибудь в городе знает, где она находится.
– Почему вы так думаете?
– Вы же знаете, что ее не нашли, даже когда это дело было в центре внимания.
– Но это было еще до кризиса, – ответил я. – С тех пор многие вещи привлекали внимание.
Она, казалось, хотела еще что-то сказать, но промолчала.
– Сделайте одолжение, – попросил я. – Подскажите.
– Вы же мне не подсказываете.
– Если я найду миссис Линтиг, это может оказаться очень выгодно для нее. Возможно, она получит в наследство большое состояние.
– А потом еще выиграет на скачках, – рассмеялась Мариан.
Я ухмыльнулся.
– Вы можете мне объяснить, почему такая суета вокруг миссис Линтиг?
– Не знаю, – ответил я с самым равнодушным видом.
– Вы работаете на кого-то или на себя самого?
– Ну, если я смогу ее найти, то за это мне кое-что перепадет.
– А как насчет меня, – спросила Мариан, – если я ее найду?
– Если вы знаете, где она, и согласитесь поделиться информацией, то внакладе не останетесь.
– Сколько?
– Я не могу этого знать, пока не задам вам несколько вопросов. Вы знаете, где она?
– Нет, хотя хотелось бы знать. Из этого получился бы хороший материал. Вы же знаете, я собираю новости для «Блейд».
– И вам бы подняли зарплату?
– Нет, – ответила она.
– Я могу свести вас с человеком, который готов заплатить за эту информацию больше, чем ваша редакция.
– Газета ничего бы не заплатила, – заметила Мариан.
– Тогда, я уверен, мы назначили бы самую высокую цену.
– Сколько?
– Не знаю. Это надо будет выяснить. А что вы скажете насчет других?
– О ком это вы?
Я сделал вид, что удивлен.
– Ну, о тех, кто искал ее до меня.
– Наверное, зря я тогда намекнула вам насчет проторенной дорожки, – задумчиво проговорила девушка.
– Да, – ответил я. – Человеку, который сидел в редакции за перегородкой, этот намек не понравился.
Мариан перевела взгляд на большой стеклянный бокал с мороженым, в котором в былые времена наверняка подавали пиво.
– Сколько вы прожили в большом городе? – спросила она, медленно поворачивая пальцами стеклянную ножку бокала.
– Всю жизнь, – ответил я.
– И как, нравится?
– Не очень.
– А я думала, что вы в восторге от городской жизни.
– Почему?
– Быть всегда в гуще событий вместо маленького лягушачьего пруда, где вы всех знаете и каждый знает вас. А в городе у вас действительно настоящая жизнь. Вокруг тысячи и тысячи людей, неограниченные возможности заводить новых друзей и знакомых. Витрины магазинов, вечерние шоу, настоящие салоны красоты – и рестораны.
– Там есть еще уйма мошенников, – добавил я, – светофоры на каждом углу, суета и шум, а что до друзей – ну, если хотите почувствовать настоящее одиночество, попробуйте поживите в большом городе. Все друг другу чужие, и, если вы не заведете нужных знакомств, они так и останутся для вас чужими.
– Лучше уж так, – убежденно сказала она, – чем видеть изо дня в день одни и те же лица, жить в городке, который гниет заживо, где соседи знают о ваших делах больше, чем вы сами.
– А о ваших делах люди тоже знают больше, чем вы сами?
– Во всяком случае, им так кажется.
– Веселей! – сказал я. – У вас ведь есть Чарли.
– Чарли? – переспросила Мариан. – Ах да, понимаю.
– Если вы уедете в большой город, вам придется расстаться с Чарли. Не забывайте, что ему здесь нравится.
– Вы меня дурачите или серьезно пытаетесь доказать, что здесь лучше?
– Просто задаю вопросы. Как насчет того, чтобы поделиться со мной кое-какой информацией?
Она краем ложечки разломала остаток мороженого на мелкие части, а потом перемешала их, пока на дне бокала не осталось ничего, кроме жидкости.
– Давайте посмотрим, правильно ли я вас поняла, Дональд, – снова заговорила Мариан. – Вы на кого-то работаете и пытаетесь получить информацию. Если я сообщу вам что-нибудь стоящее, вы за это не заплатите – во всяком случае, пока не поговорите с кем-то.
– Верно, – сказал я.
– Тогда зачем я стану вам о чем-то рассказывать?
– Просто ради дружбы и сотрудничества.
– Послушайте. Мне не нужны деньги. Вернее, я не знаю ничего, за что стоило бы платить, но постараюсь вам помочь. Если я это сделаю, вы поможете мне найти работу в городе?
– Откровенно говоря, я не знаю, где можно устроиться. Я мог бы познакомить вас с человеком, который поможет вам.
– Если я помогу вам сейчас, вы… вы поможете мне, когда я приеду в город?
– Конечно, если смогу.
Она задумчиво помешивала ложкой остаток мороженого. Потом сказала:
– Вы просто играете со мной. Это ваша работа. Вы приехали сюда для розыска. Вы считаете, что у меня есть какая-то информация, и пытаетесь ее получить, не объясняя, зачем это вам нужно. Так?
– Правильно, – сказал я.
– Ну хорошо, – продолжала Мариан. – Тогда я буду играть с вами в ту же игру. Если я смогу у вас что-то выпытать, я это использую.
– Что ж, это справедливо.
– Только не говорите потом, что я вас не предупреждала.
– Конечно, не буду. Вы же только что предупредили меня.
– Что вы хотите узнать? – спросила она.
– Вам известно, где сейчас миссис Линтиг?
– Нет.
– В архиве вашей газеты есть ее фотографии?
– Нет.
– Вы их уже искали?
Мариан медленно кивнула. Казалось, ее больше всего сейчас интересуют остатки мороженого на дне бокала.
– Когда?
– Месяца два назад.
– Кто разыскивал ее в тот раз?
– Человек по фамилии Кросс.
– Вы, наверное, не помните его инициалов?
– Он останавливался в гостинице, так что вы их без труда узнаете.
– А что ему было нужно?
– То же, что и вам.
– Как он выглядел?
– Лет сорока, коренастый, почти совсем лысый и большой любитель сигар. Дымил все время, пока сидел у нас в редакции.
– Кто следующий?
– Молодая женщина.
– Молодая женщина?
Она кивнула.
– Кто такая?
– Она назвалась Эвелин Делл. Вам не кажется, что это звучит как фальшивка?
– Многие имена звучат фальшиво.
– Но это особенно похоже на подделку.
– Наверное, потому, что у нее и вид был фальшивый? – предположил я.
Она немного задумалась:
– Вы правы. В ней было что-то ненастоящее, не могу сказать что, но какая-то неестественность.
– Как она выглядела?
– Я думаю, вы попали в точку. Выглядела она фальшиво. Она старалась казаться шумливой и немного распутной. Но была она совсем другой. Она была тихой и очень незаметной, словно все время ходила на цыпочках. У нее была пышная фигура, и одевалась она по моде, и, уж поверьте мне, ее одежда всегда подчеркивала фигуру. Но она была чуть-чуть чересчур хорошенькая, чересчур сладкоречивая, чересчур девственная.
– А она не производила впечатление непорочной?
– Нет. Но вам следовало бы с большим почтением говорить об Эвелин Делл. Я думаю, что она родственница миссис Линтиг.
– Она так сказала?
– У меня создалось впечатление, что она ее дочь от первого брака.
– Какого же тогда возраста должна быть миссис Линтиг?
– Не такая уж старая, около пятидесяти. По-моему, Эвелин Делл была еще совсем ребенком – тайным ребенком, когда ее мать вышла за доктора Линтига.
– Значит, сейчас ей должно быть двадцать восемь или около того.
– Да, примерно. У нас никто не знал, что у миссис Линтиг была дочь.
– Здесь она останавливалась в гостинице?
– Да.
– Сколько пробыла?
– Кажется, неделю.
