Ловушка не удалась.
Вещи Сельцова были перегружены на наш тарантас, и мы снова двинулись в путь, взяв лишь лошадей и упряжь разломанного экипажа.
Но ехать впятером, при такой нагрузке, было невозможно.
— Я предлагаю идти по очереди пешком, — сказал Холмс.
На том и порешили.
Решено было садиться двум, а двоим идти пешком и каждые пять верст меняться.
Первыми пошли пешком я и Холмс.
Пройдя свое расстояние, мы сели на возок, а урядник с Сельцовым пошли пешком.
Идти было прохладно и легко, так что мы с Холмсом совсем не утомились. Но совсем другое случилось с Сельцовым.
Сначала он пошел бодро, но пройдя первую версту, весь покрылся потом и покраснел.
Вторую версту он делал отчаянные усилия, чтобы казаться бодрым, но в конце третьей версты заявил, что идти пешком так долго не может по непривычке и боли в ногах.
— Как странно! — произнес улыбаясь Холмс. — На прииске вы ходили целый день и не уставали, а тут устали.
— Действительно странно! Я и сам этого не понимаю! — согласился управляющий.
Насмешливый блеск совершенно исчез из его глаз и заменился выражением тревоги.
В эту минуту Холмс вдруг крикнул кучеру:
— Стой!
Сельцов едва заметно вздрогнул. Холмс положил руки на плечи Сельцова и холодно произнес:
— Ну–с, господин управляющий, вы напрасно смеялись надо мною. Провести Шерлока Холмса не так–то легко. Дайте мне ваше пальто.
— Но мне холодно! — пробормотал управляющий.
— В таком случае оно будет снято насильно, — воскликнул Холмс, кивая уряднику.
В одну секунду пальто было снято с Сельцова. Взяв пальто за воротник, Холмс с усилием поднял его на вытянутой руке.
— Да, теперь я пойман! — со злобой проворчал Сельцов.
— Ничего не понимаю! — воскликнул я.
— О! Я об этом догадался по усталости господина управляющего, — с улыбкой пояснил Холмс. — Золото втерто в драп. Шлиховое золото, не скрепленное лигатурой, слишком мягко и великолепно втирается в сукно, в драп и подобные им материи, словно растворяясь в них. Если вы возьмете кусок шлихового золота и начнете его тереть о сукно, то скоро у вас в руке не останется ничего. Превратившись в пыль, оно все уйдет в сукно. Так сделал и этот господин. Он втер золото в драп и потом выжег бы свое пальто. Но… это ему не удалось, и с этой минуты он арестант. Мы снова пустились в путь, со связанным Сельцовым, одетым в другую шубу взамен отобранной, из которой впоследствии было выжжено пуд семь фунтов золота.
История с находкой золота, украденного управляющим «Братского прииска», распространилась с быстротой молнии по всей Сибири.
Имя Шерлока Холмса переходило из уст в уста, и быль, перемешанная с небылицами, превращала его в какого–то сказочного героя.
Нередко ему приходилось самому выслушивать самые невероятные рассказы про самого себя, которыми нас потчевали пассажиры в поездах, не знавшие наших фамилий.
Подобные рассказы приводили Холмса в самое веселое состояние и сильно забавляли нас.
Дело было осенью, через полгода после вывоза из Манчжурии войск, участвовавших в русско–японской войне. Мы ехали в Харбин, желая свернуть оттуда во Владивосток и вернуться назад в Европейскую Россию через Хабаровск, Благовещенск и Стретенск.
Таким образом мы посетили бы все выдающиеся города Сибири.
Стоял серенький сентябрьский день, когда наш поезд подошел к станции Байкал.
Стоянка была долгая, и мы вышли на вокзал с намерением пообедать, да заодно отведать знаменитой байкальской рыбы «омуля», воспеваемой в песнях каторги.
Мы уже покончили и с омулем, и с отвратительным супом, когда какой–то жандармский офицер сел против нас.
Взглянув на Холмса, он вдруг наморщил брови, словно что–то припоминая.
В свою очередь и Шерлок Холмс посмотрел на него и вдруг улыбнулся.
— Мы, кажется, узнали друг друга, господин ротмистр, — произнес он, приподнимая фуражку. — Я имел честь видеть вас полгода тому назад в московском градоначальстве, куда вас, насколько я помню, вызывали по делу о фальшивых золотых пятирублевках.
— Совершенно верно, — ответил офицер, прикладывая руку к козырьку. — Я долго не мог узнать вас, но теперь узнаю вас. Ведь вы — мистер Шерлок Холмс?
— Да.
— А это ваш товарищ доктор Ватсон?
Я поклонился.
Шерлок Холмс не любил стеснять себя в разговоре и в то же время не любил привлекать на себя внимание толпы, которое, конечно, сказалось бы, если б кто–нибудь услышал произнесенное громко имя Шерлока Холмса.
Поэтому он предложил офицеру переместиться с общего стола за отдельный маленький, стоявший в углу станционного зала.
Лакей перенес приборы, и мы разместились на новых местах.
— Вы переведены сюда из Европейской России? — спросил Холмс.
— Да, четыре месяца тому назад, — ответил ротмистр.
— Если не ошибаюсь, ваша фамилия Звягин?
— Совершенно верно.
— Ну, и что же, довольны вы новым назначением?
— Не особенно.
— Скучно?
— О, нет. Дело, видите ли, в том, что хищения на железных дорогах, и особенно на сибирских, приняли за последнее время такой грандиозный характер, что положительно ни один отправитель не может быть уверенным в целости груза. Меня командировали для расследования этого дела, но я с ужасом убеждаюсь, что эта работа мне не по плечу.
— Неужели? — усмехнулся Холмс.
— Хищений такая масса и все они организованы так искусно, что положительно приходишь в растерянность: за какое из них и с какой стороны взяться.
— Зарегистрирована ли у вас стоимость похищенного хотя бы за один месяц?
— О, да!
— Интересно…
— Да вот взять хотя бы июль: казенного груза не дошло до станции Манчжурия и Харбина на сумму ста десяти тысяч, а частных грузов на семьдесят тысяч.
— Ого! — воскликнул пораженный Холмс.
— Да, для вас, иностранцев, эта сумма кажется сногсшибательной, — усмехнулся Звягин. — Но у нас в России, а в особенности в Сибири, привыкли к подобным цифрам.
В это время к ротмистру подошел другой жандармский офицер.
— Откуда бог несет? — спросил Звягин.
Тот назвал один из больших городов Сибири.
— Проездом? — осведомился Звягин.
— Да. Взял отпуск, чтобы прокатиться.
Они немного поговорили, и пришедший удалился.
— Вот счастливец! — вздохнул Звягин.
— Кто он? — спросил Холмс.
— Начальник охранного отделения в городе N. Моложе меня на год, всего двенадцать лет на службе, а получает шесть тысяч жалованья и тридцать тысяч безотчетных денег в год.
— Что–о?! — переспросил изумленный Шерлок Холмс. — Тридцать тысяч безотчетных денег в год?
— Да.
— На какие же это нужды?
— На шпионов и тому подобное.
— Черт возьми, дорогой Ватсон! — воскликнул ошеломленный Шерлок Холмс. — Что бы сказал наш парламент, если бы ему преподнесли такой сюрприз?!
И обратясь снова к Звягину, он спросил:
— Неужели одно охранное отделение в провинциальном городе может тратить в год на политический сыск столько денег?
— Бывает еще и больше, — хладнокровно ответил Звягин.
— Не слыхал! — пробормотал смущенно Холмс. — Вероятно, половина вашего народонаселения состоит из политических преступников. Но… если это так, то самое понятие «политический преступник» — совершенно теряет свое значение.
— Не совсем, — ответил с улыбкой Звягин. — Впрочем, говорить об этом с иностранцами — совершенно бесполезно. У вас своя жизнь, у нас своя…
Он сокрушенно вздохнул и затянулся папиросой. В это время к нему подошел бравый жандармский унтер–офицер.
— Ваше–скородие, опять вагон на следующую станцию пришел наполовину без груза, — отрапортовал он. — Митяев только что оттуда!
— Тьфу ты черт! — выругался Звягин. — Ну, судите сами: берешься за одно дело, а в это время тебе докладывают уже о втором и пятом и десятом.
Он с отчаянием взглянул на Шерлока Холмса.
— Кажется, полжизни бы отдал бы за вашу помощь! — воскликнул он, глядя умоляюще на знаменитого сыщика.
Мысль, пришедшая ему в голову, видимо, застряла в ней очень сильно, и он не на шутку стал умолять Шерлока Холмса и меня остаться тут на некоторое время, чтобы положить конец этим ужасным безобразиям.
— Требуйте от меня какой угодно контрибуции! — воскликнул он.
— Мы едем как туристы, — возразил Холмс.
— Ну, и прекрасно! Я вам покажу весь Байкал, Варгузинскую тайгу и каторгу, одним словом, вы увидите много интересного и такого, чего никогда не увидели бы иначе, проезжая на поезде. Кроме того — премия пополам!
— Над этим стоит призадуматься, дорогой Ватсон! Как вы думаете? — обратился ко мне Холмс.
