С нашим делом надо было что-то решать, и я пошел к Берте Кул. Открыв дверь своего номера и едва взглянув на меня, она воскликнула:
— А-а! Заходи, ты как раз вовремя. Хорошенькую кашу ты заварил!
Я вошел в комнату. Стефенсон Бикнел сидел на краешке стула, обхватив руками набалдашник трости, с таким зверским лицом, словно собирался сожрать на завтрак пару плотницких гвоздей. Я проковылял мимо него к свободному стулу.
— Что это с тобой? — спросила Берта. — Ты еле ноги волочешь, как инвалид. — Последние слова сорвались у нее с языка явно необдуманно, и она поспешила исправить ошибку. — Ты что, попал в автокатастрофу? — Она с опаской покосилась на Бикнела: не воспринял ли он ее предыдущую фразу как оскорбление.
— Да нет, просто подрался немного, — ответил я, осторожно опустившись на стул.
— О Господи! — всплеснула руками Берта. — Опять ты позволил кому-то себя поколотить! И как это у тебя получается — понять не могу, честное слово! Все, кому не лень, колошматят тебя, как теннисный мяч! Скажи на милость, ты сам когда-нибудь кого-нибудь можешь побить?
— Видимо, нет, — ответил я.
— Ну ладно, — махнула рукой Берта. — В общем, мы опять влипли в историю.
Тут вступил Бикнел.
— Когда я кого-либо нанимаю, — отчеканил он, с ненавистью глядя на меня, — я рассчитываю на порядочность и преданность этого человека. Я доверяю ему и ожидаю, что и он будет играть по-честному.
Я поерзал на стуле, пытаясь усесться так, чтобы по возможности ослабить боль, мучительно вспыхивавшую в каждой мышце.
— Давайте не будем поспешно осуждать Дональда, — по-матерински вступилась за меня Берта. — Его, конечно, побили, но он все-таки смышленый чертенок и, наверное, сумеет довести дело до конца.
— Только не за мои деньги! — заявил Бикнел. — Что касается меня, то я больше доить себя не позволю.
— Но послушайте, — продолжала Берта, — все это можно еще уладить и…
Но Бикнел решительно замотал головой. Теперь уже у Берты в глазах появилось такое выражение, словно она его вот-вот убьет.
— А с чего, собственно, сыр-бор разгорелся? — осторожно спросил я.
— Я только что узнал, — сказал Бикнел, — причем впервые, что миссис Кул кое-что нашла в доме Бастиона.
— Подумаешь, какую-то старую кинокамеру! — выпалила Берта.
— Да я вам десять таких кинокамер куплю, если вы так переживаете.
— Дело не в камере, — раздраженно ответил он, — а в том, что в ней было. Ну-ка, Лэм, расскажите, куда все это делось?
— Она в полиции.
— Я хочу знать, куда делось то, что было в камере?
— В ней была пленка. В полиции ее проявили.
— Знаю, — отрезал Бикнел. — И обнаружили кадры уличного движения на Кинг-стрит, снятые через два часа после убийства. Боже мой, я-то думал, что могу вам доверять! Я же платил вам, был с вами абсолютно откровенен и совершенно не предполагал, что столкнусь со злостным обманом!
— Да кто вам сказал, что вас обманули?
— Я вам говорю!
— Неправда. Вы получаете именно то, за что платите.
— Нет, не получаю. Я нанял вас, чтобы…
— Вы наняли нас, — продолжил за него я, — чтобы мы защищали Мириам Вудфорд.
— Совершенно верно, — сказал он.
— Вот мы ее и защищаем.
— Нет, не защищаете! Вы должны были передать эту информацию мне, что бы там ни лежало.
Я отрицательно покачал головой.
— Вот именно это, — среагировал на мой жест Бикнел, — я и считаю абсолютной, злостной неисполнительностью!
— Бывают случаи, — спокойно сказал я ему, — когда целесообразно предоставлять клиенту всю имеющуюся информацию; а бывают и другие случаи, когда это нецелесообразно. Сейчас как раз тот самый случай.
— Я желаю знать, что лежало в этой камере, Лэм.
— Свернутый в рулончик микрофильм, — ответил я, — парочка квитанций за абонирование индивидуальных банковских сейфов и ключи от них.
— Так! — сказал Бикнел, резко выпрямившись на своем стуле. — Ну наконец-то! Ведь это же именно то, что нам нужно. Теперь все меняется. Теперь мы действительно сможем защитить Мириам Вудфорд.
— Значит, вы довольны? — спросил я.
— Вы еще спрашиваете!
— Отлично, — сказал я. — Значит, Берта выкрала эту камеру, а я достал из нее то, что нужно, и переправил в надежное место. Вы же сами хотели, чтобы эти материалы были обезврежены, вот они и обезврежены. Теперь ни один злоумышленник не сможет ими воспользоваться, и вам не о чем беспокоиться. Вместо того чтобы тут сидеть и ругаться, могли бы поздравить нас с отличной работой.
— А вы не могли рассказать мне все это раньше, чтобы я не волновался?
Я вновь отрицательно покачал головой: — Не забывайте, что полиция нашла квитанцию за фотокопирование и узнала о факте покупки яда.
— Да, — задумчиво произнес он, — это верно.
Я тем временем посмотрел на Берту и вопросительно поднял брови.
— Ну да, я ему рассказала, — сердито ответила Берта на мой молчаливый вопрос. — Меня мучила совесть, и я сообщила ему про камеру под строгим секретом, а он взорвался и начал метать громы и молнии.
— Ну и что? — недовольно спросил Бикнел. — Мы же должны работать вместе, а я только в первый раз случайно узнал, что мы нашли что-то важное.
— Вы ведь не знали этого, когда вас допрашивали в полиции, не так ли? — спросил я.
— Нет.
— Когда сегодня будете перед сном молиться, — сказал я, — не забудьте вознести за это хвалу Господу.
— Это еще почему?
— Потому, что если бы вы об этом знали, то и полиция узнала бы. Берта все правильно сделала. Кстати, насколько я припоминаю, у вас были легкие перчатки, в которые вы закатали некие документы и спрятали все это в каменной стене.
— Совершенно верно.
— Вы их забрали?
— Вы хотите сказать, достал ли я их из стены?
— Да.
— Нет, не достал.
— Где же они?
— Полагаю, все еще там, в стене.
— Вы никого не посылали забрать их оттуда?
— Нет.
— И никому о них не говорили?
— Нет. Об этом знала только миссис Кул.
— Тем не менее их там нет, — сказал я.
— Вы уверены?
— Не совсем уверен, потому что у меня не было возможности засунуть в дырку руку и пошарить как следует. Но тот камень, который прикрывал дырку, лежал на земле. Насколько можно было разглядеть при лунном свете, там ничего не было. Иначе, я думаю, я бы увидел.
Он нахмурился:
— Да, это может оказаться серьезно. Я промолчал.
— Все равно, — упрямо продолжал он, — я настаиваю на том, что с вашей стороны имела место явно нечестная игра.
— Я так не считаю.
— А я считаю.
— Вы ведь наняли нас, чтобы защищать Мириам, — начал я снова сказку про белого бычка.
— Совершенно верно.
— Отлично. Мы ее и защищаем.
— От чего?
— Насколько я помню, мы должны были защищать ее от всего, что ей угрожает.
— Правильно, — сказал он. — И при этом первое, что вы делаете, — это утаиваете полученные вами ценные сведения.
— Да. И мы сделали это, чтобы защитить Мириам.
— Что вы хотите сказать? Что не могли доверить мне сведения, касающиеся Мириам?
— Совершенно верно.
— Что-о? — завопил Бикнел.
— Ну-ну, Дональд, давай-ка полегче, — заволновалась Берта. — Нам надо выяснить все это и…
— Никаких выяснений! — кричал Бикнел. — Все кончено! Вы свое дело сделали, вы оба! С этого момента вы уволены! Жаль, конечно, что я не могу вернуть деньги по уже выданному чеку, вы успели его обналичить, но теперь уж будьте любезны оплачивать свои расходы сами! Если хотите, можете попробовать отсудить у меня свое жалованье или оплату расходов. Я вас сам по судам затаскаю! Я выставлю вас как самых настоящих жуликов! Я и пятидесяти тысяч долларов не пожалею, если понадобится, лишь бы вы не получили ни одного паршивого цента!
Берта злобно посмотрела на меня.
— Как так получилось, Бикнел, — сказал я как можно спокойнее, — что утром у вас в кармане оказались эти перчатки?
— Не знаю, — раздраженно проговорил он. — Хотел поберечь руки. Они у меня немного обгорели и…
— В Гонолулу никто перчаток не носит, — прервал его я.
— А я ношу!
— Потому что вы заранее знали, что будете шарить в доме Бастиона, и не хотели оставлять отпечатков пальцев.
— Да что вы такое несете? Его убили как раз тогда, когда мы подъехали.
— Кто убил?
— Какая-то женщина.
— Шалите, шалите, Бикнел! — Я покачал головой. — Как не стыдно утаивать важные вещи от своих детективов?
— Что вы еще выдумали?
— Вы все замечательно спланировали… — начал я, но тут Берта не выдержала.
— Нет, нет, Дональд! Куда тебя заносит? Как можно предполагать такое? Ты же знаешь, что Бикнел все утро был на пляже, пока я не рассказала ему про Бастиона. Потом мы туда поехали вместе. Я все время была с ним.
— Ну-ка, когда было совершено убийство? — спросил я Берту.
— Как раз когда мы подъехали, — выпалила она. — Или прямо перед этим.
