руки. — Я ведь ваш главный подозреваемый?
— Чтобы им быть, — сказал Аллейн, — вам пришлось бы снять с меча бутафорскую голову и с его помощью обезглавить жертву. А жертве пришлось бы ждать там, и даже пальцем не пошевелить, чтобы предотвратить свою казнь. А еще ему пришлось бы любезно наклониться вперед, чтобы вы могли как следует размахнуться. Затем вам нужно было бы оттащить тело в дальний угол и приставить к нему бутафорскую голову. Затем вы надели бы на клейдеамор настоящую голову и приготовили бы их для Гастона. И все это вы должны были бы успеть примерно за три минуты.
Саймон пристально смотрел на него. Щеки его совсем чуть-чуть порозовели.
— Я не думал об этом в таком ракурсе, — сказал он.
— Нет? Что ж, я, возможно, что-нибудь упустил, но в целом для меня это выглядит именно так. А теперь, когда вы немного оправились от потрясения, расскажите мне, пожалуйста, что именно произошло после того, как вы прогнали его со сцены?
— Да, конечно. Ничего.
— Ничего?
— Ну, он закричал и упал, как обычно, и я убежал. После этого я был за кулисами вместе с теми, кто готовился выйти на сцену, и когда я услышал нужную реплику, я снова вышел. Я произнес свою финальную речь, которая заканчивается словами «Да здравствует Шотландии король!». Я не поворачивался, чтобы взглянуть на Сейтона, который нес… это. Я просто указал на нее мечом, продолжая смотреть в глубину сцены. Мне показалось, что некоторые из них посмотрели туда, и голоса у них стали… ну… странные, но они все кричали хором, а потом опустился занавес.
— Вы все очень четко изложили. А что за человек был Макдугал?
— Макдугал? Сэр Дугал? Привлекательный, если вам нравится такой тип внешности.
— А как человек?
— Типичный актер на главных ролях, наверное. Он очень хорошо играл эту роль.
— Вам он не особенно нравился?
Саймон пожал плечами.
— Он был нормальный парень.
— Иногда он бывал слишком уж хорош?
— Вроде того. Но он в самом деле был нормальный парень.
— De mortis nil nisi bonum? [126]
— Да. Ну я и не знал о нем ничего, что не было бы хорошим. Он был отличным партнером в поединке. Я никогда не чувствовал себя в опасности. Даже Гастон его хвалил. В нем не к чему было придраться. Господи, я ведь его дублер! Если постановку не закроют.
— А как вы думаете, спектакли будут продолжаться?
— Не знаю. Я боюсь об этом думать.
— «Шоу должно продолжаться»?
— Да, наверное, — после паузы сказал Саймон. — Наверное, это будет зависеть от прессы.
— От прессы?
— Да. Если они узнали о том, что произошло, то могут поднять такую шумиху, что вряд ли нам удастся продолжать так, словно Макбет болен, умирает или умер. Но если они всего лишь получат из вторых рук информацию о том, что на спектакле произошел несчастный случай, как сказал Боб Мастерс после того, как опустился занавес, то они могут решить, что об этом не стоит писать, и ничего не станут делать. Завтра. Одно можно сказать точно: нам сейчас не нужна никакая публичность.
— Нет. А вам не приходило в голову, — спросил Аллейн, — что кому-то момент может показаться удачным для того, чтобы оживить все эти суеверные истории о «Макбете»?
Саймон воззрился на него.
— Боже правый! Нет, не приходило. Но вы совершенно правы. Вообще-то… нет, ничего. Но Перри, наш режиссер, ругал нас за эти идиотские суеверия и убеждал не верить им, и все такое.
— В самом деле? Почему?
— Он сам в них совершенно не верит, — сказал Саймон, которому явно было сильно не по себе.
— А кто-нибудь из актеров соблюдает эти суеверия?
— Ну… Нину Гэйторн на этом прямо заклинило.
— Да?
— Перри считает, что это плохо.
— А были какие-то события, которые усиливали эти суеверия?
— Ну… что-то вроде того.
— Что, например?
— Если вы не против, я бы предпочел не вдаваться в детали.
— Почему?
— Мы решили не говорить об этом. Мы пообещали Перри.
— Я попрошу мистера Джея пролить на это свет.
— Да. Только не говорите ему, что это я проболтался, ладно?
— Не скажу.
— Если я вам больше не нужен…
— Думаю, вы можете идти. Позже мы попросим вас подписать показания.
— Понятно. Что ж, спасибо вам, — сказал Саймон и встал. — Вы правда так думаете? Что это невозможно, чтобы я… сделал это?
— Да. Если только не обнаружится какой-нибудь изъян в моей теории, я действительно так думаю.
— Слава богу хотя бы за это, — сказал Саймон. — Доброй ночи.
— Доброй ночи, мистер Мортен.
Он пошел к двери, остановился и заговорил снова.
— Если бы я хотел его убить, — сказал он, — я мог бы ошибиться во время поединка. И потом «очень сожалеть». Понимаете?
— Да, — сказал Аллейн. — Есть и такая вероятность. Спокойной ночи.
Когда Саймон ушел, Фокс сказал:
— Напротив этого можно поставить галочку, а?
— Пока да, Фокс.
— Похоже, он не очень-то любил покойного.
— Да, не особо. Но он в целом был довольно честен на этот счет. Он чуть было не рассказал о суевериях, но оборвал сам себя и сказал, что Джей взял с них обещание не сплетничать на эту тему.
— Верно. Кого пригласим следующим?
— Перегрина Джея, конечно.
— Он ведь работал здесь двадцать лет назад, когда случилось предыдущее дело? Хороший был молодой парень.
— Да. Он на совещании в администрации театра.
— Выдернуть его оттуда?
— Да, пожалуйста.
Фокс снял очки, сунул их в нагрудный карман и вышел. Аллейн расхаживал по комнате, бормоча себе под нос:
— Это должно было случиться в этот момент. После поединка. Скажем, минута на паузу, приближающиеся фанфары и барабаны; максимум две. Общий выход — скажем, пятнадцать секунд. Диалог Сиварда о смерти сына — еще две минуты. Скажем, за три-четыре минуты все речи закончились. Макбет выходит и кричит. Макдуф говорит что-нибудь, что заставило его наклониться, или… Нет, он ведь действительно упал вперед, раздался звук падения. Убийца, сняв бутафорскую голову, обезглавливает его, берет настоящую голову и водружает ее на меч. На это нужно время. Он упер рукоять в декорации и надел на острие голову? Он оттаскивает тело в самый темный угол и ставит клейдеамор на место, чтобы Гастон мог его взять. Бутафорскую голову он кладет рядом с телом. И всё. Куда он теперь идет? Как он выглядит?
Он умолк, закрыл глаза и восстановил в памяти поединок. Две фигуры. Диалог, финальное хриплое проклятие Макбета: «Будь проклят тот, кто закричит: «Пощада!»
— Это должно было случиться после поединка. Нет других вариантов. Или есть? Нет, ерунда.
Дверь открылась,
