– Счел. И считаю.
– Кто-то с вами очень даже солидарен. Тело Эйслера обнаружили в кладовой на крыше. Задушен лассо. Полиция в пути. Звоню сказать, что понятия не имею, когда окажусь дома. И думаю, вам следует приготовиться к тому, что вас наверняка побеспокоит Кремер. Стоило человеку с вами пообедать, и всего через несколько часов его укокошили. Попытайтесь убедить Кремера, что вам ничего об этом неизвестно.
– Попытаюсь. А что тебе известно об этом?
– То же, что и вам. Ничего.
– Крайне досадная неприятность, но она того стоила. Тетерев оказался превосходен. Передай мисс Роуэн мой поклон.
Я ответил, что передам.
Другая дверь из «конуры» вела в боковой коридор. Через нее я вышел на боковую террасу и двинулся к будке. Как я и ожидал, Кэл был не один. Он стоял прислонившись спиной к двери и скрестив на груди руки. Лора Джей, запрокинув голову назад и вцепившись ему в запястья, что-то быстро выговаривала, но так тихо, что я не разобрал ни слова. Я окрикнул ее:
– А ну, прекратите!
Она резко развернулась на каблуках и с вызовом уставилась на меня, подзадоривая подойти поближе. Я подошел.
– Вы, чертова идиотка, – набросился я на нее, – немедленно прекратите. И вон отсюда! Прочь!
– Она думает, будто это я его убил, – вмешался Кэл. – Я пытался объяснить ей, но она не…
Тут она в буквальном смысле заткнула ему рот, закрыв его ладонями. Он схватил ее запястья и отвел руки в стороны.
– Он все знает. Я рассказал ему.
– Кэл! Нет! Ты не должен был…
Я взял ее за локоть и рывком развернул к себе.
– Если хотите устроить спектакль получше, обнимите его за шею и завойте. Когда я пихну вас в бок, это будет означать, что приближается коп. Тогда начинайте выть еще громче, а затем обернитесь и завопите. А когда он будет совсем близко, скажем футах в десяти, набросьтесь на него и расцарапайте ему лицо. Это его отвлечет, и Кэл успеет добежать до террасы и спрыгнуть вниз. У вас в голове вообще хоть что-нибудь имеется? Что вы скажете, когда вас спросят, почему вы бросились искать Кэла после моего объявления об убийстве? Что хотели первой его поздравить?
Лора Джей закусила губу. Потом разжала зубы, повернулась посмотреть на Кэла, снова на меня и двинулась прочь. Сначала нерешительно, но затем скорее, и вовремя. Едва лишь она миновала первое деревце, как стукнула задняя дверь пентхауса и послышался тяжелый топот. Я развернулся, чтобы поприветствовать вновь прибывшего. Это оказался полицейский в форме.
Даже когда мой организм получает полную норму сна, восемь часов, утренний туман в голове не рассеивается, пока я не выпью чашку кофе. А уж когда по не зависящим от меня обстоятельствам восемь часов урезаются до пяти, как это произошло той ночью, в ванную мне приходится идти на ощупь.
Вернувшись домой в пять утра и черкнув Фрицу записку, что спущусь к завтраку в 10.45, я поставил будильник на десять. Тогда это представлялось вполне разумным, но вечная беда с будильником заключается в том, что представляющееся разумным при его установке оказывается абсурдным при его звонке.
Прежде чем продрать глаза, я какое-то время лежал неподвижно и отчаянно пытался отыскать альтернативу, однако, придя в сознание достаточно, чтобы припомнить, что в одиннадцать Вульф спустится из оранжереи, вынужден был сдаться.
Спустя сорок минут я преодолел два марша до нижнего этажа, вошел на кухню, поприветствовал Фрица, достал из холодильника апельсиновый сок и устроился за столом, где на подставке для чтения меня поджидал экземпляр «Таймс». Фриц, который не хуже меня осведомлен об утреннем тумане в моей голове и никогда не пробует пробиться сквозь него разговорами, снял оболочку с колбаски и разжег огонь под сковородкой для блинов.
Убийство Уэйда Эйслера, удушенного лассо возле пентхауса Лили Роуэн, удостоилось передовицы даже в «Таймс». Ничего нового из нее я не почерпнул, ничего такого, чего бы уже не знал, проведя пять часов на месте преступления с сотрудниками убойного отдела, три часа в конторе окружного прокурора и еще три часа снова в пентхаусе Лили, по ее просьбе.
Кэла Бэрроу заключили под стражу, как важного свидетеля. Причем окружной прокурор не взял на себя смелость пообещать, что Кэла освободят к ковбойскому представлению во вторник вечером. Арчи Гудвин заявил репортеру «Таймс», что не исполнял в пентхаусе профессиональных обязанностей, он и Ниро Вульф присутствовали там в качестве гостей.
Мотива преступления полиция не знала или предпочла о нем умолчать. Уэйд Эйслер, холостяк, был хорошо известной фигурой в спортивных и театральных кругах. «Таймс» не распространялась о его пристрастии к молоденьким женщинам, потакая которому Эйслер не отдавал предпочтения какому-либо определенному типу, но таблоиды, несомненно, не преминут пройтись на сей счет.
Я намазывал медом третий блинчик, когда раздался шум спускающегося лифта, а затем шаги Вульфа, приближающиеся к кабинету. Найти меня там он не ожидал, поскольку Фриц сообщил ему о моей записке, когда подавал завтрак в спальню. Поэтому спешить с блинами и медом я не стал и налил себе еще кофе.
Едва я сделал глоток, как во входную дверь позвонили. Направившись в прихожую взглянуть на пришельца, я разглядел за прозрачной с моей стороны панелью знакомую до боли крупную широкоплечую фигуру с крупной же красноватой физиономией.
Прихожая в старом особняке длинная и широкая. Здесь располагаются напольная вешалка из орехового дерева, лифт, лестница, дверь в столовую с одной стороны, в залу и кабинет с другой и на кухню в задней части. Я переступил порог кабинета и объявил:
– Доброе утро. Пожаловал Кремер.
Вульф хмуро воззрился на меня из объемистого кресла за письменным столом.
– Доброе утро. Вчера вечером я сказал ему по телефону, что у меня для него ничего нет.
Я уже выпил две чашки кофе, так что туман в голове рассеялся.
– Тогда я передам ему, чтоб обратился к соседям.
– Нет. – Он поджал губы. – Черт его подери! Так он еще больше уверится, будто я что-то от него скрываю. Пускай войдет.
Я прошел к входной двери, открыл ее и осведомился:
– Бог мой, вы когда-нибудь спите?
Мне, увы, не суждено видеть инспектора Кремера в прекрасной форме, благодаря которой он возглавляет убойный отдел вот уже лет двадцать. А все потому, что один мой вид мгновенно выбивает его из колеи. Однако я лишь отчасти виновен в этом. Гораздо важнее, что лицезрение моей персоны наводит инспектора на мысли о Вульфе, а мысли о Вульфе вызывают у него бурную реакцию. В нашем обществе красноватая физиономия Кремера еще больше наливается кровью, а голос садится, что и произошло в то утро.
Усевшись в красное кожаное кресло возле стола Вульфа, он подался вперед и, облокотясь о ручки кресла, вещал:
– Я пришел задать всего один вопрос: зачем вы явились туда вчера? Прошлым вечером вы сказали по телефону, будто хотели отведать тетеревятины, и Гудвин заявил то же самое. Так значится в подписанных им показаниях. Полная ерунда. Вы могли бы велеть ему доставить тетерева сюда, и Фриц приготовил бы птицу.
Вульф хмыкнул:
– Когда вас приглашают в гости попробовать редкую дичь, вы либо принимаете приглашение, либо отклоняете его. Вы не просите доставить эту дичь вам на дом… Если только вы не король.
– Каковым вы себя и считаете. Вас и назвали-то в честь короля.
– Отнюдь. Нерон Клавдий Цезарь был императором, а не королем, и меня назвали не в его честь. Меня назвали в честь горы.
– Оно-то и видно. Я все же хочу знать, как вы там оказались со всей этой компанией. Дом по делам вы никогда не покидаете, так что не ради клиента. Вы пришли с Гудвином, потому что он вас пригласил. Почему он вас пригласил? Почему за обедом вы сидели рядом с Уэйдом Эйслером? Почему у Гудвина состоялся конфиденциальный разговор с одним из гостей, Кэлом Бэрроу, как раз перед тем, как он отвез вас домой? Почему Бэрроу, обнаружив труп, обратился к нему? Почему Гудвин тянул двадцать минут, прежде чем велел мисс Роуэн сообщить в полицию?
Вульф, само терпение, откинулся назад и смежил веки.
– Мистер Гудвин находился в вашем распоряжении всю ночь. Разве вы не получили ответы на все эти вопросы?
Кремер фыркнул:
– Получили, а как же. Но ему ли не знать, как отвечать. Я вовсе не говорю, что он или вы знали, что Эйслеру крышка. И не утверждаю, будто вам известно, кто его убил и почему. Я клоню к тому, что у мисс Роуэн случилась какая-то неприятность – или, по крайней мере, она была в курсе, – почему Гудвин и подбил вас туда явиться. Вчера вечером вы заявили мне, будто вам ничего не известно о присутствовавших на обеде, за исключением мисс Роуэн, да и то ваше знакомство с ней поверхностно. Я этому не верю.
– Мистер Кремер. – Вульф открыл глаза. – Я вру только ради выгоды и никогда – ради одного лишь удобства.
