— Думаю, можно. Сколько времени ты будешь отсутствовать?
— Ага, значит, вам уже полегчало! Ну, если такие дела, я вернусь к десяти.
— Да, такие дела. — Она судорожно схватила его за рукав, но тут же отпустила. Поднялась, на какое-то мгновение вновь став прежней сильной, властной Флорой.
— Дай-ка мне выпить, ленивое животное. И когда будут готовы те костюмы, что я тебе заказала? Вроде уж все сроки прошли.
Годфри рассмеялся.
— Сказали, на той неделе.
— Хорошо, проследи за этим. Если ты собираешься стать чемпионом мира, тебе надо соответственно одеваться.
Решимость Уилфреда ни в коем случае не покупать драгоценностей, о которых он так необдуманно упомянул, была непоколебимой, пока он сидел у себя в конторе. Дома эта решимость начала таять под разрушающим воздействием Перл.
Он сказал ей, что переговорил с одним человеком в клубе, который считался экспертом в этой области, и тот его предупредил, что вещи, которые поступают на аукцион в Сотеби, бывают, как правило, низкого качества и рассчитаны на иностранных покупателей. Поэтому вопрос как бы отпал сам собой. Перл сказала, хорошо, давайте, по крайней мере, полистаем каталог для развлечения. Когда они просмотрели каталог, Перл спросила, откуда приятелю Уилфреда известно, что все вещи низкого качества, если они поступают на аукцион из самых различных источников? «Собственность покойной графини Лидсбери», «сэра Амала Сиридабара Хана», «мисс Честер Пейн», «мисс Уильям Дунабар». По-моему, будет гораздо разумнее отправиться туда в один из выставочных дней и самим все решить, сказала Перл. Энджелл и сам не заметил, как согласился с ней.
Они отправились. Перл все приводило в восторг. Уилфред на все смотрел пренебрежительно. Стоило ей что-нибудь похвалить, как он тут же находил недостатки. Вскоре вид у нее сделался удрученный и обиженный, и он невольно стал сдерживать свое неодобрение и даже похвалил некоторые предметы. По просьбе Перл Уилфред поговорил со своим знакомым в этой фирме, после чего в каталоге Перл было отмечено восемь пунктов, по поводу которых они пришли к согласию, и условились пойти на аукцион и сделать на них заявку. За два дня до продажи Перл дала ему ясно понять, с каким нетерпением она ждет этого события.
В день аукциона у Энджелла вдруг начались острые боли в желудке.
— Наверное, я что-то не то съел, — сказал он, — или, возможно, просто от недоедания, от отсутствия правильного питания, к которому привык мой организм.
Он остался лежать в постели, позвонил в контору, а вместо завтрака выпил лишь чай с лимоном. Перл хотела вызвать врача, но Уилфред и слышать не желал. Стоит день отдохнуть, считал он, и все наладится; он может в постели немного поработать и в случае необходимости связаться с конторой. Когда в десять часов пришла миссис Джемисон, Перл спросила:
— Вам не лучше, дорогой?
— О, мне лучше, пожалуйста, не беспокойтесь… А в чем дело? Почему вы спрашиваете?
— Я подумала об аукционе… Вы его пропустите.
— Да… да, очень жаль. Очень жаль. Но ничего не поделаешь, в другой раз.
— Я подумала, Уилфред. Если вам стало лучше, не пойти ли мне одной, без вас и сделать заявку от вашего имени?
— Ни в коем случае. В высшей степени рискованно. Вы человек неопытный, можете увлечься и переплатить либо купить что-нибудь неподходящее. В царящей там обстановке очень легко допустить ошибку.
— Да… это верно. Ну мы ведь знаем мнение мистера Моретона о тех вещах, которые нам понравились. Не могли бы вы позвонить ему и сделать заявку? А я бы пошла и проследила, что нам достанется.
Энджелл беспокойно заерзал в постели. Выглядел он совсем как мальчишка, симулирующий болезнь, лишь бы не пойти в школу.
— Мне не хочется этого делать. Ничего не стоит попасть впросак, тут нельзя полагаться даже на друга. Я думаю, поскольку мне уже стало лучше — боль почти исчезла, — если вы приготовите мне яичницу с беконом, я подкреплюсь и встану и мы доедем туда на такси. Не хочу вас разочаровывать, я ведь знаю, как вам понравились эти украшения.
Итак, Энджелл позавтракал и поднялся с постели. Но на это ушло немало времени. Торги начались в одиннадцать. Когда он наконец собрался, было уже половина двенадцатого. Большинство предметов, отобранных ими, шли последними номерами. К тому же аукционист, ведущий торг, славился своей энергичностью и проворством.
Энджелл добрался до зала, опираясь на руку Перл, в пять минут первого и обнаружил, что из-за спора, который вызвала вещь под номером 10, серебро было продано в первую очередь. Им пришлось подождать с четверть часа, прежде чем дошла очередь до ювелирных изделий.
Энджелл оказался на высоте. Он прекрасно ориентировался в этой атмосфере — опыт, приобретенный за многие годы, — и знал, когда остановиться, не боясь, что названную им цену могли перекрыть, и даже Перл, в волнении сжимавшая его руку, заставила его поспешно принять решение лишь дважды. В конце концов они купили брошь с оливином — камнем, сходным по цене с изумрудом, — и две бриллиантовые броши, все это обошлось им в 150 фунтов. Уилфред объяснил Перл, что старинная оправа этих украшений ценится выше самих камней.
В этот вечер они обедали в ресторане, и Перл настояла, что платит за угощение она, а после, по молчаливому согласию, они вместе легли в постель. На этот раз из чувства благодарности она постаралась преодолеть смущение, которое вызывало в ней его тучное тело и неумение, и это позволило ему достичь лучших результатов, чем в прошлые разы. Он был доволен, обрел наконец уверенность в себе, шутил с ней, утром говорил об этом во время завтрака и перед уходом ее поцеловал.
Она поднялась наверх прибрать свою комнату, подошла к окну, раздвинула занавеси и стала смотреть, как он шагает по направлению к Кадоган-скверу. День был солнечный, пальто его распахнулось, и полы развевались на ветру. Он шел гордо, словно крупный лебедь-самец, преисполненный самодовольства и важности. Он уже исчез из виду, а она еще долгое время стояла у окна с бесстрастным выражением лица. Потом опустила занавеси и пошла поглядеть на свои драгоценности. Но оказалось, что он запер их в сейф.
Когда Энджелл добрался до Линкольн-Инн, королевский адвокат Саул Монтегю наконец-то официально вручил ему подписанный проект соглашения. Энджелл немедленно позвонил Холлису, но Холлис проводил отпуск в Борнмуте и должен был возвратиться не раньше 23-го. С трудом скрывая свое раздражение, Энджелл переговорил с партнером Холлиса, мистером Квэрри, которому было поручено следить, как продвинулось дело по составлению договора. Но дело вообще не сдвинулось с места. Энджелл сказал, что пришлет ему проект соглашения с рассыльным сегодня же утром, и попросил Квэрри немедленно им заняться. Квэрри пообещал сделать все от него зависящее, хотя подчеркнул, что это обязанность мистера Холлиса, поскольку мистер Холлис всегда сам лично вел дела семейства Восперов. На что Энджелл резко возразил, что, когда мистер Холлис вернется из Борнмута, ему придется заняться окончательным уточнением деталей; а он, Энджелл, хотел бы быть уверенным, что за дело наконец принялись. В ответ мистер Квэрри явно обиделся.
Среди прочих неприятных дел, которые Энджеллу предстояло рассмотреть этим утром, был счет, присланный Винсентом Бирманом, на тридцать гиней за перевод Годфри Брауна к другому менеджеру. Но требовать с Перл оплаты услуг Бирмана было бы слишком. Затевая это дело, Перл сказала Уилфреду, что хочет помочь Годфри, иначе молодой человек не оставит их в покое. Годфри убежден, сказала она, что мистер Энджелл такая важная персона, которому все под силу. Годфри, сказала Перл, сделал на мистера Энджелла своего рода ставку. Он и к ней-то обратился только потому, что она теперь миссис Энджелл.
Уилфред, лишь наполовину поверивший ее словам и почувствовавший некоторую ревность, тем не менее уступил — на что у него нашлись свои веские основания. Однако тридцать гиней — деньги немалые. Он уже было подумывал, не отослать ли чек обратно Бирману. Но это не даст никаких результатов, и в качестве главы конторы он не мог позволить себе уклониться от платежа. Стоит лишь потянуть с оплатой — подержать эти деньги на собственном счету, чтобы получить проценты.
С тех пор как он женился, он слишком щедро сорил деньгами, и Энджелл сделал список вещей, на которых можно сэкономить. Одна из трудностей супружеской жизни заключалась именно в вопросе экономии. Очень трудно сокращать расходы на прихоти жены, не сокращая при этом свои собственные. Список включал следующие пункты: а) мисс Джемисон: три дня в неделю вместо шести. Почему бы и нет? б) убедить Перл, что ездить на такси — излишняя расточительность; в) испанское бургундское вместо кларета, кроме особых случаев; г) прекратить обедать с Перл в ресторанах; д) отказаться от вечерней газеты: всегда можно просмотреть ее в клубе; е) потреблять меньше молока, оно часто скисает; ж) знает ли Перл, что польское масло ничуть не хуже английского и при этом намного дешевле? з) салаты — дорогое удовольствие, Перл чересчур тратится на них; и) прекратить покупать сигареты в клубе, можно покупать их оптом у «Эванса»; к) тушить свет, когда уходишь из комнаты, вечера становятся длинными, а следовательно, растет и плата за электричество; л) спросить Перл, не может ли она сократить свои недельные расходы. Если ей будет не хватать, она всегда может взять из своих денег; м) отменить заказ на ботинки.
