Ноулан намеревался сказать: «Ты, упрямый ублюдок!» — но краем глаза заметил, что из коридора, раскрыв рот от изумления, на него смотрит медсестра из четырнадцатой палаты. Поэтому он сказал:
— Ты, резная камея агатовая!
Это прозвучало настолько глупо, что Ноулан покраснел, как только услышал собственные слова, и подумал: где же, черт возьми, он мог подцепить такое выражение?
В Белом доме, в половине восьмого вечера четверга, десять мужчин и одна женщина ели жареных цыплят с горячими булочками. Хотя на заседании кабинета министров ими было рассмотрено множество дел, некоторые вопросы пришлось отложить — уж больно много времени было затрачено на длительное и жаркое обсуждение статуса Гарри Браунелла. Соглашение по этому вопросу было достигнуто только под давлением миссис Стэнли, которая заявила, что откажется участвовать в работе, если Браунелл, без всяких оговорок и условий, не будет восстановлен в качестве члена Совета. Последовали телефонные переговоры с министром обороны Оливером, а также с министром юстиции Дэвисом, и Браунеллу удалось сохранить место в Совете. Согласие, однако, не было единодушным: Теодор Шик, министр торговли, присутствовавший на утреннем заседании, ушел, и никто не знал куда. Не удалось найти вице-президента Моллесона, а Льюис Уорделл отказался менять свое мнение даже после ультиматума жены президента. Правда, он неохотно признал, что решение принимается большинством голосов, и Браунелл остался членом Совета.
Еще одной причиной, по которой в тот полдень кабинет оказался не в состоянии быстро и должным образом выполнять возложенные на него обязанности, стало пресловутое дело «Ричарда Крэнмера» — британского торгового судна, которое несколько дней простояло в доках Бруклина, принимая на борт груз. В четверг оно вышло из гавани, направляясь в Ливерпуль, по ту сторону Атлантики. А в час дня два военных корабля, точнее, два крейсера Соединенных Штатов, развели пары и отправились за ним в погоню. И хотя не было сделано ни одного официального заявления ни по поводу самого факта погони, ни по поводу причин, вынудивших пойти на это, однако сперва в виде слухов, а вскоре в виде набранных аршинными буквами заголовков специальных выпусков газет стало утверждаться, что три докера четко и ясно видели на борту «Ричарда Крэнмера» президента Соединенных Штатов. Он лежал на носилках, и по одной из нижних палуб его несли туда, где располагались каюты командного состава.
Из десятка тысяч возникших за эти три дня сплетен о том, что президент найден, этот слух породил больше всего надежд и сопровождался самым горьким разочарованием. На борт была послана радиограмма с просьбой лечь на обратный курс и направиться к порту отплытия.
В ответе на эту радиограмму сообщалось, что капитан очень сожалеет, но груз на борту судна очень нужен в Англии и, кроме того, при выходе из порта были соблюдены все необходимые формальности, поэтому команда намерена продолжить плавание. Ответ на вторую радиограмму, которая повторяла первую, но уже в более повелительном тоне, тоже содержал отказ; он был проникнут еще большим сожалением, но не становился от этого менее решительным. К этому времени крейсеры довели давление в котлах до нормы, подняли якоря и устремились в погоню.
В полдень, в четверг, американский народ был решительно и единодушно настроен против войны. Этим убеждением американцы не были обязаны ни одному антивоенному доводу, хорош он был или плох; оно родилось на гребне волны типичного и всеобщего рассуждения: банда поджигателей войны похитила президента.
Тот, кто это сделал, должен быть расстрелян. Следовательно, не нужно убивать никого, за исключением тех, кто хочет, чтобы американцы начали стрелять в кого-то еще. Однако спустя четыре часа картина радикально изменилась. Заработали десять миллионов радиоприемников, и ни один не страдал отсутствием аудитории, в то время как поля ждали пахаря, а остатки яичниц с ветчиной сохли на невымытых с обеда тарелках. Эти грязные предатели-англичане вывезли нашего президента в океан, а сперва они пронесли его на судно на носилках — он болен или травмирован, он тяжело ранен, он мертв!
Но крейсеры вернут его, они отправят английское судно на дно моря и привезут президента, а тогда… Если бы хоть малая толика угроз, что были высказаны в тот день в адрес англичан, оказалась бы выполненной, то скелет, который лежит в могиле Наполеона Бонапарта, захохотал бы в дьявольском ликовании.
Немногим позже четырех часов до нации долетели слова о том, что «Ричард Крэнмер» перехвачен и остановлен; на его борт поднялась штурмовая группа, и судно подверглось обыску. Были обнаружены носилки, на которых, согласно показаниям капитана судна, доставили в свою каюту его помощника, у которого была сломана коленная чашечка. Никаких следов президента. Американский народ оказался в нелепом положении, когда, нацелив и подготовив к выстрелу пушку, до дульного среза набитую мстительным гневом, он увидел, что цель исчезла. Некоторые пожали плечами и доели свой обед, кто-то напился, а большинство осталось при пушке, вычисляя, где притаилась банда поджигателей войны.
Члены кабинета министров не слишком поверили в сказку о трех докерах, их действия ограничились приказом министру военно-морских сил отправить в погоню два крейсера; они и на самом деле не верили в то, что президент окажется на судне. Однако вероятность подобного события и ожидание результатов экспедиции крейсеров замедлили работу кабинета, и без того уже задержанную пререканиями по вопросу о Браунелле. А еще нужно было обсудить реакцию на сообщение Японии о базе русских, якобы существующей на Филиппинских островах, решение конгресса прервать свою работу на неопределенное время, продление срока действия списка контрабандных товаров для американских кораблей, покидающих родные порты, а также другие подобные и не менее досадные вопросы, включая полный провал всех усилий найти президента. Однако наибольшую тревогу и озабоченность вызывал тот факт, что вице-президент Моллесон не показывался в Белом доме. В ту же среду вечером посланные Уорделлом детективы засекли, как он вышел из дома Хартли Гриннела, но ближе к середине дня в четверг, когда Моллесон вошел в здание Управления сената и больше не появлялся, его след был потерян. При наличии тоннеля, ведущего в Капитолий, и при множестве подъездов у этих двух зданий Моллесону очень просто было ускользнуть от наблюдения, особенно если ему было известно о шпионах и имелись основания от них отделаться.
Кабинет министров ничего не знал о собрании в апартаментах «Д» на восьмом этаже отеля «Пилигрим», однако им было известно об отчаянной решимости и изобретательности оппозиции. А еще они знали, что куда-то пропал Вормен, а также Дэниел Каллен и Калеб Рейнер, а еще, что из Нью-Йорка в Вашингтон прибыли Пирсы и что с Центрального вокзала они уехали в неизвестном направлении. Немногим позже шести от министра обороны поступили свежие и еще более тревожные новости. Оливер сообщил, что у него возникла необходимость переговорить с генерал-майором Киттерингом, но он не смог его найти. Это было очень странно, особенно если учесть верность генерала своим обязанностям. Оливеру это показалось настолько странным, что после некоторого размышления у него родилось хотя и маловероятное, но очень тревожное подозрение. Он дал задание во чтобы то ни стало связаться с каждым офицером высокого ранга в Вашингтоне и его окрестностях. За исключением четырех человек, а именно: генерал-майоров Киттеринга, Хеджеса и Джонса, а также бригадного генерала Ридли, все они были обнаружены примерно там, где и должны были находиться. Как заявил Оливер, в силу различных причин, о которых нет нужды говорить подробно, то обстоятельство, что не удалось связаться именно с этой четверкой, делало его подозрения менее невероятными, но зато гораздо более тревожными. Биллингс, который выслушал все эти сведения по телефону, сразу же всполошил кабинет министров.
После короткого совещания был сделан звонок министру обороны с просьбой временно передать власть генерал-майору Каннингему, а самому немедленно прибыть в Белый дом. Миссис Стэнли отправилась к повару распорядиться насчет жареных цыплят и горячих булочек, чтобы никому не было нужды уходить с заседания. Браунелл запросил в Госдепартаменте справку о динамике развития текущих проблем. Льюис Уорделл позвонил начальнику Управления секретной службы Скиннеру и сообщил, что он, Уорделл, может не вернуться в управление до полуночи и вся полнота власти по-прежнему принадлежит ему, Скиннеру. Прибыл Оливер, и вскоре вслед за ним пришел генеральный прокурор Дэвис, который провел все утро у себя в кабинете, занимаясь задачами, требовавшими немедленного решения. На повестку дня был поставлен вопрос о генералах. Оливер сообщил, что он дал указание Каннингему немедленно установить связь со всеми офицерами, в ранге от капитана и выше, и доложить результаты этой работы в Белый дом.
