В любом случае ответ нужно дать завтра. Итак, я должен с вами встретиться… скажем, около полудня? В час дня?
Еще более длинная пауза. Наконец доктору удалось справиться с голосом. Что у него чертовски хорошо получилось!
– Я не верю ни единому вашему слову. Какая-то нелепая шутка. Я не имею к этому никакого отношения.
– Ну тогда ладно. Мне очень жаль. Но вы пожалеете еще сильнее. Спокойной ночи и приятных снов.
Повесив трубку, я посмотрел на часы, устроился поудобнее и снова взял в руки газету. Интересно, на сколько его хватит? На полчаса? Нет. Ровно через восемнадцать минут телефон зазвонил снова. Я подошел, сказал «алло» и услышал знакомый голос:
– Гудвин?
– Говорите. Кто это?
– Виктор Эйвери. По здравому размышлению я решил, что смогу дать вам хороший совет. Но только не в полдень и не в час дня. У меня пациенты. На самом деле до вечера мне вряд ли удастся освободиться. Давайте часиков в семь? Пожалуй, нам лучше поговорить в автомобиле. Можно воспользоваться моим. Я подхвачу вас где-нибудь в удобном…
– Оставьте. – Настало время показать зубы. – Вы что, держите меня за дурака? Так вот, слушайте и запоминайте. На Тринадцатой улице, восточнее Второй авеню есть маленький ресторанчик «У Пиотти». П-и-о-т-т-и. Я буду ждать вас внутри. Завтра, в час дня. Если в четверть второго вас не будет, я иду прямо к Ниро Вулфу. Впрочем, я в любом случае туда пойду, если вы не захватите с собой сто тысяч долларов налом. Еще раз спокойной ночи.
– Погодите! Это неслыханно! Мне не достать такой суммы. Да и с какой стати?
– Экономьте силы. Принесите, сколько есть, но не мелочь какую-нибудь. И тогда, возможно, мы договоримся насчет остального. А теперь я ложусь спать и не хочу, чтобы меня беспокоили. Усекли? Пиотти. Тринадцатая улица, восточнее Второй авеню.
– Да.
– Советую записать.
Я положил трубку, хорошенько потянулся и сладко зевнул. В целом я справился не хуже Салли. Однако я еще не сыграл до конца свою роль. Потянувшись еще раз, я подошел к телефону, попросил телефонистку соединить меня с абонентом и через минуту услышал:
– Резиденция Ниро Вулфа. Сол Пензер у телефона.
– Это Лиз Тейлор, – пропищал я. – Могу я поговорить с Арчи?
– Мисс Тейлор, Арчи где-то шляется. Но я ничуть не хуже. На самом деле даже лучше.
– Черта с два! – произнес я уже нормальным голосом. – Все тип-топ. В час дня в ресторане «У Пиотти». Нас ждет напряженное утро. Встречаемся за завтраком в ресторане отеля «Талботт».
– Все прошло без осечек?
– Никаких осечек. На раз-два-три. Сладких снов, как я сказал нашему объекту.
Уже застегивая пижамную куртку, я вдруг подумал, что субъект, так чисто сработавший с Калмусом, способен на полет фантазии. Поэтому я запер дверь, придвинул к ней стол, а на стол взгромоздил стул. В окно можно было залезть, разве что спустившись по веревке с крыши. А если Эйвери был способен такое проделать между полуночью и семью утра, то флаг ему в руки.
Итак, в пятницу днем, а точнее, без десяти час, я сидел за одним из маленьких столиков, установленных вдоль правой стены ресторанчика «У Пиотти», ел спагетти с анчоусным соусом и потягивал красное вино, причем отнюдь не то, что подают остальным посетителям. Однажды Вулф вытащил Джона Пиотти из серьезной передряги, при этом не ободрав как липку, благодаря чему я всякий раз получал здесь за шестьдесят центов тарелку лучших спагетти в Нью-Йорке и пинту вина, которое Джон приберегал для себя и трех-четырех любимых клиентов. В клубе «Фламинго» такое вино стоило бы не меньше восьми баксов. Еще одним свидетельством благодарности Пиотти стало то, что еще в 1958 году Джон предоставил нам свои владения для создания западни, включая провода, протянутые из винного погреба через пол кухни и дальше – к одному столику в зале ресторана: именно к тому, за которым я сейчас сидел [3].
Вопреки ожиданиям утро выдалось не таким напряженным, поскольку провода, протянутые через погреб, были по-прежнему на месте, и после проверки оказалось, что они совсем как новенькие. Короче, нам даже не пришлось вызывать техника. Сол установил на кухне магнитофон из дома Вулфа, а для конца провода в зале ресторана я приобрел миниатюрный микрофон последней модели. Самая крупная сумма в графе расходов: 112 долларов и 50 центов, целая куча денег за какой-то там микрофон, но он того стоил и прекрасно помещался в вазе с искусственными цветами, украшавшей стол. Само собой, ваза не должна была отличаться от тех, что стояли на других столах, и мы с Солом потратили уйму времени, просверливая для провода дырочки в столешнице и донышке вазы. А чтобы мой визави за столом не мог, случайно подвинув вазу, обнаружить провод – это положило бы конец нашему шоу, – мы просверлили еще пару дырок, прикрутив вазу к столу. Итак, если Эйвери попытается сдвинуть вазу, я всегда смогу воскликнуть: «Боже мой! Пиотти боится, что клиенты обчистят его ресторан!»
Итак, к половине двенадцатого, задолго до ланча, который здесь подают довольно рано, все было в порядке. Сол укрылся в кухне на случай, если объект, захотев прийти пораньше, чтобы осмотреться, не дай бог, не увидел здесь человека, занявшего мою должность. Я вернулся в «Талботт» узнать, нет ли для меня каких-нибудь сообщений. Сообщений не было. Я позвонил Вулфу доложить, что у нас все готово, и в половине первого вернулся к Пиотти. Я сел за столик, зарезервированный для меня Джоном, и принялся за спагетти с вином. К часу дня почти все столики были заняты посетителями, причем двоих из них я хорошо знал. За соседним столиком лицом ко мне сидел Фред Даркин, а за другим спиной ко мне расположился Орри Кэтер. Я сидел лицом к двери. Короче, все было в ажуре.
В 12:56 в зал вошел доктор Виктор Эйвери, сделал три шага и остановился, но, увидев мою поднятую руку, подошел ко мне. Пока доктор вешал на крючок пальто и шляпу, я подцепил на вилку спагетти, а когда он сел, глотнул вина. Со вчерашнего вечера доктор, казалось, постарел сразу на много лет и уже не выглядел таким упитанным.
– Здешние спагетти – нечто особенное, – сказал я. – Советую попробовать.
– Я не голоден, – покачал головой Эйвери.
– Вино тоже нечто особенное.
– Никогда не пью днем.
– Я обычно тоже не пью, но сегодня особый случай. – Я накручивал спагетти на вилку, не сводя глаз с тарелки, после чего наставил вилку на Эйвери. – Сколько
