Она налила коньяк из бледно-зеленой бутылки в две пузатые рюмки, которые стояли на комоде. Поставила бутылку, подняла рюмки и понесла их к диванчику. Легко обогнула кофейный столик, передала мне одну рюмку и села слева от меня. Она двигалась как человек, который занимался этим долго, пока не добился желаемого результата, и теперь может забыть о былых усилиях раз и навсегда.
Госпожа Корнель сидела, слегка наклонившись вперед и сдвинув колени.
— За покойного графа, — сказала она, поднимая рюмку.
Я поднял свою.
— За графа. — Отпил глоток. — Вы знали, что он умер, — заметил я, — еще до сеанса.
— Алиса мне сказала. — Она опустила рюмку на колени и держала ее обеими руками. — Вы действительно собираетесь завтра утром драться с сэром Дэвидом?
— Похоже на то.
— Считаете, это так уж необходимо?
— Теперь да.
— Я слышала, что сэр Дэвид очень хороший боксер.
— Возможно.
— А что об этом думает господин Гудини?
— Он полагает, это будет замечательное представление.
Она подняла брови.
— Он за вас не волнуется?
— Все, что ни делает Гарри, у него это выходит лучше всех. Вероятно, он считает, что я бы в эту историю не ввязался, если бы не надеялся из нее вывернуться.
— А вы сможете?
— Завтра увидим.
— Вы за себя не боитесь?
— Что толку бояться?
Она отпила глоток коньяка и посмотрела на меня поверх рюмки.
— Это бравада или глупость?
— Наверное, глупость.
Она улыбнулась.
— Но разве вам сейчас не следует отдохнуть? Знаю, я сама вас позвала, но это было еще до затеи с поединком. Я не обижусь, если вы решите уйти.
— Спасибо, — сказал я, — но я не устал. Что вы думаете насчет сеанса?
— Вы меняете тему, так?
— Так.
— Ну, — сказала она, посмотрела вниз, разгладила халат на коленях и снова подняла на меня глаза, — думаю, это было очень милое театрализованное представление. Я понимаю, как они все это проделали, в общих чертах, по крайней мере. Они работают вместе, мадам Созострис и ее муж.
Я кивнул и приложился к коньяку.
— Эти розы, — сказала госпожа Корнель, — наверняка были спрятаны в коляске под ее балахоном. Господин Демпси отпустил ее руку, и она их достала. И бросила на стол.
Я снова кивнул.
— И колокольчик, и труба, — продолжала госпожа Корнель. — Она их тоже прятала под платьем.
— И цепи тоже, — добавил я. — Я о многом догадался еще до того, как Великий человек мне все объяснил.
Она задумчиво поджала красные губы.
— А то, что коснулось моего плеча. Может, это были специальные выдвижные приспособления, вроде тех, которыми пользуются продавцы? Понимаете, о чем я? Чтобы доставать товар с верхних полок?
— Возможно.
— Когда Бегущий Медведь… — Она улыбнулась, надсмехаясь над собой. — Когда мадам Созострис говорила о графе, она упомянула, что он приставал со своей грязной похотью к молоденькой девице. Скорее всего, она имела в виду кухарку, ту самую, о которой Бриггз говорил вам в библиотеке.
— Дарлин.
— Да. — Она нахмурилась. — Бриггз порядочный мерзавец. Распространять сплетни про своего хозяина. И про его бывшую любовницу.
— Не очень приятный человек, — согласился я.
— Он мог рассказать то же самое и мадам Созострис. И сообщить о смерти графа.
— Если это был Бриггз, он разболтал все не за спасибо.
Госпожа Корнель улыбнулась.
— Продал, вы хотите сказать. Думаю, вы правы. — Она снова стала серьезной. — Но что она имела в виду, мадам Созострис, когда говорила, что граф не покончил с собой? Она сказала: жизнь у него отняли.
— Не знаю, — ответил я. — В этот миг как раз появился лорд Перли.
— Да. — Она вздохнула и слегка покачала головой. Свет ламп придавал особый блеск ее волосам. — Бедный Роберт. Он столько лет уверял всех, что желает смерти отцу. Теперь же, когда его не стало, мне кажется, он растерялся. И мне его ужасно жалко. Он такой славный.
— А что думает леди Перли?
— О смерти графа?
— Да. Она удивилась?
— Удивилась? Да, разумеется. Любой бы на ее месте удивился.
— Некоторые такое предвидят.
— Только не Алиса. Она была потрясена. Сказала, что никак не может взять в толк, почему он так поступил.
Тут, я думаю, госпожа Корнель сообразила, что обсуждает своих друзей с посторонним человеком. Она улыбнулась и сменила тему.
— Но эта парочка совсем не дурна, не находите? Мадам Созострис и ее муж. Думаю, это большое искусство — проделать все эти таинственные штуки и ничем себя не выдать. Тем более, когда кругом сидят люди и держат тебя за руку.
— Практика, — сказал я.
Она наклонила голову.
— Но, знаете, я почему-то была немного… разочарована. — Она слегка пошевелила плечами, как бы отбрасывая эту мысль. — Наверное, ждала чего-то большего.
— Настоящих призраков?
— Чего-то непостижимого. Более убедительного, что ли. Чего-то поразительного.
— Но на пару секунд вас что-то все же удивило.
Лицо ее оставалось спокойным, но миндалевидные глаза насторожились.
— Да?
— Когда она упомянула о вашей дочери.
— Да, — согласилась госпожа Корнель.
— Она застала вас врасплох, — заметил я.
— Да, — повторила она. Опустила глаза и легонько провела кончиком пальца по краю рюмки.
— Не все знают про мою дочь. — Она взглянула на меня. — Но Алиса знает, и слуги ее тоже. Включая, вероятно, Бриггза.
Я кивнул.
— Но зачем ей нужно было знать про мою дочь? — спросила она. — Почему она выбрала меня?
— У вас есть деньги.
Она шевельнула длинными темными ресницами. Деньги обычно не принято обсуждать между уважаемыми людьми. Она поняла, что я имею в виду, и подняла брови.
— Вы хотите сказать, они узнали об Эзме и умышленно использовали эту информацию, чтобы произвести на меня впечатление, чтобы втянуть меня в… чтобы меня… — Она нетерпеливо нахмурилась. — Не могу вспомнить слово.
— Завербовать?
— Завербовать в поклонники?
— Все может быть.
Она несколько мгновений смотрела на меня, сузив глаза и приоткрыв рот. Наконец сказала:
— Но это мерзко. — Она отвернулась, поджав губы. — Отвратительно.
— Угу.
Госпожа Корнель выпила еще коньяку.
— Сколько лет было вашей дочери? — спросил я.
— Пять. — Она все еще смотрела в сторону.
— Когда она умерла?
— Шесть лет назад. — Она повернулась ко мне. — Если не возражаете, давайте не будем говорить о ней.
— Хорошо.
— Лучше вы мне расскажите. — Мне кажется, она почувствовала, что повела себя слишком резко. И тут же добавила: — Если можно.
— Конечно.
— Зачем вы задавали Бриггзу все эти вопросы?
— Это моя работа, я этим зарабатываю на жизнь.
— Да, но почему именно эти вопросы и почему Бриггзу? Граф покончил жизнь самоубийством. Разумеется, это беда, ужасная трагедия, но она не имеет никакого отношения к тому магу, за которым вы охотитесь, этому Цинь Су.
— Скорее всего, нет. Я просто любопытен от природы.
— Расскажите про Цинь Су.
И я стал рассказывать. Это заняло немало времени, но госпожа Корнель умела слушать. Если она задавала вопрос, что случалось нечасто, то только по делу. Иногда она следила за моими губами, потом снова поднимала глаза. Это заставило меня обратить внимание на свои губы. И на ее тоже. Я сообразил, что веду себя примерно так же, как и она: скольжу взглядом по ее скулам к полным алым губам, затем снова смотрю вверх — в ее миндалевидные глаза.
Когда я закончил, она сказала:
— Вы теперь уже не думаете, что сегодня днем стрелял Цинь Су. — Она посмотрела на часы, стоящие на столе, потом снова на меня. — Вчера днем, — улыбнулась она.
— Нет, — подтвердил я.
— Думаете, это был кто-то из нас. Один из гостей.
Я кивнул.
— Да. Четверых не было на лужайке. Кто-то из них вполне мог выстрелить. Леди Перли, доктор Ауэрбах, Сесилия и сэр Дэвид. Может, вы знаете, почему кого-то из нас хотели убить? Например, вас?
— Меня? — Она засмеялась. — Неужели вы и в самом деле думаете, что кто-то стрелял в меня?
— В кого-то же тогда стреляли? Если не в Гарри, то в одного из вас.
— Только не в меня. Это немыслимо. Из нас никто не мог стрелять. Да и зачем, господи, кому-то в меня стрелять?
— Понятия не имею, — сказал я. — Мне трудно представить себе, как леди Перли или Сесилия стреляют из винтовки. У доктора Ауэрбаха есть алиби, во всяком случае, он так утверждает. Кроме того, до этих выходных вы с ним никогда не встречались. Или встречались?
— Нет. Он дружит с приятелем Алисы. И когда узнал о сеансе, попросил у нее разрешения присутствовать.
— Остается сэр Дэвид.
Она снова засмеялась.
— Дэвид? Зачем Дэвиду стрелять в меня?
