включил лампу у кровати.
— Что случилось? — спросила она, увидев его лицо.
— Разве Криспин тебе не рассказал?
— Он только сказал, что произошел несчастный случай. Потом, наедине, он сказал, что Робин ничего не понял. Криспин не уверен, понял ли что-то он сам.
— Робин расстроен?
— Ну ты ведь знаешь, какой он.
— Замолчал?
— Да.
— Лучше мне все тебе рассказать, — сказал Перегрин.
Так он и поступил.
— Ох, Перри, — прошептала она, — какой ужас.
— Да.
— Что вы будете делать? Продолжать?
— Думаю, нет. Пока не решили. Аллейн указал нам на то, что может случиться.
— Неужели тот самый мистер Аллейн? — воскликнула она.
— Да, тот самый. Он был в зрительном зале прошлым вечером. Теперь он старший суперинтендант. Очень важный.
— И все такой же милый?
— Да. Никого не арестовали. Я пойду взгляну на мальчиков?
— Час назад они оба спали. Пойди.
Перегрин тихонько прошел через коридор и открыл двери в комнаты сыновей. В обеих раздавалось ровное дыхание.
Он вернулся в спальню.
— Крепко спят, — сказал он жене.
— Хорошо.
— Господи, как я устал, — сказал он, поцеловал ее и заснул.
Мэгги Мэннеринг вместе с Нэнни отвезли домой во взятом напрокат автомобиле. Она была в замешательстве. Она слышала, как актеры идут на второй вызов на поклон, привычную бурю аплодисментов и движение остальных участников постановки, готовившихся выйти на поклон, на который выходили все, кроме нее и Макбета. Она услышала, как Гастон вскричал: «Нет! Ради бога, нет!» и Боб Мастерс сказал: «Держите! Держите все». Последовала внезапная тишина, кто-то придержал занавес, Боб Мастерс вышел на авансцену, и прозвучал его голос: «Дамы и господа, я с сожалением сообщаю вам, что произошел несчастный случай…»
А потом смутный гул покидающей зал публики, и снова Мастерс: «Очистите сцену, пожалуйста. Всем разойтись по гримерным. Прошу вас». И торопливо пробегавшие мимо нее фигуры, которые спрашивали друг друга: «Что за несчастный случай? Что произошло?» — а Малькольм и солдаты говорили: «Это он. Вы видели? Господи всемогущий!»
В этой суете Нэнни отвела ее в гримерку, она сняла грим, Нэнни помогла ей переодеться.
— Нэнни, да что же там случилось? Это сэр Дугал? Что за несчастный случай?
— Не беспокойся, дорогая. Нам все скажут. Всему свое время.
— Нэнни, сходи и спроси кого-нибудь. Спроси у мистера Мастерса. Скажи, что я хочу знать.
Нэнни вышла. Она наткнулась на кого-то из женщин в коридоре, и раздалось невнятное бормотание. Высокий, подвывающий, правильно выговаривающий слова голос было ни с чем не спутать.
— Нина! — позвала Мэри. — Входи. Входи, дорогая.
Вид у Нины был растрепанный, хотя она успела переодеться и кое-как натянула шерстяной берет с помпоном. Под глазами у нее были следы туши.
— Мэгги! — закричала она. — Ох, Мэгги, как это ужасно!
— Что ужасно? Вот, садись. Возьми себя в руки и ради бога скажи мне, что случилось. Кто-нибудь умер?
Нина часто закивала головой.
— Кто? Дугал? Да? Ради бога, возьми себя в руки. Неужели все потеряли голову?
Нина издала резкий визгливый смешок.
— В чем дело? — требовательно спросила Мэгги.
— Он потерял, — взвизгнула Нина. — Дугал потерял.
— Потерял что?
— Потерял голову. Я же тебе говорю: он лишился головы.
И пока Мэгги пыталась осмыслить услышанное, Нина разразилась грандиозной обличительной речью.
— Я ведь вам говорила. Я ведь многим из вас говорила. Но вы не слушали. Это проклятие «Макбета», говорила я. Если относиться к нему легкомысленно, оно вас поразит. Если бы Перри послушал меня, этого бы не случилось. Спроси Брюса Баррабелла, он тебе скажет. Он знает. Все эти трюки с головами. Это были предупреждения. А теперь посмотри…
Мэгги подошла к маленькому шкафчику с напитками. Сама она употребляла спиртное весьма умеренно, так что шкафчик был скорее для гостей, но она почувствовала, что сейчас ей нужно выпить, чтобы не упасть в обморок. Комната плыла у нее перед глазами. Она налила в стаканы две большие порции бренди и протянула один из них Нине. Руки у обеих страшно дрожали. Они быстро выпили, вздрогнули и выпили снова.
Вернулась Нэнни. Она бросила на них один взгляд и сказала:
— Вижу, вы знаете.
— Вроде того, — сказала Мэгги. — Только о том, что случилось. Но не знаем, как, почему, вообще ничего.
— Я видела мистера Мастерса. Первое, что все увидели — это голова, которую нес мистер Сирс. Мистер Мастерс сказал, что это всё, и что он повидает вас, как только сможет. Пока мы разговаривали, подошел очень видный джентльмен и сказал, что он из Скотленд-Ярда. И это все, что мне известно. Мистер Мастерс сказал, чтобы я дала им ваш телефон, а этот джентльмен переговорил с мистером Мастерсом и сказал, что я могу отвезти вас домой. Так что мы поедем, да, милая?
— Да. А ты, Нина? Ты можешь отпроситься, и мы тебя отвезем.
— Я договорилась поехать с Брюсом. Ему по дороге, он меня подвезет. Я как раз допила бренди. Спасибо тебе, дорогая Мэгги, мне лучше.
— Мне вроде бы тоже. Тогда пошли, — сказала Мэгги. — Запри дверь, Нэнни. Поедем домой. Им ведь будут нужны наши ключи?
Они оставили ключи мистеру Фоксу. Мастерс был погружен в беседу с Аллейном, но увидел Мэгги и поспешил ей навстречу.
— Мисс Мэннеринг, мне так жаль! Я собирался к вам зайти. Нэнни вам все объяснила? Ваша машина здесь? Это чудовищно, не правда ли?
Он пошел их проводить. Машина ждала у театра, а в аллее все еще стояла небольшая толпа. Мэгги подняла воротник, но ее узнали.
— Это Маргарет Мэннеринг, — закричал кто-то. — Что случилось? Что за несчастный случай? Эй!
— Я не знаю, — сказала она.
Нэнни забралась вслед за ней в машину, водитель посигналил и дал задний ход по аллее. Жадные лица лезли в окна. Бесстыжие лица. Любопытные, ухмыляющиеся лица. Водитель не переставая гудел клаксоном, и они наконец выбрались на Уорфингерс Лейн и набрали скорость.
— Ужасные люди, — сказала она. — А я думала, что люблю их.
И она беспомощно расплакалась.
Гастон Сирс подошел к передней двери своего дома и вошел внутрь. Он был полуночником и одиночкой. Интересно, было бы ему приятно, если бы на пороге его встречала маленькая нежная женщина, которая спрашивала бы его, как прошел день, или, вернее, вечер? И было бы для него естественным и приятным рассказывать ей об этом? Он прошел в мастерскую и включил свет. Вооруженный японский воин с дикой гримасой угрожающе надвинулся на него, но Гастона это не встревожило. Как он и ожидал, его китайская экономка оставила ему на столе поднос с ужином: крабовый салат и бутылка хорошего белого вина.
Он включил обогреватель
