— Я не хочу никому доставлять лишних хлопот, мистер Хендрикс, — медленно произнес Баярд. — И не хочу пережить новый процесс. — Он заметно передернулся. — Я соглашусь на помилование.
— Отлично. — Прокурор явно почувствовал облегчение. — Это во всех отношениях удобнее. Весьма великодушно с вашей стороны, Фокс… мистер Фокс. Конечно, пока вы остаетесь на попечении моего ведомства, не забывайте об этом. Но в сложившихся обстоятельствах… — Он развел руками. — Ступайте домой, мистер Фокс, и да благословит вас Бог.
— Без Хауи, — счел нужным уточнить Эллери Квин.
Хендрикс покраснел:
— О да, да, разумеется. Без Хауи.
* * *
На следующее утро, когда Эллери запихивал в чемодан рубашки, послышался тихий стук в дверь.
— Входите, — крикнул он.
Это был Баярд Фокс.
— О… Доброе утро, Баярд. Я тут вот укладываюсь.
Баярд прикрыл дверь.
— Да, Дэви мне сказал, мистер Квин, что сегодня вы уезжаете.
— Дейкин вызвался отвезти меня в Слоукем к экспрессу на Нью-Йорк, он отходит в час ноль пять.
— Мистер Квин, — нерешительно начал Баярд. — Я пытался поговорить с вами вчера вечером после встречи в кабинете прокурора, но вы исчезли…
— Мне пора в Нью-Йорк, но я не мог уехать, не повидав своих друзей в этом городе. Семьи Райт и Брэдфорд. Все-таки несколько часов я с ними провел. А вернулся уже около трех часов ночи.
— Знаете, я… — все так же нерешительно проговорил Баярд.
— Послушайте-ка, — сварливо произнес Эллери, — если вы пытаетесь меня поблагодарить и все такое…
— Спасибо.
Эллери поднял голову. И молча пожал протянутую руку.
Отец Дэви сел в кресло-качалку, вытащил из кармана носовой платок и мощно высморкался. Эллери же занялся чемоданом.
— Какие у вас планы? — спросил он между делом.
— Планы? — Баярд посмотрел в окно. — Просто погулять по городу. Поболтать со стариком Финни Бейкером из «Архива». Заскочить к Элу Брауну, съесть мороженое, выпить газировки. Пройтись по магазинам…
— Когда все формальности будут улажены, вы вернетесь в бизнес?
— Тальбот предлагает.
— Это потребует серьезных усилий, — пробормотал Эллери. — После двенадцатилетнего… отсутствия.
Баярд выпятил подбородок и бодрым тоном заявил:
— Это же мой город.
— Молодец, — с одобрительной улыбкой сказал Эллери. — Но вы зашли ко мне не просто так?
— Конечно.
Эллери снова взглянул на него.
— Кто убил мою жену? — спокойно, ровно, отчетливо выговорил Баярд.
Прежде чем Эллери успел что-то ответить, снова постучали. Эллери открыл дверь и широко улыбнулся:
— Так, так. Весь клан Фоксов в сборе.
В коридоре стояли Линда с Дэви и Тальбот с Эмили. У всех были торжественные лица.
Спикером попытался выступить капитан Фокс.
— Мистер Квин, мы не можем выразить…
— Это точно. Но все же зайдите.
Сохраняя полную серьезность, они вошли в комнату, Баярд тоже поднялся и встал рядом с сыном.
— Как вы теперь себя чувствуете, капитан?
— Здорово!
— А зуд и дрожь в руках?
— Исчезли без следа.
— Всю оставшуюся жизнь вы должны Линде подол целовать. Самого длинного платья.
— Обязательно.
Линда обняла Эллери и поцеловала.
— До сих пор не могу поверить, я словно в бреду… Дэви, не смотри так ревниво!
— Кто здесь ревнует? Целуй его еще, Линни!
Все рассмеялись, но смех очень быстро стих, и они опять примолкли.
Эллери критически оглядел всю группу. Тальбот поковырял ногой ковер.
— Мистер Квин, — пробормотал он, — после всего, что вы сделали для нас, нам неловко снова… но и Дэви с Линни, и мы с Эмили все досконально обсудили…
— И хотите знать, кто отравил Джессику, раз это не Баярд.
— Да! — хором ответили они.
— Ответ будет — никто.
Пять пар глаз расширились от потрясения.
— Все очень просто, — сказал Эллери. — В то утро, когда Джессике стало плохо, она выпила только один стакан виноградного сока. Мы уже показали, что напиток в кувшине не был отравлен. Однако, выпив сок, налитый в ее стакан из кувшина, Джессика отравилась. Есть лишь одно возможное объяснение: был отравлен стакан, из которого пила Джессика. Дигиталис накапали в этот стакан, пока он еще был пустой.
В чьих руках побывал этот стакан? Вспомните. Это Джессика взяла его из кухонного шкафчика после того, как разбила тот, что принес для нее в гостиную Баярд. Это Джессика принесла его из кухни в гостиную, где стоял кувшин с соком. Джессика сама протянула этот стакан Баярду, чтобы он налил сок, а затем выпила из него. Все время Джессика. Следовательно, только Джессика и могла влить в этот стакан дигиталис.
— Джессика, — прошептала Эмили. — Сама!
— Но как бы она смогла? — Баярд Фокс нахмурился. — Ведь я говорил и вам, и суду, что у нее не было такой возможности. Если бы она это сделала, мистер Квин, я бы заметил. Она не могла ничего опустить в стакан, я же видел! Все это время я находился рядом с ней.
Эллери покачал головой:
— Вы заблуждаетесь, Баярд. Логика говорит, что поскольку мы исключили кувшин, значит, яд был в стакане. Логика говорит, что единственным лицом, которое могло положить яд в стакан, была сама Джессика. Следовательно, мы делаем заключение, что это сделала она.
— Но как? Когда?
— Возможно, в тот момент, когда вы на кухне бросали осколки стакана в мусорное ведро. Возможно, когда она доставала стакан из шкафчика. Не знаю. Но факты говорят, что она это сделала прямо у вас на глазах.
— Значит… — Глаза Дэви наполнились страхом. — Моя мать совершила самоубийство, мистер Квин?
— Это единственно возможное объяснение.
— Но почему? — вскричала Линда.
— Линда, мать Дэви столкнулась с неразрешимой дилеммой. Если бы она оставила Баярда, чтобы выйти замуж за Тальбота, это означало бы распад двух семей, скандал, потерю маленького сына. Если бы она осталась с мужем, то провела бы всю оставшуюся жизнь, тоскуя о другом. Она была серьезно больна. Очень ослаблена физически и эмоционально. Самоубийство могло показаться ей выходом. Не вините ее, Дэви, — мягко сказал Эллери. — И вы, Баярд. И вы, Тальбот. И в первую очередь вы, Эмили. Мой совет всем вам — забудьте. Этого хотела бы от вас Джессика после той боли, трагедии и несправедливости, к которым привел ее истерический поступок.
* * *
Когда они его оставили, Эллери опять закурил, глубоко затянулся и выпустил длинную-предлинную струйку дыма.
Вот так-то, подумал он. Самая трудная часть этой трудной работы. И он снова взялся за свои пожитки. Но дотронуться до чемодана так и не успел. Еле слышный стук в дверь заставил его замереть на месте.
Стучавший не стал ждать от Эллери приглашения войти. Дверь беззвучно и быстро открылась и так же быстро закрылась.
Баярд Фокс вернулся. Но на этот раз он прислонился спиной к двери и жестко потребовал:
— А теперь, мистер Квин, вы расскажете мне правду.
* * *
— Все это неубедительно, вы не подчистили концы. — Баярд говорил тихо, понизив голос, не желая, чтобы его услышал кто-то третий. — Джесси себя не убивала, и вы это знаете.
Эллери прищурился.
— Я понимаю, почему вы сейчас навесили это на мою жену. Вам нужно было умиротворить Дэви, ну и Линду, конечно, и Тальбота, и Эмили. И вам это удалось — они спускались по лестнице, строя планы на будущее и вполне счастливые. Но Джесси была моей женой, мистер Квин. Я знал ее лучше, чем все остальные. И меня ваша версия не убеждает.
— Я что-то плохо схватываю, из-за чего вы сейчас-то терзаетесь, Баярд. — Эллери говорил, осторожно подбирая слова.
— А вы вспомните то письмо, которое она написала Габриэль Боннэр в день смерти, — упрямо гнул свое Баярд. — По вашим словам получается, уже после попытки отравиться. И что она сообщила подруге в этом письме? Она написала, что у нее был «рецидив». Утверждала, что внезапный приступ болезни был вызван «волнением», тревогой и усталостью. Она просила у мисс Боннэр разрешения приехать в Монреаль и погостить несколько недель. По-вашему, так могла писать женщина, только что принявшая яд? Но и это не все! В этом письме она пишет, что окончательно решила, что ей нужно сделать. Она имела в виду выбор между моим братом Тальботом и мной.
— Не обязательно, — сказал Эллери. — Под тем, что «ей нужно сделать», она могла иметь в виду самоубийство.
— И поэтому она хотела приехать к Габриэль за «советом»? — разозлился Баярд. — Какой совет хотела она получить? Совершать ли самоубийство? Вы когда-нибудь слышали о самоубийцах, которым требуется совет, мистер Квин? Нет, сэр! Когда Джесси писала письмо подруге, она меньше всего думала о самоубийстве. Такая мысль не могла прийти ей в голову, и вы это прекрасно знаете.
