Я признался, что согласен с его точкой зрения.
Потом нам навстречу вышел молодой архитектор, и мы начали осматривать результаты переделок в доме.
Кнэттон был выстроен во времена Тюдоров, крыло же добавили позднее.[65] Его не модернизировали и не перестраивали со времен установки двух примитивных ванных комнат в 1840-х.
Бойд Кэррингтон пояснил, что его дядя был своего рода затворником, терпеть не мог людей и жил в углу огромного дома. Он выносил только самого Бойда Кэррингтона и его брата, и они, будучи еще школьниками, проводили здесь каникулы, пока сэр Эверард не стал настоящим отшельником.
Старик так и не женился, тратил только десятую часть своего огромного дохода, так что после выплаты налогов на наследство нынешний баронет оказался очень богатым человеком.
— Но очень одиноким, — вздохнув, добавил он.
Я молчал. Мое сочувствие было слишком сильно, чтобы выразить его словами. Потому что я тоже был одинок. С тех пор, как умерла Синдерс, я чувствовал себя человеком только наполовину.
Вскоре, запинаясь, я попытался выразить свои чувства.
— А, да, Хэстингс, но у вас есть что-то, чего нет у меня.
Он помолчал и потом отрывисто обрисовал свою трагедию.
У него была прекрасная юная жена, прелестное создание, полнею очарования и достоинств, но с испорченной наследственностью. Почтя вся ее семья умерла от пьянства, и она сама стада жертвой того же проклятья. Едва прошел год после их свадьбы, а она уже спилась и умерла смертью алкоголика. Он не винил ее. Он понимал, что наследственность оказалась слишком сильной.
После ее смерти он смирился с одиночеством. Он решил после такого печального опыта никогда не жениться снова.
— Одному, — просто сказал он, — безопаснее.
— Да, я могу понять ваши чувства… по крайней мере, какими они были на первых порах.
— Такая трагедия. Она преждевременно меня состарила и наполнила горечью. — Он помолчал. — Правда, однажды я испытал сильное искушение. Но она была так молода… я посчитал, что будет несправедливо связать ее жизнь с разочарованным мужчиной. Я был слишком стар для нее… она была таким ребенком… такой хорошенькой… такой чистой.
Он оборвался и покачал головой.
— Может быть, надо было предоставить судить ей?
— Не знаю, Хэстингс. Я посчитал, что нет. Она… казалось, она меня любит. Но ведь, как я сказал, она была так молода. Я всегда буду помнить ее такой, какой увидел в последний день того отпуска. Слегка озадаченный вид… ее маленькая ручка…
Он смолк. Слова нарисовали смутно знакомую картину, хотя я никак не мог вспомнить, чем.
Неожиданно в мои мысли ворвался резкий голос Бойда Кэррингтона.
— Каким дураком я был, — заявил он. — Любой мужчина дурак, если позволяет своему шансу пройти мимо. И вот я остался с огромным, слишком большим для меня особняком, и даже некого посадить во главе стола.
Его старомодная манера разговора показалась мне такой очаровательной. Она вызвала в воображении картину старого милого и спокойного мира.
— Где та дама сейчас? — спросил я.
— О, она вышла замуж. — Он резко отвернулся. — Дело в том, Хэстингс, что я обречен на холостяцкое существование. У меня есть свои маленькие причуды. Идемте, давайте посмотрим сад. За ним, плохо ухаживали, но он все равно чем-то прекрасен.
Мы обошли поместье, и увиденное произвело на меня глубокое впечатление. Несомненно, Кнэттон был великолепен, и не удивительно, что Бойд Кэррингтон им гордился. Он хорошо знал соседей и почти всех, кто жил в округе, хотя, конечно, среди них было много новых людей.
Он давно был знаком с полковником Латтреллом и от всего сердца выразил надежду, что его затея со Стайлзом оправдает ставку.
— Бедный старый Тоби Латтрелл сильно нуждается, — сказал он. — Парень что надо. И солдат отличный, и какой стрелок! Однажды в Африке я отправился с ним на сафари. А, вот это были деньки! Тогда, конечно, он уже был женат, но, слава Господу, его миссис с ним не поехала. Она была хорошенькой… но ужасно капризной! Просто странно, что только сносит мужчина от женщины. Старый Тоби Латтрелл, который, бывало, заставлял подчиненных трястись с головы до пят, был таким строгим командиром! И вот только посмотрите, как она его задирает и держит под башмаком, и как он смиренно все терпит! Никаких сомнений, у этой женщины не язык, а уксус. Однако голова на плечах у нее есть. Если удастся извлечь из Стайлза доход, она преуспеет. Латтрелл никогда в бизнесе не разбирался… но миссис Тоби и с родной бабки шкуру сдерет!
— Слова из нее прямо фонтаном бьют, — пожаловался я.
Бойд Кэррингтон повеселел.
— Знаю. Сплошная любезность. Но вы играли с ними в бридж?
Я с чувством ответил утвердительно.
— В целом, я держусь подальше от женщин, играющих в бридж, — сказал Бойд Кэррингтон. — И вам бы посоветовал то же самое.
Я сказал ему, как неловко пришлось мне и Нортону в день моего приезда.
— Точно. Не знаешь, куда смотреть!
Он добавил:
— Хороший парень, этот Нортон. Правда, очень уж тихий. Все время наблюдает за птицами и всякой живностью. И сказал мне, что ни за что бы не стал на них охотиться. Странно! Нет страсти к спорту. Я заявил ему, что он много потерял. Не вижу, какое можно испытать возбуждение, бродя по холодным рощам и пялясь на птиц в бинокль.
Как мало мы тогда знали, сколь важную роль сыграет хобби Нортона в последовавших событиях.
I
Дни шли. Было как-то неспокойно на душе, казалось, время пропитало ожидание чего-то.
Ничего, если можно так выразиться, фактически не случилось. Однако могу припомнить множество инцидентов, обрывков странных разговоров, случайной информации, проливающей свет на различных обитателей Стайлза, интересные замечания. Они нагромоздились друг на друга, и если бы мне удалось расставить их по своим местам, то я многое смог бы понять.
Именно Пуаро несколькими убедительными словами открыл мне глаза на то, к чему я был преступно слеп.
Я жаловался в бесчисленный раз на его упрямое нежелание довериться мне. «Так нечестно», — сказал ему я. Только он и я знали одинаковые факты. Даже если я и был туп, а он проницателен и делал из сих фактов верные выводы.
Он нетерпеливо махнул рукой.
— Совершенно верно, друг мои. Так нечестно! Так неспортивно. Но это не игра! Посему исходите из сказанного. Это не игра, это не le sport [66]. Вы ни с того ни с сего предпринимаете дикие попытки установить личность X. Я просил вас приехать сюда не для этого. Бросьте бесполезное занятие. Я знаю ответ на данный вопрос. Но чего я не знаю и что должен знать, так это следующее: кто умрет и вскоре? Перед нами стоит задача, mon vieux[67], требующая не играть в догадку, а воспрепятствовать смерти человека.
Я был поражен.
— Конечно, — медленно сказал я. — Я… э, знаю, вы уже один раз так говорили, но я не совсем понял.
— Тогда поймите сейчас… немедленно!
— Да, да, я пойму… я имею в виду, уже понял.
— Тогда скажите мне, Хэстингс, кто умрет?
Я бессмысленно уставился на него.
— Право, понятия не имею!
— Значит, вы должны иметь понятие! Для чего же еще вы здесь?
— Конечно, — сказал я, возвращаясь к своим размышлениям, — должна существовать какая-то связь между жертвой и X, и если бы вы сообщили мне, кто X…
Пуаро так бурно затряс головой, что было больно смотреть.
— Разве я не пояснил вам суть техники X? Ничто не будет связывать X со смертью. Говорю вам это совершенно определенно.
— Вы имеете в виду, что связь скрыта?
— Она будет так хорошо скрыта, что ни вы, ни я ее не найдем…
— Но, несомненно, изучив прошлое X…
— Говорю вам, нет. И, разумеется, не в данный момент. Убийство может произойти в любую минуту, вы это-то понимаете?
— И погибнет кто-то в доме?
— И погибнет кто-то в доме.
— И вы действительно не знаете, кто или как?
— А, если бы я знал, то не просил бы узнать вас!
— Вы попросту основываете свои предположения на присутствии X?
В мой голос вкралось сомнение.
Пуаро, чье самообладание ослабло одновременно с вынужденной неподвижностью конечностей, фактически зарычал на меня.
— А, ma foi[68], сколько раз мне нужно повторять? Если множество военных корреспондентов неожиданно прибывают в какую-то европейскую страну, что это значит? Это означает войну! Если доктора съезжаются со всего мира в определенный город, что это показывает? Что здесь состоится медицинская конференция. Если видишь парящего стервятника, то найдешь труп. Если по торфяникам идут загонщики, значит, будет охота. Если видишь внезапно остановившегося человека, скидывающего пиджак и бросающегося в море, значит, предстоит спасение утопающего. Если видишь дам среднего возраста, респектабельной внешности, заглядывающих через изгородь, можно сделать вывод, что там творится что-то неприличное! И, наконец, если унюхаешь точный запах и заметишь несколько человек, идущих по коридору в одном направлении, можно без страха предположить, что вот-вот будет подан обед!
