— Но как, черт побери, ему удалось залезть в камин, да еще так, чтобы его никто не заметил? Почему он не умер от жажды и голода?
— Попасть в сам дом было просто. Щеколды на окнах легко открыть при помощи обычного столового ножа. А вот оказавшись внутри дома, он задействовал все возможности своего больного изощренного ума. Ему хотелось не просто навредить вам и вашей семье, но следить за вами, наблюдать, как вы мучаетесь от страха. Потому он и решил спрятаться в дымоходе, на выступе в кладке. Это не такой уж безумный план, как кажется на первый взгляд. Сейчас лето, а потому огонь никто не разжигает. Дымоход внутри довольно чистый, сажи там мало. Профессор, весной вы, как и все здешние домовладельцы, велели прислуге вычистить дымоход. Возможно, вы и сами не раз видели, как трубочист посылает своего помощника проверить, начисто ли вымели сажу из трубы. Внутри дымохода достаточно ступенек и выступов, опираясь на которые ребенок пролезает по всей трубе. — Холмс фыркнул. — Разумеется, обычай использовать для этих целей детей иначе как бесчеловечным назвать нельзя. Как бы то ни было, это доказывает — если в трубу из камина мог пролезть ребенок, то и для миниатюрного доктора Колумбайна это труда не составило. Вот тут, — Холмс подошел к камину и, согнувшись, ткнул пальцем в дымоход, — он свил себе симпатичное гнездышко. На выступах внутри камина он хранил запасы — воду, хлеб, печенье, сухофрукты. Как видите, никаких продуктов с сильными запахами — это привлекло бы ваше внимание, профессор. — Холмс поднял из очага маленький тканый мешочек, который вывалился из трубы вместе с безумным ученым. — А вот тут он хранил чистые тапочки. Таким образом, выбираясь наружу, он двигался не только совершенно бесшумно, но еще и не оставляя следов сажи на коврах. А прежде чем вернуться к себе в убежище, снимал их и вскарабкивался по трубе босиком. — Холмс бросил мешочек обратно в камин. — Кроме того, джентльмены, тут же у него висит что-то вроде гамака из веревок и одеял. И он подслушивал и подглядывал за вами с женой, возлежа на весьма удобном ложе. — Холмс поднялся и аккуратно отряхнул перепачканные сажей руки. — Так что доктору Колумбайну удалось устроить вполне комфортное и безопасное убежище в самом сердце вашего дома. Что и неудивительно — в конце концов, кто из нас регулярно заглядывает внутрь дымохода?
— Верно, — ответил Хардкасл. — Теперь я понимаю, как он все провернул. И почему. Но, ради всего святого, объясните мне, как вы догадались, что этот демон скрывается у меня в камине?
Холмс медленно прошелся по комнате.
— В криминалистике, как и в любой другой науке, решение проблемы часто приходит на ум неожиданно. Просто снисходит озарение, и тогда детектив приступает к поиску улик, которые подкрепили бы его интуитивную догадку.
Профессор удивленно на него посмотрел:
— То есть вы хотите сказать, что просто догадались?
— Скажем так: я мысленно обошел вам дом, пытаясь понять, где может спрятаться мужчина небольшого роста, да так, чтобы ему удобно было вести за вами наблюдение и наслаждаться страданиями, которые обрушатся на вашу семью в результате его злодейских махинаций. Затем я перешел к поиску улик. Преступнику, без сомнения, надо было что-то есть и пить. Скорее всего, по ночам он выбирался из своего укрытия, чтобы украсть немного еды из кладовой — ровно столько, чтобы пропажу не заметили. Пристрастился он и к алкоголю. — Холмс махнул рукой в сторону винных графинов на столе. — На одной из хрустальных затычек отчетливо виден грязный отпечаток пальца. Кроме того, работавший у вас трубочист поленился, и в дымоходе осталось немного сажи, которая ссыпалась на пол после того, как Колумбайн принялся лазать туда-сюда.
— Но ведь вы определили по веточке тимьяна, что он рос где-то возле железной дороги, ведущей к Кингс-кросс?
— Ах это! Финальный тест. Чистая выдумка. Да и частичек угля на листьях не было. А черные точки на визитке — обычная лондонская копоть. Кроме того, вы могли бы и заметить, что Большая Западная обслуживает не вокзал Кингс-кросс, а Паддингтон. Наш невероятно зловещий и одаренный безумец наверняка это знал. Также я понял, что, хоть ему и удалось спрятаться в камине и сидеть там тихо, не шевелясь, словно истукан, но дышать-то ему все равно надо. А чем тяжелее он дышит, тем больше шевелится, пусть даже и едва заметно. Именно поэтому я сознательно сделал абсурдное заявление о том, что Большая Западная обслуживает вокзал Кингс-кросс. Вы только представьте себе этого человека, стиснутого в тесном камине, сверкающего безумным взглядом в темноте трубы! Он бесшумно корчился от хохота, смеясь над якобы великим сыщиком Шерлоком Холмсом, который допускает такие детские ошибки! Хихикая, он все чаще шевелился, и этого оказалось достаточно, чтобы обрушить вниз крошку хлеба, приставшую к его одежде, и веревочку, крепившую гамак. Именно ее я и заметил в очаге и отсюда сделал вывод: внутри камина находится живое существо!
— Значит, все кончено? — недоверчиво спросил профессор. — Моему сыну больше ничто не угрожает?
— Ничто. — Холмс поднял «Райский камень». — Вот ваш аэролит, профессор, ваша падающая звезда. Бесконечную вечность она парила в космосе, чтобы случайно упасть на Землю в шлейфе огня. Не думаю, что ей хотелось принимать участие в столь драматическом спектакле; все это — чистое стечение обстоятельств. Такая же случайность, как и то, что низвело истинного гения доктора Колумбайна в пучину безумия, — возможно, микробы в питьевой воде, а может, некий незаметный врожденный дефект мозга. Он не был расчетливым преступником, не хотел вершить зло — не больше, чем аэролит хотел упасть на Землю в яростном потоке огня. С моей стороны это большая дерзость, профессор, но все же я осмелюсь предложить вам и вашим коллегам создать некий скромный трастовый фонд, чтобы ваш некогда блестящий наставник провел остаток жизни в приличном санатории. Там он сможет спокойно мечтать о чудесах и тайнах, что скрываются в глубинах Вселенной.
Ну а теперь, Ватсон, если вы не против, пообедаем в «Испанце»!
