— Хорошо, — сказал Булл, — я посмотрю. Позвоните в Ярд и скажите, что мне немедленно нужен исправный телефон.
Раздался стук в дверь.
— Это, должно быть, Латроп и Финлей, — сказал Булл. Он повернул ключ и впустил двух сотрудников из отдела убийств. Их сопровождали два фотографа.
— Хэлло, Булл, что случилось? — бодро спросил инспектор Латроп. Булл показал на спокойно сидящую фигуру.
— Удар по голове, — сказал он лаконично.
— Так и есть, — подтвердил инспектор Финлей.
Фотографы делали снимки всех частей комнаты. Инспектор Латроп как специалист по отпечаткам пальцев приступил к работе, посыпая порошком из пульверизатора дверную ручку, выключатели, каминные щипцы, Булл следовал за ним, наблюдая знакомый процесс молча, не делая никаких замечаний.
Отпечатки пальцев были обнаружены в трех местах: на дверной ручке (это Артурингтона и Литлджона, сказал Булл), на выключателе (это Литлджона), на столе перед мертвым человеком.
— Эти, должно быть, принадлежат этому парню, — сказал Латроп. — Ну-ка помогите, я возьму сейчас его отпечатки.
Они приложили твердые сжатые пальцы к карточке, которую Латроп вынул из своего портфеля.
— Так. Теперь сфотографируйте все отпечатки пальцев на столе. Латроп выпрямился.
— Не очень хорошо. Мало толку от всего этого, Хампфи. Никаких следов. Просто смешно. Еще никогда не видел места столь безликого.
Булл только хмыкнул.
— Иногда они совершают ошибки, — просто сказал он. Это было вторым параграфом в его кредо о расследовании преступлений. Параграф первый гласил: ничего не принимай на веру.
— Может быть, — неуверенно согласился Латроп. — Ну-ка, Булл, посмотрим край стола… Нет, это опять отпечатки этого парня. Хэлло, Кейбл!
Полицейский хирург ворвался в комнату, бросил свой чемоданчик на стул и снял пальто.
— Я не кладу это на чьи-нибудь отпечатки, а? Хотя теперь никто больше не оставляет отпечатков. С этим покончено.
— Вы правы, — сказал Латроп. — Я загляну еще сегодня днем. До свидания.
Булл наблюдал, как ловкие пальцы хирурга ощупывают череп мертвеца.
— Около шестидесяти лет. Мертв, как дверной гвоздь. Умер в ту же секунду, как его ударили. Мешок с песком, я думаю. Нашли его?
— Нет, — ответил Булл.
— Давайте положим его на пол.
Согнутая фигура, уступая опытным рукам хирурга, выпрямилась и вытянулась во всю длину. Доктор продолжал осмотр.
— Мертв дня два, не больше. Возможно, даже меньше. Сегодня четверг? Так, это случилось примерно во вторник, я бы сказал. В его возрасте определить это точнее нельзя.
Булл кивнул. Он старался представить себе человека, лежащего на полу — живым. Около 60 лет. Смуглый. Нет, не смуглый. Когда Кейбл отогнул у него воротничок, кожа на шее и на груди оказалась совсем белой. Значит, загорелый. Волосы седые, на темени и висках редкие. Гладко выбрит. Рост 5 футов. Вес около 140 фунтов. Одет аккуратно: серый костюм великолепного качества, хорошее белье, черные ботинки, серые шелковые носки.
— Если вы готовы, я осмотрю его карманы, — сказал Булл.
— Одну минуту! — Доктор во второй раз осмотрел глаза мужчины и поджал губы.
— В чем дело? — спросил Булл, наклоняясь.
— Посмотрите, у него участки помутнения на роговице.
— Да? Вы думаете, он был слеп?
— О нет, слеп он не был, но глаза у него были слабые. Может быть, это вам хоть немного поможет? Вот и все, Булл. Следствие будет завтра?
Доктор Кейбл поднялся и отряхнул колени.
— Я пришлю вам сказать об этом. Между прочим, Малоун просил передать, что девочке лучше. Забыл ее имя.
— Магги Серл. Благодарю. До свидания.
Булл посмотрел ему вслед, потом повернулся к Дэвису.
— Теперь помогите мне.
Он встал около покойника и расстегнул его пиджак. Вдвоем они молча обследовали все его карманы. Они были пусты. Затем сняли с него ботинки — с подкладки был срезан кусок. Потом они еще раз осмотрели карманы. Сняв воротничок, они осмотрели его и положили на стол. Булл открыл рот трупа, осмотрел зубы. Потом открыл глаза, закрытые доктором. Посмотрел на безжизненные руки. Затем он встал и долго молча смотрел на мертвеца на полу, покусывая свой ус. Дэвис, помогавший в этом молчаливом осмотре, смотрел на своего начальника с обеспокоенным и вдумчивым выражением на худом и юном лице.
— Ничего такого, с чего можно начать, сэр? — сказал он, словно ребенок, который от всего сердца хочет помочь в трудной ситуации.
Булл посмотрел на молодого констебля.
— Нет, отчего же, кое-что есть.
Дэвис взглянул на тело, лежащее на полу.
— Я ничего не вижу, сэр, — честно признался он.
— Может быть, — ответил Булл, а затем, в виде наставления, начал пояснять: — Начнем с ног. Ботинки сделаны на заказ. Имя сапожника вырезано острым ножом. Костюм дорогой. Имя портного также вырезано из внутреннего нагрудного кармана, видимо, ножницами. Вырезано мужчиной, неровно, не так, как сделала бы это женщина. Или женщиной, которая не привыкла иметь дело с ножницами. У него были часы, тяжелые часы на массивной цепочке. Посмотрите — карман заметно оттопырился, а петля вдавлена и блестит. У него были документы — грудной карман выпуклый до сих пор. Он много писал и крепко держал в пальцах перо — видите затвердение на среднем пальце?
Дэвис ничего этого не заметил, о чем сказал откровенно.
— Затем, — медленно продолжал Булл, — окулист может опознать его по глазам, а дантист — по зубам. Это долгая работа, но если никто не придет и не опознает его, то мы сами выясним, кто он — по глазам, зубам, ботинкам и, может быть, по костюму. Он человек неженатый, в возрасте около шестидесяти лет, богатый, много бывал на воздухе — видите этот загар — и пишет. Может быть, писатель.
Булл умолк. И вдруг с проворством, удивительным для такого массивного человека, наклонился и приподнял веки мертвеца. Почти весь зрачок правого глаза, который доктор Кейбл осмотрел дважды, был покрыт белым непрозрачным пятном.
Булл поднялся, взял со стола белый воротничок, осмотрел его и положил обратно, затем взглянул на часы.
— Почти час. Идите пообедайте, а когда вернетесь, пошлите обедать Ньютона. Труп пусть лежит здесь, пока не прибудут слуги, которые работали у Витта. Может быть, они узнают этого человека.
— Хорошо, — сказал Дэвис.
1
— Литлджон пошел к себе на несколько минут, — сказал мистер Артурингтон, когда Булл присоединился к нему в столовой, и добавил с усмешкой:
— Я подозреваю, что он пошел посмотреть другие дома, которые сдаются внаем.
Мысли Булла работали в одном направлении.
— Теперь давайте начнем с начала, мистер Артурингтон, — сказал он серьезно. — Вы сказали, что дом был сдан внаем?
— Да, некоему мистеру Витту, австралийскому промышленнику. Он нанял дом в ноябре, на шесть месяцев. Я понял, что он отправился к жителям другого полушария в середине марта.
— Что вы о нем знаете?
— Лично я его не знал, инспектор. Мы закрыли дом после смерти моей жены, в августе, и уехали на зиму за границу. В начале октября я получил письмо от Литлджона, который присматривал за домом, пока нас не было, с просьбой сдать его Витту за очень выгодную плату. Я отказался по ряду причин, сентиментальных, может быть, но очень реальных для меня и моей дочери. Затем, в конце октября, я получил письмо от моего друга Баррета, соседа. Он просил выполнить его личную просьбу — сдать дом Витту. Он оказался другом миссис Баррет. Это обстоятельство и подходящая цена заставили меня согласиться. Я не очень богатый человек.
— Объяснили вам ту особую причину, по которой мистер Витт хотел снять именно этот дом? Обычно такие дома имеются в избытке?
— Да. Витт хотел жить поблизости от семейства Баррет, это и было главной причиной. Кроме того, в семействе Баррет и Лейтон была молодежь — и у Витта тоже.
— Однако о сдаче дома не объявлялось?
— О, никогда, инспектор.
— Хорошо, теперь вот что имеет значение: сколько людей знало, что мистер Витт уехал, а вы еще не возвратились в Лондон? Я имею в виду, кто знал о том, что дом будет пустовать до определенного времени?
Мистер Артурингтон кивнул в знак того, что понял вопрос, и задумчиво закурил.
— Агенты получили ключи от мистера Витта 15 марта. Я написал им 1 апреля, что вернусь 7 апреля и поселюсь в доме 8-го, что я и сделал.
— Мистер Витт снял дом на полгода?
— И заплатил за полгода. Но внезапно решил вернуться домой.
— Без всякой причины?
— Мне, во всяком случае, это неизвестно.
Булл сделал пометку в своих записях.
— Так, сэр. Кто еще знал о доме?
— Барреты. Они знали, конечно, когда мистер Витт уехал. Я думаю, что моя дочь написала Кейт Баррет, когда она и ее школьная подруга Нэнси Ховард вернутся из Франции.
